обошелъ и объ%халъ всю собирая

потомъ въ его “Записки о

Южной Руси“. Обхадя села и разговаривая съ народными

Мзарями и стариками, Кулишъ иногда декламПовал имъ. на

память величжтвенныя Мза1Мя думы, извать которыя онъ,

какъ мы виТи, началь еще гимназистомъ. Этикь онъ страшно

поражал своихъ слушателей, никогда не м—поиагашихь, чмы

”панъ" могъ сохрнять въ оловЬ призвед—

ими исключите.лынмъ ди:тояЈемь села. и этии

о прошдомъ, и невиданнымъ ими

чело“чикииъ 01'H01ueHim'b этого “пана" кь нимъ, Имужикамъ"

эти люди раскрывали предъ нимъ свою, душу, и Кулишъ не разъ

должжъ быјљ прятаться и уходть тайкомъ гть своихъ сивкихъ

друзей, которые, не слыхавъ никогда ничего подМнаго, начинали

.распртрнять вокругъ него слухи, что это ца— сынъ, тайкомъ

отъ пановъ, ходить сни народа, жиая узнать его нужды.

Во время своихъ этнографическихъ Кулишъ

еь двумя, жившими прттавителями

полыкой историкомъ Грабовскимъ и этнографомъ

Свидзинскимъ. тре они обм%нивались между собою своши

записями, книгами; сходились на интеркВ

и итогр*и, но сильно расходи.нсь взглядахъ на

малоруссМ народъ и его пршлое. Изъ другихъ. знакомствъ его

въ это время слћдуетъ отм%тить знакомство съ Шоченкомъ,

Костомаровымъ н Илозевжимъ,

редактормъ ”ОснЫ'.

Интчтно его первое знакомство съ Шевчецомъ. Вь комнату

Кулиша входить кто то въ парусинояй одежхЬ и говорить:

— Здорови були! А вгадайте—хто?

— Хто жъ, ять не Шевчент! — отвЬтилъ Кулишъ, хотя даже

и портрета поэта никогда не видаль

— Винь и е! —отвЬтидъ гость.

Между новыми знакомыми скоро завяииись ирдечныя

которыя, однако, нгШ:кошько оиаждадись сиљнымъ

6