"О, мой король!" разсказывать началъ хитрый ораторъ:
"Благоволите позволить мнѣ здѣсь предъ друзьями своими
Вамъ повѣдать о томъ, сколько вещей драгоцѣнныхъ
Было назначено мною для васъ. И хоть вамъ не достались
Эти сокровища, все же желанье было похвально."
- "Къ дѣлу," король перебилъ, "и, если можешь, будь кратокъ."
"Честь и счастье погибли! Все вы узнаете тотчасъ"
Рейнеке молвилъ печально. "Первою вещью былъ перстень,
Я его отдалъ Беллину - онъ вамъ, государь, былъ назначенъ.
Былъ онъ чудесно составленъ, мой удивительный перстень,
Былъ онъ изъ чистаго золота выкованъ тонко и нѣжно;
Въ казнохранилищѣ царскомъ блистать былъ ужь точно достоинъ!
Въ немъ извнутри, на сторонкѣ кругло къ персту обращенной,
Были врѣзаны буквы; то были еврейскiя буквы,
И изъ нихъ составлялись три еврейскiя слова
Съ страннымъ, волшебнымъ значеньемъ. Въ нашемъ царствѣ никто бы
Не изъяснилъ этихъ словъ. Одинъ только Абрiонъ Трирскiй
Былъ способенъ прочесть ихъ. Онъ родомъ Еврей и ученый,
Знаетъ не только языки, но даже нарѣчья, какими
Отъ Пуату говорятъ до самыхъ границъ Люнебурга.
Что жь до каменьевъ и травъ, Еврей въ совершенствѣ ихъ знаетъ.
Я показалъ ему перстень однажды и онъ мнѣ промолвилъ:
Чудныя вещи въ перстнѣ таятся....................................
.................................................................................
....................................И кто этотъ перстень на пальцѣ,
Станетъ носить, тотъ отъ всѣхъ опасностей будетъ избавленъ,
И ни громы, ни молньи, ни чары его не погубятъ.
Далѣе жидъ говорилъ: носящiй вашъ перстень на пальцѣ,
Въ стужѣ самой жестокой замерзнуть не можетъ; онъ будетъ
Долголѣтенъ, и крѣпокъ и дряхлость его не коснется.
Камень рѣдкiй снаружи былъ вдѣланъ, свѣтлый карбункулъ;
Ночью онъ ярко блестѣлъ и ясно показывалъ вещи.
Много силъ въ немъ таилось: больныхъ исцѣлялъ онъ внезапно;
Кто прикасался къ нему, терялъ тотъ мгновенно недуги,
Здравъ становился. Одной лишь смерти не могъ побѣдить онъ.
Далѣе жидъ открывать сталъ карбункула чудныя силы:
Счастливо съ нимъ обладатель всѣ земли обходитъ, объѣздитъ
И ни огонь, ни вода ему повредить не посмѣютъ;
НХчего плѣна ему и всякой измѣны страшиться,
Отъ насилья враговъ его каждый разъ онъ избавитъ.
Съ нимъ онъ въ битвѣ съ врагами цѣлую сотню поборетъ.
Силой своей этотъ камень у ядовъ и травъ вредоносныхъ
Свойство вредить отнимаетъ. Также и ненависть можетъ
Онъ уничтожить: кто сильно не жаловалъ прежде владѣльца,
Тотъ почувствуетъ скоро въ чувствахъ своихъ перемѣну...
"Кто бы могъ перечислить всѣ силы чудеснаго перстня,
Мною найденнаго въ кладѣ отцовскомъ? Его государю
Я положилъ подарить, затѣмъ, что подобною вещью
Я обладать не достоинъ; я знаю свое положенье.
Только одинъ, думалъ я, мудрѣйшiй изъ мудрыхъ подъ солнцемъ
Можетъ владѣть имъ: наше блаженство, имущество наше
Только на немъ и почiетъ, онъ нашъ государь и владыко,
И я надѣюсь, что жизнь его охраню отъ напастей.
"Далѣе было Беллину поручено королевѣ
Зеркало съ гребнемъ вручить, на память отъ вѣрнаго Ли?са.
Вещи эти однажды я взялъ изъ отцовскаго клада -
Нравились мнѣ; въ цѣломъ мiрѣ не было лучшихъ издѣлiй.
О, какъ часто жена желаньемъ имѣть ихъ терзалась!
Всѣ богатства для ней были ничто передъ ними,
И мы ссорились часто; но я непреклоненъ остался.
Нынѣ же зеркало съ гребнемъ послалъ я къ вамъ, королева!
Вы завсегда были къ Ли?су благодѣтельно-добры
И отъ напастей меня словомъ своимъ ограждали;
Часто моей милосердой заступницей вы появлялись;
Вы благородны, породы высокой, васъ украшаетъ
Добродѣтель, и родъ вашъ въ словахъ и дѣяньяхъ блистаетъ:
Зеркала съ гребнемъ вы были достойны! но ихъ, къ-сожалѣнью,
Вы и видРмъ не видали, и навсегда они сгибли.
"Вотъ хоть бы гребень сначала. Кость пантера избралъ художникъ.
Этотъ звѣрь благородный живетъ между Индьей и раемъ.
Разными красками кожа на немъ и пестрѣетъ и блещетъ.
И куда ни пойдетъ онъ, чувствуешь запахъ чудесный;
Вотъ почему и всѣ звѣри любятъ ходить за нимъ слѣдомъ.
Запахъ его имъ здоровъ и знаютъ они это свойство.
Вотъ изъ его-то костей былъ выточенъ тщательно гребень,
Свѣтлый какъ серебро и бѣлый до изумленья,
А ужь запахомъ былъ лучше гвоздикъ и фiалокъ.
Съ смертью этого звѣря запахъ вселяется въ кости.
Въ нихъ навсегда остается - его ужь ничѣмъ не прогонишь;
Лечитъ онъ всякiй недугъ и даже отъ всякой отравы.
"И на спинкѣ у гребня рѣзьба чудесно сплеталась
Съ золотою каемкой и красной и синей лазурью.
А на полѣ среднемъ вырѣзалъ чудно художникъ,
Какъ троянскiй Парисъ сидѣлъ у колодца однажды
И трехъ божественныхъ женщинъ вдругъ предъ собою увидѣлъ.
Звали Палладой одну, Юноной другую, а третья
Имя Венеры носила. И долго онѣ враждовали...
Спорили долго объ общемъ яблокѣ; каждой хотѣлось
Плодомъ владѣть нераздѣльно; онѣ, наконецъ, согласились:
Пусть ихъ разсудитъ Парисъ и яблоко дастъ во владѣнье
Той, чья грація лучше и красота совершеннѣй.
"Долго смотрѣлъ на нихъ юноша съ страстнымъ вниманьемъ.
Вотъ въ разговоръ съ нимъ вступила Юнона: когда ты признаешь
Лучшей меня и прiйму я изъ рукъ твоихъ плодъ драгоцѣнный,
То по богатству ты первымъ будешь изъ смертныхъ. Паллада
Также сказала ему: мнѣ отдай яблоко лучше,
Будешь могучъ ты и силенъ, и други и нХ други будутъ
Трепетать и блѣднѣть предъ тобою. Венера сказала:
Что въ богатствѣ и силѣ? Развѣ отецъ твой не царь ужь?
Развѣ Гекторъ и прочiе братья твои не могучи?
Развѣ Троя безъ войска? и вы недовольно народовъ,
Недовольно земель власти своей покорили?
Если яблоко мнѣ ты, какъ лучшей изъ трехъ насъ, присудишь,
Будешь кладомъ владѣть, прекраснѣйшимъ въ цѣлой вселенной.
Кладъ этотъ будетъ женою - красавицей, ласковой, скромной,
Благородной и кроткой, - какой не бывало на свѣтѣ!
Дашь мнѣ яблоко, будешь супругой царя Менелая,
Кладомъ изъ кладовъ, владѣть, прекрасной царицей Еленой.
"Юноша яблоко отдалъ Венерѣ, какъ лучшей изъ женщинъ,
И она помогла ему Елену похитить.
Менелая супругу: онъ обладалъ ею въ Троѣ.
Выпукло эта исторья на полѣ середнемъ виднѣлась,
И щиты окружали ее съ объясненьемъ приличнымъ;
СтРило только прочесть, и басни смыслъ былъ понятенъ.
"Слушайте дальше о зеркалѣ! тамъ бериллъ превосходный
Вмѣсто стекла красовался, блистая своей чистотою;
Въ немъ отражалося все, что даже за милю случалось,
Было ли днемъ то, иль ночью. И если въ лицѣ недостатокъ
Былъ у кого, иль въ глазу бѣльмо, на-примѣръ, появлялось -
Въ зеркало стРило только взглянуть и мгновенно сходили
Всѣ недостатки съ лица, увѣчье и даже уродство.
Такъ и не диво, что такъ мнѣ чуднаго зеркала жалко!
Изъ драгоцѣннаго древа была составлена рама,
СИsимъ зовется оно и крѣпость его чрезвычайна;
Черви не точатъ его, и вотъ почему его цѣнятъ
Выше золота, только эбенъ къ нему близко подходитъ.
Разъ отличный художникъ, въ правленье царя Коромпарда,
Выточилъ лошадь изъ чернаго дерева, чуднаго свойства:
Въ часъ на ней пролеталъ всадникъ сто миль и поболѣ.
Я теперь не могу вамъ подробно объ этомъ повѣдать,
Только увѣренъ, что въ мiрѣ такого коня не бывало.
"Въ полтора фута кругомъ та рама была шириною,
И искусной рѣзьбой была разукрашена чудно;
Золотыя слова подъ каждою сценой сверкали,
Смыслъ рѣзьбы объясняя. Всѣ эти исторiи вкратцѣ
Я разсказать вамъ хочу. Во-первыхъ, съ лошадью сцена:
Звистью лошадь пылала, и однажды съ оленемъ
Объ закладъ стала биться, что перегонитъ оленя;
Вотъ и пустились они, но только лошадь отстала.
И огорчилась она, и стала тогда съ человѣкомъ
Разговаривать: "Счастье", сказала, "найдешь ты со мною,
Если слушаться станешь меня. Садись мнѣ на спину,
Мы съ тобою догонимъ оленя - въ лѣсу онъ укрылся;
Будетъ онъ твой, коль поймаемъ; продашь ты мясо и кожу,
Славныя деньги получишь за нихъ; садись и поскачемъ!"
- "Ладно", пастухъ отвѣчалъ, вскочилъ на нее и пришпорилъ.
Вскорѣ олень показался; они за нимъ поскакали,
Только онъ снова исчезъ въ чащѣ дремучей деревьевъ.
И усталая лошадь тутъ человѣку сказала:
"Слезь-ка, послушай, съ меня, я, право, страшно устала."
"Шутишь", пастухъ возразилъ: "теперь ты ужь мнѣ повинуйся,
Востры шпоры мои, сама мнѣ подставила спину."
Такъ ее всадникъ осилилъ, и такъ награждается злоба,
Такъ награждаются тѣ, которые въ зависти ближнихъ
Думаютъ зломъ поразить, но злу подвергаются сами.
"Я продолжаю разсказъ свой о томъ, что было на рамѣ;
КЮкъ оселъ и собака разъ состояли на службѣ
У одного богача; только у барина стала
Не оселъ, а собака любимицей, ѣла съ нимъ вмѣстѣ
Рыбу и мясо и дичь, спала у него на колѣняхъ;
Лучшiй кусокъ ей всегда доставался; за это собака
Часто виляла хвостомъ и барину руки лизала.
"Больдевинъ, видя блаженство собаки, грустилъ втихомолку
И разсуждалъ самъ съ собою: что это съ бариномъ сталось,
Что онъ лѣнивую тварь такъ любитъ и жалуетъ. Даже
Скачетъ она на него и лижетъ ему подбородокъ!
Я же весь день на работѣ кули вожу и таскаю;
Пусть-ка попробуетъ онъ съ десяткомъ собакъ наработать
Въ цѣлый годъ, сколько я одинъ наработаю въ мѣсяцъ!
И, не взирая на это, ей лучшiй кусокъ достается,
Мнѣ же солому бросаютъ; мнѣ спать неудобно и жостко,
И куда ни погонятъ меня, надо мною насмѣшки
Сверхъ того сыплются. Право, не въ мочь мнѣ терпѣть это дольше,
Самъ я хочу, наконецъ къ барину въ милость попасться.
"Только онъ это промолвилъ, явился на улицѣ баринъ;
ЗАдралъ хвостъ тутъ оселъ и прыгая началъ брыкаться,
Прямо на барина лѣзъ, лягая его безпощадно,
Все это съ крикомъ и ревомъ, съ визгомъ и звонкимъ блеяньемъ.
Сталъ, наконецъ, у него лизать подбородокъ и щеки,
Такъ-что шишки на лбу и синяки повскакали.
Баринъ пятился въ страхѣ, крича, что есть мочи: ловите!
Ради Бога, ловите осла! Убѣйте, пожалуй!
Слуги на крикъ прибѣжали, посыпались градомъ удары,
И въ хлѣву онъ былъ запертъ: тамъ онъ осломъ и остался.
"Много найдется такихъ же ословъ, которые счастью
Ближнихъ завидуютъ вѣчно безъ пользы себѣ и безъ проку.
А добьются они хорошаго мѣста, богатства -
Ну, ни дать ни взять свиньи сидятъ за столомъ и хлебаютъ
Ложками супъ ароматный. Оселъ пусть кули и таскаетъ,
Спитъ на жосткой соломѣ и жретъ труху на конюшнѣ.
Станешь съ нимъ обращаться иначе - зазнАется тотчасъ.
Гдѣ оселъ власти достигнетъ, тамъ проку мало выходитъ.
Выгодъ себѣ только ищутъ, а тамъ хоть трава не рости имъ!
"Далѣе вамъ, государь, повѣдаю я, и за слово
Не взъищите съ меня вы - изображалось на рамѣ
Въ тщательной, ясной рѣзьбѣ, кАкъ отецъ мой однажды
Съ Гинце-котомъ союзъ заключилъ - искать приключенiй
И поклялись они оба храбро стоять другъ за друга,
Другъ противъ друга не йдти и честно дѣлиться добычей.
Такъ и отправились въ путь и вскорѣ нашли на охоту,
На егерей и на гончихъ, стоявшихъ вблизи отъ дороги.
Гинце-котъ тутъ примолвилъ: "Что теперь станемъ мы дѣлать?"
Мой же старикъ отвѣчалъ: "Выходитъ курьёзная штука;
Къ-счастiю, я постарался мѣшокъ свой наполнить водою,
Также и клятву мы помнимъ - храбро стоять другъ за друга;
Это важнѣе всего." На это котъ ему молвилъ:
"Будь что будетъ, а мнѣ одно остается къ спасенью."
И поспѣшно вспрыгнЩлъ онъ на дерево, чтобы укрыться
Отъ насилья собакъ - такъ предалъ онъ дядю роднаго!
Въ страхѣ великомъ остался отецъ; собаки бѣжали.
Котъ же ему говорилъ: "Ну, какъ же вы, дядя? скорѣе
Свой мѣшокъ открывайте! Что же вы медлите? Время!"
Между-тѣмъ егеря трубили въ рога и скликались.
Съ мѣста рванулся отецъ, собаки за нимъ полетѣли
Съ лаемъ и визгомъ ужаснымъ; отъ ужаса сильно потѣлъ онъ,
Но разрѣшаяся часто, онъ наконецъ облегчился
И не помнилъ ужь самъ, кЮкъ отъ погони ушелъ онъ.
"Слышали всѣ вы, кАкъ срамно близкiй родной его предалъ,
Не взирая на всю любовь и довѣрье. Вѣдь дѣло
Шло о жизни отца! Собаки его нагоняли
И нагнали бъ, конечно, когда бы не вспомнилъ онъ, къ-счастью,
Объ ущельи одномъ; туда-то юркнулъ онъ съ разбѣга,
И борзы?я изъ вида его наконецъ потеряли.
Есть довольно такихъ же мерзавцевъ, какимъ оказался
Гинце въ то время: такъ кЮкъ же любить мнѣ его, посудите?
Хоть и простилъ я ему, да все какъ-то зло остается.
Все это врѣзано было на рамѣ, въ словахъ и картинахъ.
"Далѣе тамъ красовалось одно приключеньице съ волкомъ,
КАкъ за добро и услуги бываетъ онъ благодаренъ.
На живодёрнѣ однажды нашелъ онъ дохлую лошадь,
Кости однѣ оставались; но такъ-какъ онъ долго постился,
То и началъ глодать съ жадностью кости и какъ-то
Кость одна поперегъ ему горла застрѣла, и сталъ онъ
Страшно вопить и кричать, что онъ умираетъ отъ боли.
Шлетъ посла за посломъ просить къ себѣ доктора; только
Ни за какiя богатства ему помочь не рѣшались
Всѣ доктора въ околодкѣ - видно, смыслили мало!
Тутъ журавль наконецъ на сцену явился съ баретомъ
Краснымъ на маковкѣ. Съ просьбой больной къ нему обратился:
"Докторъ, спасите меня отъ смерти! Возьмите за это
Сколько хотите съ меня - кость только выньте изъ горла."
"И повѣрилъ журавль словамъ его лживымъ и всунулъ
Въ волкову пасть свой носъ съ головою и вынулъ занозу.
"Больно!" волкъ завопилъ: "ты только мнѣ боли прибавилъ!
Ты у меня берегись! Теперь же тебя я прощаю.
Сдѣлай это другой, я такъ терпѣливо не снесъ бы."
"Будьте покойны", отвѣтилъ журавль: "теперь вы здоровы;
Дайте же мнѣ награжденье, его заслужилъ я, надѣюсь."
"Вотъ еще новости!" молвилъ больной: "я чуть-чуть не умеръ,
А онъ хочетъ награды, а самъ позабылъ мою милость:
Развѣ отгрызъ я тебѣ глупую голову съ носомъ?
Иль ты изъ пасти моей ее не въ цѣлости вынулъ?
Развѣ твой длинный носище не мало мнѣ боли надѣлалъ?
Если ужь о наградѣ зашла у насъ рѣчь, то по-правдѣ,
Я скорѣй былъ бы долженъ требовать платы." Такъ часто
Иной господинъ со слугою своимъ обращается бѣднымъ.
"Эти исторiи всѣ кругомъ по рамѣ тянулись,
Чудной рѣзьбой отличаясь, и много тамъ надписей было,
Много выпуклыхъ сценъ. Считалъ я себя недостойнымъ
Зеркаломъ чуднымъ владѣть - я знаю свое положенье;
А потому и послалъ его я своей королевѣ.
Ей и супругу ея я думалъ угодное сдѣлать.
Такъ и всплакались дѣти мои, мальчуганы лихiе,
Какъ отправлять его сталъ я. Они передъ нимъ все играли -
Нравилось зеркало имъ, въ него то-и-дѣло смотрѣлись;
Хвостикъ ли вскинутъ на спинку, зубки ль оскалятъ въ улыбкѣ,
Въ зеркалѣ все имъ и видно. Жаль, что не могъ я предвидѣть
Смерти честнаго Лампе, когда ему и Беллину
Я поручалъ эти вещи, надѣясь на ихъ безкорыстность;
Я считалъ ихъ обоихъ людьми честнѣйшими въ мiрѣ,
Лучшихъ друзей никогда мнѣ на умъ имѣть не входило.
Проклятъ да будетъ убiйца! Ужь я же узнаю, кто держитъ
Вещи мои въ заперти, отъищется подлый убiйца!
Если бы здѣсь кто вѣдалъ, да зналъ и намъ сообщилъ бы
Гдѣ запрятанъ мой кладъ и кто убилъ бѣднаго Лампе!
"ДЮ, государь, передъ вами проходитъ столько дѣлъ важныхъ,
Столько заботъ ежедневно на умъ вашъ высокiй ложится,
Что не припомнить всего вамъ; впрочемъ, вы не забыли
Той услуги, быть-можетъ, какую отецъ мой покойный
Вашему въ этихъ мѣстахъ оказалъ. Родитель вашъ славный
Сдѣлался при смерти боленъ; отецъ мой его не оставилъ,
Просто жизнь ему спасъ, и все говорить вамъ угодно,
Что ни я, ни отецъ мой полезны вамъ не были вовсе.
Благоволите, монархъ мой, меня вы выслушать дальше.
Съ позволенiя вашего я доложу вамъ, что въ силѣ,
Славѣ, чинахъ и почетѣ, при родителѣ вашемъ
Мой отецъ состоялъ въ качествѣ медика. Зналъ онъ,
КАкъ разсматривать воду больнаго; природѣ съ разсчетомъ
Онъ помогать разумѣлъ; глаза ли болѣли, иль въ члены
Злой недугъ забирался, все онъ излечивалъ мигомъ;
Зналъ эметическихъ силъ влiянье и вмѣстѣ зубныя
Боли лечилъ въ совершенствѣ: играя, выдергивалъ зубы.
Вѣрю охотно, что вы про то позабыли; не диво:
Только по третьему году вы были тогда. Вашъ родитель
Разъ зимой заболѣлъ и слегъ не на шутку въ постелю,
Даже и встать онъ не могъ - все на рукахъ и носили.
Тутъ повелѣлъ онъ собрать, отсюда до самаго Рима,
Всѣхъ докторовъ знаменитыхъ, и всѣ обрекли его на смерть;
Вотъ за моимъ старикомъ онъ наконецъ посылаетъ;
Выслушалъ все мой отецъ и понялъ недугъ тотъ опасный.
"И омрачился печалью отецъ мой и молвилъ: "Великiй,
Добрый мой государь, я отдалъ бы - о! какъ охотно! -
Жизнь свою, если бы могъ спасти васъ этимъ отъ смерти!
Впрочемъ, дайте взглянуть мнѣ въ стекло на вашу урину."
Тотчасъ отцовскому слову внялъ вашъ родитель, но только
Чувствовалъ страшную боль - ему становилось все хуже.
Вотъ на зеркальной рамѣ все это въ лицахъ стояло,
КЮкъ вашъ славный родитель внезапно тогда излечился.
Но отецъ мой промолвилъ: "Хотите вы излечиться,
Тотчасъ, немедля, рѣшитесь скушать волчью печенку;
Только волкъ этотъ семи лѣтъ быть долженъ, ни меньше, ни больше.
НХчего тутъ ужь скупиться, не то вамъ смерть угрожаетъ.
Кровью окрашена ваша вода, рѣшайтесь скорѣе!"
"Волкъ стоялъ средь придворныхъ и съ трепетомъ слушалъ все это.
Вашь родитель волку промолвилъ: "Вы поняли, сударь?
Я надѣюсь, что вы охотно мнѣ печень даете.
Для моего исцѣленья." Волкъ же на это отвѣтилъ:
"Я по пятому году! вамъ она не поможетъ!"
"Полно-те вздоръ говорить!" отецъ мой промолвилъ: "Не вижу
Въ этомъ помѣхи я, право; впрочемъ, по печени вашей
Я тотчасъ же увижу, годится ль она намъ." И въ кухню
Волка позвали, и печень его оказалася годной.
Вашъ родитель глотнулъ ее цѣликомъ, и тотчасъ же
Боль его уменьшилась и онъ совсѣмъ исцѣлился.
Онъ въ благодарность отцу дипломъ на ученую степень
Далъ и велѣлъ его числить придворнымъ врачомъ и хирургомъ.
"Съ-этихъ-поръ мой отецъ былъ неразлученъ съ монархомъ.
Вашъ родитель потомъ ему подарилъ - мнѣ извѣстно
Это навѣрно - чудесный браслетъ золотой и богатый,
Красный баретъ, чтобъ носить его при дворѣ передъ всѣми;
ДА, онъ въ чести' и почетѣ тогда при дворѣ находился!
Съ сыномъ его ужь не то; теперь отъ него отвернулись,
И объ отцовскихъ заслугахъ ужь болѣе вовсе не помнятъ...
Алчныхъ плутовъ теперь въ чины возводятъ и только
О корысти хлопочутъ они, а право и мудрость
Могутъ въ тѣни оставаться. Лакеи въ барство полѣзли
И плечами своими за нихъ отдувается бѣдный.
Выйдетъ пройдоха въ чины и смотришь ужь бьетъ, притѣсняетъ
Всѣхъ, кого ни попало, забывши, откуда самъ вышелъ;
Выгоду лишь норовитъ онъ выжать изъ всѣхъ обстоятельствъ.
Много найдется здѣсь знатныхъ такого покроя. Не внемлютъ
Ни моленьямъ, ни просьбамъ они, когда имъ подарковъ
Не несутъ вмѣстѣ съ ними; только всѣмъ и толкуютъ:
Денегъ, денегъ несите! въ перв o й, другой разъ и въ третiй. (*)
(*) Какъ на аукціонахъ.
"Эти жадные волки себѣ загребать лишь умѣютъ
Лучшiй кусокъ, а когда прійдется имъ малость какую
Дать для спасенья монарху, они на попятный дворъ идутъ.
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
Что въ вашемъ дѣтствѣ случилось, про то вы конечно забыли;
Я жь хорошо это помню, какъ-будто вчера все и было.
Это по волѣ отца все врѣзано было на раму.
Драгоцѣнные камни ее украшали чудесно.
Все бы имѣнье я отдалъ, еслибъ нашлись эти вещи!"
"Рейнеке"! молвилъ король: "я понялъ смыслъ твоей рѣчи,
Выслушалъ все со вниманьемъ, что ты теперь расказалъ намъ.
Если отецъ твой и былъ при нашемъ дворѣ въ такой славѣ,
Столько услугъ оказалъ намъ, то это давнымъ-давно было.
Я ничего не запомню, даже объ этомъ никто мнѣ,
Не говорилъ никогда. О вашихъ проказахъ, напротивъ,
Уши мнѣ прожужжали, вездѣ вы замѣшаны вѣчно,
Такъ говорятъ мнѣ, по-крайней-мѣрѣ; и если клевещутъ
Всѣ на васъ, Рейнеке, если все это прошлыя сказки,
То почемужь никогда про васъ и добра я не слышу?"
"Мудрый монархъ мой!" отвѣтилъ хитрецъ: "позвольте же съ вами
Мнѣ теперь объясниться, такъ какъ я въ дѣлѣ замѣшанъ.
Самъ я вамъ много услугъ оказалъ... Не думаю во все
Этимъ я васъ попрекать; избави Боже! я знаю,
Долгъ мнѣ велитъ вамъ служить по силѣ и средствамъ. Вы вѣрно
Сами еще не забыли, кЮкъ мнѣ удалось съ Изегримомъ
Разъ свинью затравить; вдвоемъ мы ее одолѣли.
Грустный, пришли вы тогда къ намъ и намъ сказали обоимъ,
Что королева за вами слѣдомъ идетъ и что еслибъ
Съ вами кто подѣлился кускомъ хорошаго мяса,
Вамъ бы въ нуждѣ тотъ помогъ. Подѣлитесь со мною добычей,
Молвили намъ вы тогда. Изегримъ, правда, отвѣтилъ
"Да" вамъ, да только сквозь зубы и съ сердцемъ онъ что-то ворчалъ все -
Что нибудь злое должно быть. Я же, напротивъ, сказалъ вамъ:
Милости просимъ, за честь себѣ мы это поставимъ.
Кто же къ раздѣлу добычи приступитъ? - Волкъ, вы сказали.
Изегримъ тутъ просiялъ и тотчасъ дѣлить сталъ добычу,
Такъ, какъ привыкъ онъ дѣлиться, безъ стыда и зазора,
Четверть вамъ оторвалъ онъ, четверть вашей супругѣ,
Самъ завладѣлъ половиной и сталъ пожирать ее жадно;
Мнѣ же, кромѣ ушей, далъ носъ, да еще половинку
Легкихъ; все жь остальное - вы видѣли сами - себѣ онъ
ЗЮбралъ. Немного онъ намъ тогда показалъ безкорыстья.
Сами тогда вы узнали! Свою часть вы скушали скоро,
Но, какъ замѣтилъ я, вовсе вы не насытились; волкъ же
Будто того и не видитъ, жретъ-себѣ, чавкаетъ страшно,
А на васъ и не смотритъ..........................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
Тутъ я промолвилъ: "позвольте пойдти мнѣ; я навѣрно добуду
Съ нимъ кое-что, государь." Вы мною остались довольны.
Изегримъ велъ себя глупо тогда......................................
...........................................Но я понукалъ его къ ловлѣ,
И затравили вдвоемъ мы телёнка! вы любите, знаю,
Кушанье сочное это. И точно былъ жиренъ теленокъ;
Съ видомъ довольнымъ, съ улыбкой вы много лестныхъ похвалъ мнѣ
Тутъ насказали; что я въ часъ нужды хорошiй поставщикъ,
Что на посылки гожусь я, и тутъ же прибавили: "Ну-ка,
Начинай же дѣлить телёнка", и вотъ я отвѣтилъ:
"Вамъ половина, король мой, королевѣ другая;
Внутренность, какъ то: печенка, легкiя, сердце даю я
По справедливости вашимъ дѣткамъ; себѣ назначаю
Ноги, ихъ страстно люблю я сосать, а голову волку
Я отдаю на съѣденье; надѣюсь, онъ будетъ доволенъ."
Рѣчь мою услыхавъ, вы возразили: "Скажи мнѣ,
Кто научилъ тебя такъ умно и вѣрно дѣлиться?
Иль при дворѣ ты служилъ? Хотѣлось бы право знать это."
Тутъ я отвѣтилъ............................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
....................................................................................
Видите ль, царь мой, я часто полезенъ былъ вамъ и услужливъ.
Все чѣмъ я обладаю и что добыть мнѣ удастся,
Все посвящаю я вамъ съ королевой; и многоли, мало ль,
Все вамъ бСльшую часть отдамъ я, повѣрьте. Когда же
Вспомните вы о свиньѣ, о теленкѣ, увидите сами
На какой сторонѣ была настоящая вѣрность.
Да и возможно ли волка въ уровень ставить со мною?
Но, къ-сожалѣнiю, высшимъ фохтомъ онъ вами поставленъ
И притѣсняетъ онъ всѣхъ. Не очень и выгоды ваши
Онъ наблюдаетъ; скорѣе своимъ услужить норовитъ онъ.
Только его да медвѣдя и слушаютъ всѣ боязливо,
Между-тѣмъ всякій глумится надъ рѣчью Рейнеке-Ли'са.
"Правда, меня обвиняютъ, и я готовъ стать къ отвѣту,
Мнѣ оправдать себя должно, и потому говорю я:
Если здѣсь кто на меня показывать хочетъ, то смѣло
Пусть выходитъ теперь, свидѣтелей честныхъ представитъ,
Пусть говоритъ всенародно, и въ слѣдствiе грамматы судной,
Пусть оставляетъ въ залогъ ухо, жизнь и имѣнье;
То же ставлю и я, когда проиграть мнѣ случится.
Искони судъ такъ велся - такъ пусть и теперь тАкъ ведется.
Пусть все дѣло въ судѣ рѣшится по совѣсти, правдѣ;
Будетъ ли за или противъ тамъ говориться - пусть въ книгу
Судную такъ и заносятъ; я требовать этого въ правѣ!"
"Будь что будетъ!" промолвилъ король: "что касается права,
Я на него посягать не намѣренъ, все будетъ по правдѣ.
ДА, велико подозрѣнье, что былъ ты участникомъ въ смерти
Бѣднаго, честнаго Лампе; любилъ я этого зайца:
Мнѣ онъ вѣрно служилъ, и былъ я смущенъ опечаленъ,
Какъ его голову вдругъ въ котомкѣ твоей принесли мнѣ:
Но ты будешь судиться, и правда выйдетъ наружу.
Я же съ своей стороны прощаю все Рейнеке-Ли'су:
Онъ мнѣ вѣрой и правдой служилъ въ тяжелое время.
Если жалобы кто на Ли'са имѣетъ, пусть выйдетъ;
Пусть свидѣтелей вѣрныхъ поставитъ и будетъ судиться.
Съ Ли'сомъ честнымъ порядкомъ: онъ здѣсь на лицо передъ всѣми."
"Благодарю васъ, монархъ мой! растроганный Рейнеке молвилъ.
Каждый у васъ обрѣтаетъ право и благо закона.
Только позвольте увѣрить мнѣ васъ, съ какою печалью
Въ сердцѣ я Лампе съ Беллиномъ къ вамъ отпускалъ; я какъ-будто
Что-то предчувствовал; право, я нѣжно любилъ ихъ обоихъ".
Такъ нанизывалъ ловко Ли'съ слова и разсказы.
Каждый вѣрилъ ему; такъ превосходно умѣлъ онъ
Описать передъ всѣми свои драгоцѣнныя вещи;
Такъ онъ разсказывалъ важно, что всѣмъ показалось то правдой.
Даже начали всѣ его утѣшать. И вотъ такъ-то
Онъ короля обманулъ. Король о кладѣ лишь думалъ...
Имъ овладѣть онъ желалъ и Ли'су примолвилъ съ улыбкой:
"Успокойтесь, мой другъ, ужь мы васъ отправимъ за кладомъ,
Будете ѣздить вездѣ - мы сдѣлаемъ все, что возможно;
Если вамъ помощь нужна, скажите, мы къ вашимъ услугамъ."
"Я съ благодарностью" молвилъ Рейнеке-Лисъ "принимаю
Милость вашу, король мой; ваши слова воскрешаютъ
Мой подавленный духъ - я снова питаю надежду.
Кражу, убiйство карать есть высшее ваше призванье.
Дѣло мнѣ кажется темнымъ, но правда выйдетъ наружу,
Сильно надѣюсь на это, ночи и дни буду ѣздить,
Буду спрашивать всѣхъ - и вещи, надѣюсь, найдутся.
Если узнЮю дорогой, гдѣ онѣ кроются, если
Мнѣ не подъ силу прійдется добыть самому ихъ, то помощь
Вы мнѣ тогда подадите, и намъ навѣрно удастся.
И когда вамъ доставлю свои драгоцѣнныя вещи,
Можетъ-быть, будетъ и мнѣ за трудъ и почетъ и награда,
И убѣдитесь на дѣлѣ, что Лисъ измѣнникомъ не былъ."
И королю было это слушать прiятно и даже
Онъ поддакивалъ Ли'су: такъ рѣчь свою сплелъ тотъ искусно.
Всѣ сочувствовать стали, и вѣрить ему; и онъ снова
Могъ идти куда хочетъ безъ всякаго вѣдома, спроса.
Тутъ Изегримъ не могъ удержаться и съ скрежетомъ страшнымъ
Молвилъ: "Великiй король! Такъ снова вы вѣрите вору,
Что васъ обманывалъ дважды и трижды. Всѣ мы дивимся!
Или не видите вы, что плутъ обманулъ васъ, а намъ всѣмъ
Просто вредить только хочетъ? Въ жизнь онъ правды не скажетъ,
Только на то онъ и мастеръ, что лгать, и лжетъ въ совершенствѣ.
Но отъ меня увернуться не такъ-то легко ему будетъ!
Я докажу вамъ, что онъ естественный плутъ и мерзавецъ.
Знаю я три преступленья за нимъ; не уйдетъ онъ, и еслибъ
Даже сразиться пришлось намъ обоимъ. Свидѣтелей честныхъ
Хочетъ отъ насъ онъ теперь, да чтС отъ этого пользы?
Станутъ, положимъ, они въ судѣ говорить, да что проку
Выйдетъ изъ этого? Все онъ повернетъ, какъ захочетъ.
Если жь нельзя ихъ съискать, то также нельзя душегубцу,
Я на всѣхъ здѣсь сошлюсь, разбойничать, грабить позволить?
Да и кто согласится свидѣтелемъ быть? онъ наскажетъ
Самъ на всякаго съ гору, каждый боится послѣдствiй.
Сами вы то испытали и всѣ хорошо это знаютъ.
Но теперь у меня онъ въ рукахъ, увернуться не можетъ,
Долженъ со мной онъ судиться, пусть держится только покрѣпче."