Рейнеке-Лисъ наконецъ двора достигъ, полагая
Отстранить отъ себя обвиненья. Но только увидѣлъ
Всѣхъ враговъ своихъ лютыхъ, кАкъ всѣ они собрались тамъ,
Какъ всѣ жаждали мести и казни его только ждали,
Духомъ онъ палъ; сомнѣваться началъ; однако же смѣло
Мимо бароновъ прошелъ онъ; Гримбартъ бѣжалъ за нимъ слѣдомъ.
Вотъ къ королевскому трону они подступили, и Гримбартъ
На ухо Лису шепнулъ: ради Бога, не трусьте!
Вспомните, Рейнеке, трусу счастье въ удѣлъ не дается;
Храбрый самъ ищетъ опасность и весело съ нею играетъ;
Изъ напастей и бѣдъ она же его и выводитъ." -
"Правду вы мнѣ говорите" Рейнеке молвилъ: "спасибо
Вамъ за прекрасный совѣтъ; и если свободы добьюсь я,
Я его не забуду. - И вотъ онъ кругомъ оглядѣлся,
Много родныхъ увидалъ въ толпѣ, да только немного
Было межъ нихъ доброхотовъ: многимъ умѣлъ насолить онъ.
Всякой выдрѣ, бобру послѣднему спуску, разбойникъ,
Онъ не давалъ: безчинствовалъ страшно съ ними со всѣми.
Но за то и друзей довольно онъ въ залѣ увидѣлъ.
Лисъ передъ трономъ колѣно преклонилъ и промолвилъ
Съ важнымъ, задумчивымъ видомъ: "Богъ, кому все извѣстно,
Кто на вѣки вѣковъ всеблагъ, всесвятъ и всесиленъ,
Васъ да хранитъ, государь, и васъ, мою королеву;
Мудрость и мысли благiя вамъ да подастъ Онъ, чтобъ правду
Отъ неправды умѣли вы отличать; потому-что
Много лжи межъ людей теперь ходитъ. Наружностью только,
Постнымъ лицомъ взять хотятъ. О, еслибъ на лбу своемъ каждый
Роспись мыслей носилъ, и могъ бы король это видѣть -
Стало бы ясно тогда, что лгать я не мастеръ, что трону
Честью и правдой служить, служить необлыжно готовъ я.
Пусть обвиняютъ меня враги мои лютые; имъ бы
Очень хотѣлось мнѣ повредить и милостей вашихъ,
Какъ недостойнаго ихъ, лишить меня безвозвратно.
Но давно мнѣ извѣстна справедливость монарха
Нашего и государя, его же никто съ пути правды
Не совращалъ никогда - такъ и теперь это будетъ."
Всѣ сошлись и столпились теперь, и каждому видѣть
Рейнеке-Ли?са хотѣлось и каждый хотѣлъ его слышать;
Онъ уличенъ въ преступленьяхъ, такъ кЮкъ защищаться онъ станетъ?
"Рейнеке, дерзкiй злодей!" промолвилъ король: "твои рѣчи
Нынѣ тебя не спасутъ; нынѣ тебѣ не помогутъ
Ложь и обманъ и пронырство! Твой смертный часъ наступаетъ.
Вѣрность свою ты прекрасно на кроликѣ и на вРронѣ
Мнѣ доказалъ! Конечно, и этого было бъ довольно;
Но ты измѣну творишь по всѣмъ концамъ государства;
Лживы и скоры проказы твои, да недолго продлятся.
Мѣра терпѣнья полна, журить тебя больше нестану."
Рейнеке тутъ ужь подумалъ: что теперь будетъ со мною?
О когда-бъ удалось мнѣ опять побывать въ моемъ зЮмкѣ!
Гдѣ мнѣ выдумать средства? Ну ужъ пусть будетъ, что будетъ!
Нужно же вылѣзть изъ петли; попробуемъ все безъ разбора.
"Славный король, государь нашъ великiй!" такъ Рейнеке началъ:
"Если угодно вамъ думать, что казни я срамной достоинъ,
То обсудили вы дѣло не съ истинной точки; извольте
Внять моимъ оправданьямъ. Вѣдь прежде я былъ вамъ полезенъ;
Въ горѣ, всегда оставался вамъ вѣренъ, когда удалялись
Многiе, что между нами стали теперь мнѣ на гибель,
Ловятъ случай вредить мнѣ, когда я въ отсутствiи. Я васъ,
Государь, умоляю судить меня безпристрастно;
Ну, окажусь виноватымъ, такъ казнь понесу я конечно.
Вы и не вспомнили вѣрно обо мнѣ, государь, кЮкъ на стражѣ,
Самой бдительной былъ я во многихъ концахъ государства.
И не-уже-ль ко двору пришелъ бы я, еслибъ за мною
Были грѣхи иль проступки? Напротивъ, скорѣе я сталъ бы
Вашихъ очей избѣгать, отъ лютыхъ враговъ укрываться.
Нѣтъ, тогда ужь, конечно, я бы не вышелъ изъ зАмка
Ни за какiя сокровища въ мiрѣ; тамъ я свободенъ
Былъ средь владѣнiй своихъ, на собственной почвѣ. И такъ-какъ
Я за собой преступленiй не вѣдалъ, то и пришелъ къ вамъ.
Только сбирался идти я на стражу, какъ повелѣнье
Гримбартъ принесъ мнѣ - идти ко двору. И снова я началъ
Средства выдумывать, кАкъ бы съ церковью мнѣ помириться;
Много объ этомъ съ Мартыномъ я говорилъ и увѣрилъ
Онъ меня клятвой священной, что отъ проклятiя папы
Въ Римѣ избавитъ меня. - Я въ Римъ, говоритъ, отправляюсь:
Я, говоритъ, это дѣло теперь на себя принимаю,
Вы жь, говоритъ, ко двору отправляйтесь; будьте покойны,
Снимется съ васъ отлученье отъ церкви. Вотъ что сказалъ мнѣ,
Самъ Мартынъ-обезьяна, а онъ ужь дѣла эти знаетъ:
Съ нимъ господинъ Онегрундъ, прекраснѣйшiй бишофъ въ знакомствѣ;
Вотъ ужь пять лѣтъ какъ при немъ Мартынъ съ судахъ безотлучно.
Я и пришелъ къ вамъ, и что же? снова меня обвиняютъ,
Снова жалобы есть, про жалобы только и слышишь.
Кроликъ косой на меня клевещетъ; но Рейнеке самъ вѣдь
Не за горами теперь: пусть же теперь онъ выходитъ,
Станетъ со мною глазъ нЮ глазъ! Извѣстно, легко за глаза-то
Всѣхъ поносить и позорить, но должно выслушать также
И противную сторону, прежде, чѣмъ судъ произносить.
Эки вѣдь лживыя твари эти кроликъ и воронъ!
Вотъ за добро благодарность! Третьяго дня рано утромъ
Кроликъ со мной повстрѣчался и вѣжливо мнѣ поклонился;
Я передъ зЮмкомъ стою и псалмы прилежно читаю.
Я, говоритъ, ко двору отправляюсь; - "Съ Богомъ!" отвѣтилъ
Путнику я; потомъ онъ прибавилъ: "голоденъ страшно
Я и усталъ!" - "Не хотите ль покушать чего?" я промолвилъ
Ласково кролику. - "Очень вамъ былъ бы за то благодаренъ";
Онъ мнѣ отвѣтилъ, а я ему возразилъ: "на здоровье,
Радъ чѣмъ могу вамъ служить". И вотъ мы отправились въ зЮмокъ.
Я предложилъ ему вишень и масла: - по пятницамъ мяса
Я вѣдь не ѣмъ. Вотъ онъ хлѣбъ, плоды и маcло сталъ кушать.
Тутъ подошелъ мой сыночекъ младшiй къ столу - ну, ребенокъ!
Вздумалъ видно взглянуть, не будетъ ли скушать чего тамъ:
Любитъ лакомства дѣти - мальчикъ за что-то и взялся.
Какъ его съѣздитъ по рыльцу мой гость ни съ того ни съ другаго -
Кровь потекла изъ зубовъ вѣдь. Рейнхартъ, мой старшiй, увидѣвъ
Это, прямёшенько въ горло обидчику зубомъ вцѣпился,
Чуть-чуть его потаскалъ и тѣмъ отомстилъ за братишку.
Я, не думая долго, тотчасъ же сталъ разнимать ихъ
И наказалъ еще сына. Такъ если слѣды и остались,
Кроликъ въ томъ самъ виноватъ; того ль озорникъ еще стРилъ?
Еслибъ я зло умышлялъ, такъ съ нимъ бы управились дѣти.
Вотъ его благодарность! Я, говоритъ, ему ухо
Откусилъ: онъ за честь себѣ это долженъ поставить.
Тамъ еще воронъ приходитъ ко мнѣ, говоритъ, что супруги
Онъ лишился своей: она обожралася, будто -
Рыбу, будто, большую съ костями она проглотила.
Гдѣ это было - онъ знаетъ то лучше, теперь же изволитъ
Сваливать все на меня, меня обвинять въ душегубствѣ;
Самъ ее умертвилъ онъ, и еслибъ я только былъ властенъ
Строже его допросить, запѣлъ бы онъ новую пѣсню.
Эти вРроны летаютъ, до нихъ прыжкомъ не допрыгнешь.
"Если въ подобныхъ дѣлахъ меня обвинить ужь взялися,
Пусть достовѣрныхъ и честныхъ свидѣтелей ставятъ; тАкъ должно
Поступать съ благороднымъ, прямымъ человѣкомъ; я въ-правѣ
Требовать этого. Если жь свидѣтелей нХгдѣ съискать имъ,
Есть еще новое средство: на поединокъ готовъ я!
Пусть назначутъ намъ мѣсто и время; достойный противникъ
Выступитъ пусть изъ рядовъ, мнѣ ровный по роду и званью,
И тогда каждый изъ насъ самъ защититъ свое дѣло.
Кто себѣ честь завоюетъ, за тѣмъ пусть она остается.
Искони право такъ признавалось - я требую битвы."
Всѣ столпились въ кружокъ и слушали дерзкiя рѣчи
Рейнеке-Ли?са съ нѣмымъ удивленьемъ. И испугались
Страшно кроликъ и воронъ, покинули дворъ и ни слова
Молвить въ отвѣтъ не посмѣли; только дорогой ужь стали
Разговаривать между собою: невыгодно будетъ
Съ Ли?сомъ дольше тягаться. КАкъ ни возьмемся за дѣло,
Все его проиграемъ. Видано ль это? Мы были
Съ Ли?сомъ одинъ-на-одинъ; свидѣтелей не было: мы же
Будемъ, пожалуй, еще виноваты. Чтобъ его черти
Взяли, дерзкаго плута, за всѣ его преступленья!
Съ нами сражаться онъ вздумалъ? А намъ вѣдь бы плохо пришлося.
Нѣтъ, слуга вашъ покорный! Мы знаемъ, кЮкъ скоръ и лукавъ онъ,
Ловокъ, золъ и хитеръ. Насъ пятерыхъ ему будетъ
Мало, повѣрьте; все это стало бы намъ дорогонько."
Изегримъ тоже съ медвѣдемъ были не въ духѣ; имъ сильно
Не по нраву пришлось, что оба истца удалялись.
Тутъ промолвилъ король: "Если еще кто имѣетъ
Жалобу мнѣ принести, пусть тотъ выходитъ скорѣе!
Слышать все мы готовы. Вчера угрозъ было много...
Здѣсь стоитъ обвиненный! Гдѣ жь обвинители дѣлись?"
Рейнеке молвилъ въ отвѣтъ: "Вотъ такъ-то всегда и бываетъ;
Только жалобы слышишь: то тотъ, то другой виноваты;
А предстанетъ виновный, всѣ по домамъ разбредутся.
Вотъ хоть и эти злодѣи, кроликъ и воронъ, они бы
Вовсе не прочь наказанью меня и безчестью подвергнуть;
Но они повинились, и я имъ прощаю; тѣмъ больше,
Что съ моимъ появленьемъ они раскаялись оба
И отъ двора удалились. Какъ я пристыдилъ ихъ обоихъ!
Сами вы видите нынѣ, кЮкъ за глаза-то опасно
Вѣрить злымъ клеветамъ на слугъ испытанныхъ, вѣрныхъ;
Бѣлое дѣлаютъ чернымъ и ненависть къ добрымъ питаютъ.
Прочiе жалки мнѣ, право, да о себѣ я молчу ужь."
"Слушай" король ему молвилъ: "слушай, коварный измѣнникъ,
Что тебя побудило, скажи мнѣ, вѣрнаго Лампе,
Письма носившаго мнѣ, такъ убить безпощадно и злобно?
Развѣ тебѣ не простилъ онъ всего, что ты съ нимъ ни проказилъ?
Посохъ съ котомкой тебѣ подарилъ я; всѣмъ былъ снабженъ ты,
Въ Римъ отправиться моремъ ты совсѣмъ собрался ужь;
Сдѣлалъ я все для тебя и ждалъ отъ тебя исправленья.
Что же вижу теперь? ты зайца убилъ для почину.
Съ вѣстью ко мнѣ Беллина прислалъ; онъ голову зайца
Мнѣ въ котомкѣ принесъ и всѣмъ намъ сказалъ громогласно,
Что приноситъ мнѣ письма, тобой сочиненныя вмѣстѣ
Съ нимъ, Беллиномъ, и онъ въ нихъ высказалъ лучшiя мысли.
А въ котомкѣ лежала глава умерщвленнаго зайца.
Мнѣ въ насмѣшку вдвоемъ вы сдѣлали это. Беллина
Тутъ же въ заложники взялъ я, и жизни своей онъ лишился,
Какъ душегубецъ и лжецъ; теперь за свою берегись ты."
Рейнеке молвилъ въ отвѣтъ: "Что слышу я? зайца въ живыхъ нѣтъ?
Да и Беллина мнѣ не видать ужь? что со мной будетъ?
О, я несчастный! О, еслибъ я могъ умереть вмѣстѣ съ ними!
Ахъ, вѣдь съ обоими съ ними гибнетъ мой кладъ драгоцѣнный!
Вѣдь я съ обоими съ ними отправилъ къ вамъ кучу сокровищъ,
Лучше которыхъ не съищешь на всемъ бѣломъ свѣтѣ. Кто могъ бы
Предполагать, что Беллинъ убьетъ несчастнаго зайца,
Кладъ похититъ у васъ? Нѣтъ! видно, что должно беречься
Тѣхъ, въ комъ лукавства не видишь, въ комъ злости вовсе не чаешь."
Дальше слушать не могъ отъ гнѣва король раздраженный;
Онъ удалился въ покои свои, недослушавши Ли?са,
Даже не ясно понявъ смыслъ его рѣчи; онъ казни
Ли?са подвергнуть рѣшился. Въ покояхъ своихъ королеву
Онъ съ супругой Мартына засталъ, госпожей Рюкенау.
Очень любили ее король съ королевою. Ли?су
Въ пользу это пошло. Она воспитаньемъ блистала,
Знала много наукъ и ловко вела разговоры;
Гдѣ бы она ни явилась, каждый къ ней обращался,
Каждый ее уважалъ. Она замѣтила тотчасъ,
Что король былъ разгнѣванъ и молвила мудрое слово:
"Васъ, государь, никогда не брало раскаянье, если
Просьбамъ моимъ иногда вы внимали, и даже въ минуты
Сильнаго гнѣва прощали мнѣ слово о милости царской.
Будьте жь и нынѣ ко мнѣ благосклонны: дѣло идетъ вѣдь
О моемъ собственномъ родѣ! Кто же своихъ покидаетъ?
Рейнеке, чѣмъ бы онъ ни былъ, съ родни мнѣ; его поведенье,
Если позволено будетъ мнѣ это замѣтить, похвально.
Такъ-какъ самъ онъ явился на судъ, то я полагаю
Дѣло его справедливо; вотъ тоже отецъ его, бывшiй
И въ почетѣ и въ силѣ при вашемъ родителѣ славномъ, -
Сколько терпѣлъ вѣдь отъ злыхъ языковъ и доносчиковъ лживыхъ!
Что жь? всегда пристыжалъ ихъ. СтРило въ дѣло лишь вникнуть,
Все разъяснялось сейчасъ же: завистники низкiе даже
Часто заслуги умѣли ему обращать въ преступленья.
Такъ всегда оставался онъ въ бРльшемъ почетѣ, чѣмъ Браунъ.
Съ волкомъ теперь, а имъ также не худо бы было подумать,
Чтобы поменьше на нихъ отвсюду слышалось жалобъ;
Много и ихъ обвиняютъ; только они-то о правѣ
Мало смыслятъ, что видно изъ ихъ совѣтовъ и жизни."
Тутъ король возразилъ ей: "КАкъ можете вы удивляться,
Что на Рейнеке золъ я, на вора, который недавно
Зайца еще умертвилъ, Беллина ввелъ въ искушенье
И съ такимъ наглымъ безстыдствомъ во всемъ запирается ныньче
И себя называетъ и честнымъ и вѣрнымъ слугою,
Между-тѣмъ, какъ отвсюду ростутъ однѣ жалобы только,
И доказательства съ ними какъ онъ надъ миромъ смѣется,
Какъ онъ разбоемъ, убiйствомъ и кражей все государство,
Всѣхъ моихъ подданныхъ вѣрныхъ въ разоръ разоряетъ, разбойникъ?
Нѣтъ! чего тутъ терпѣть?" Но тутъ обезьяна сказала:
"Правда, немногiе могутъ разумно дѣйствовать въ жизни,
Дать при случаѣ мудрый совѣтъ, и кто это можетъ,
Слава тому и почетъ; но сколько завистниковъ тайно
Славу ту подрываетъ, а соберется ихъ много,
Дѣйствуютъ прямо, открыто. Вотъ хоть бы съ Рейнеке ныньче!
Но они не изгладятъ воспоминанья, кАкъ часто
Мудро совѣтывалъ вамъ онъ, когда всѣ другiе молчали.
Вотъ и недавно еще - вы помните вѣрно - крестьянинъ
Вмѣстѣ съ змѣею пришли къ вамъ; никто не умѣлъ разсудить ихъ;
Лисъ же тотчасъ нашелся, его вы тогда похвалили."
И, немного подумавъ, король ей на это отвѣтилъ:
"Помню еще я объ этомъ дѣлѣ, да только забылъ я,
КАкъ оно вышло тогда; запутано, кажется, было.
Если еще не забыли, напомните, сдѣлайте милость,
"Ваше желанье законъ мнѣ", она королю отвѣчала.
"Года два тому будетъ, - къ вамъ однажды приходитъ
Съ жалобой змѣй, что крестьянинъ, дѣло свое проигравшiй
Уже два раза, не хочетъ рѣшенью суда покориться.
И потому мужика онъ къ вамъ представить рѣшился,
И разсказывать началъ, шипя отъ волненья и злости.
Гдѣ-то въ щель на заборѣ змѣю пролѣсть захотѣлось,
Но попался онъ въ петлю живую, которую кто-то
Прикрѣпилъ передъ щелью; горло ему затянуло...
ТЮкъ бы и умеръ онъ тамъ, еслибы, къ-счастiю, путникъ
Не проходилъ той дорогой. Въ бѣдѣ ему онъ взмолился:
"Сжалься надъ мною несчастнымъ, спаси меня отъ напасти!"
Змѣю отвѣтилъ крестьянинъ: "Пожалуй, спасти тебя можно;
"Жалко мнѣ, право, тебя; но только сперва поклянись мнѣ,
"Въ томъ, что не сдѣлаешь зла мнѣ". Змѣй согласился на это,
Клятвой страшной поклялся, что зла ему дѣлать не станетъ,
Что бы потомъ ни случилось, и спасъ его добрый крестьянинъ.
"И пошли они вмѣстѣ дорогой, и чувствовать голодъ
Началъ змѣй и, нацѣлясь, хотѣлъ мужика онъ ужалить;
Въ страхѣ отъ змѣя едва успѣлъ отскочить злополучный.
"Это твоя благодарность? То ль заслужилъ я?" вскричалъ онъ,
"Развѣ не клялся ты страшною клятвой?" И змѣй ему молвилъ:
"Голодъ меня принуждаетъ, я съ нимъ не знаю чтС дѣлать;
"Клятва ничто предъ нуждою; такъ видишь, стало-быть, правъ я".
Тутъ крестьянинъ промолвилъ: "Ну, подожди хоть немного!
"Вотъ мы встрѣтимъ людей, они насъ по правдѣ разсудятъ".
"НХчего дѣлать, изволь" змѣя? ему отвѣчала.
Такъ пошли они дальше и надъ рѣкой повстрѣчали
Стараго вРрона съ сыномъ. Змѣй подозвалъ ихъ обоихъ,
И подозвавши сказалъ имъ: "Слушайте вы и судите!"
Выслушалъ воронъ все дѣло, подумалъ и такъ разсудилъ ихъ:
Змѣю крестьянина съѣесть... Онъ самъ быть надѣялся въ долѣ.
И отъ радости змѣй на кольцахъ своихъ закачался:
"Ну, побѣда моя! теперь для меня нѣтъ попреку".
"Нѣтъ" крестьянинъ отвѣтилъ: "еще не проиграно дѣло;
"Развѣ можетъ разбойникъ приговаривать къ смерти?
"Развѣ довольно судьи одного? Нѣтъ, я по закону
"Требую новыхъ судей; пусть пять, пусть десять обсудятъ
"Дѣло мое, и тогда послушаемъ, что они скажутъ".
"Такъ пойдемъ же!" змѣй молвилъ. И пошли они дальше,
И повстрѣчался имъ волкъ съ медвѣдемъ и въ кучку сошлись всѣ.
Тутъ всего опасаться началъ крестьяни - затѣмъ что
Средь пятерыхъ такихъ парней жутко ему приходилось;
ВРроны, змѣй и медвѣдь съ волкомъ его окружили.
Началъ онъ трусить жестоко; и точно, стакнувшись съ другими,
Волкъ произнесъ приговоръ: змѣй можетъ пожрать человѣка;
Голодъ не знаетъ закона, нужда разрѣшаетъ отъ клятвы.
ПРтомъ холоднымъ прошибло крестьянина; всѣ они вмѣстѣ
Жаждали смерти его. И вспрянулъ съ ужаснымъ шипѣньемъ
Змѣй и облилъ слюною его, но Тотъ увернулся.
"Несправедливо" воскликнулъ онъ: "ты поступаешь. Кто право
"Далъ тебѣ надъ мною?" Змѣй отвѣчалъ: "Ты вѣдь слышалъ;
"Два раза судьи судили, и ты проигралъ въ оба раза."
"Сами они и рѣжутъ и грабятъ" отвѣтилъ крестьянинъ:
"Я не хочу ихъ и знать, пойдемъ къ королю мы судиться.
"Что онъ ни скажетъ, готовъ я суду его покориться,
"И когда проиграю, хоть горя еще мнѣ прибудетъ,
"Нужды нѣтъ, все снесу я". Тутъ волкъ съ медвѣдемъ сказали
Съ злою насмѣшкой: "Попробуй, пожалуй, но только
"Все-таки змѣй побѣдитъ, онъ этого только и хочетъ."
Дѣло въ томъ, что они надѣялись всѣ на придворныхъ
И полагали, что такъ же, какъ и они, тѣ разсудятъ,
И спокойно пошли къ вамъ и путника взяли съ собою;
И передъ вами предстали два ворона, змѣй, волкъ съ медвѣдемъ.
Волкъ-отъ даже самъ-трётъ къ вамъ явился; за нимъ уцѣпились
Двое дѣтей его; звали старшаго сына Прожорой.
Младшiй звался Ненасытнымъ, и отъ нихъ отъ обоихъ
Больше, нежли отъ всѣхъ, бѣдный мужикъ натерпѣлся.
Доли своей прогулять боялись они - вѣдь такiе,
Право, всегда ненасытные: выли тогда передъ вами
Неприлично и грубо - вы еще вывесть изъ залы
Ихъ тогда повелѣли. И сталъ крестьянинъ просить васъ,
Сталъ говорить, кЮкъ змѣя его умертвить собиралась,
Благодѣянье забывши и клятву свою нарушая!
Жарко онъ васъ умолялъ о спасеньи. Змѣй согласился,
Что разсказалъ онъ всю правду. "Меня" онъ сказалъ: вынуждаетъ
"Голодъ смертельный къ тому - онъ правъ и законовъ не знаетъ".
"Въ думу вы, государь, тогда погрузились. Забота
Ваше чело омрачила; рѣшить это дѣло казалось
Трудно вамъ по закону, согласно уставамъ и правдѣ.
Вамъ жестокимъ казалось крестьянина бѣднаго, помощь
Змѣю подавшаго въ нуждѣ, осудить на съѣденье;
Но, съ другой стороны, и голодъ вамъ правымъ казался.
Вы созвЮли совѣтъ. И судъ большинства, по-несчастью,
Смерть произнесъ человѣку - всѣмъ пообѣдать хотѣлось,
Всѣ пособить полагали змѣѣ. Но вотъ вы за Ли?сомъ
Въ Малепартусъ послали: толковъ разныхъ въ совѣтѣ
Было объ этомъ довольно, да проку изъ нихъ было мало.
Рейнеке тотчасъ явился, выслушалъ все со вниманьемъ.
Судъ ему предоставили вы: что скажетъ, тР будетъ.
Рейнеке молвилъ, подумавъ: "Прежде, чѣмъ судъ свой скажу я,
"Нужно мнѣ видѣть то мѣсто, гдѣ все это было, и если
"Змѣй по-прежнему будетъ въ петлѣ висѣть, какъ крестьянинъ
"Въ первый разъ его видѣлъ, то дѣло само разрѣшится."
И привязанъ былъ змѣй къ тому же самому мѣсту,
Точно такъ, какъ крестьянинъ его у забора увидѣлъ.
Рейнеке молвилъ потомъ: "Каждый изъ нихъ теперь снова
"Въ прежнемъ своемъ положеньи - процессъ никѣмъ не проигранъ
"И не выигранъ также; вопросъ теперь, кажется, ясенъ.
"Хочетъ крестьянинъ, такъ можетъ змѣю еще разъ изъ петли
20
"Вынуть, а нѣтъ, такъ не надо - пусть его въ петлѣ оставитъ.
"Съ честью и волей онъ можетъ идти своею дорогой.
"Такъ-какъ услугу принявши, змѣй измѣнилъ своей клятвѣ,
"То по всей справедливости данъ крестьянину выборъ.
"Тутъ, какъ я думаю, виденъ смыслъ непреложный закона;
"Кто здѣсь иначе его понимаетъ, пусть голосъ подастъ свой".
"Вамъ и совѣтникамъ вашимъ судъ Ли?са пришелся по нраву;
Рейнеке былъ прославляемъ, крестьянинъ благодарилъ васъ,
Каждый славилъ премудрость Рейнеке-Ли?са и даже
Королева сама объ немъ съ похвалой отзывалась.
Много толковъ пошло: волкъ съ медвѣдемъ скорѣе
Годны къ войнѣ, говорили въ народѣ, ихъ всякiй боится,
Такъ и были бъ у мѣста, гдѣ кровь народная льется.
Сильны, огромны и храбры они - что правда, тР правда,
Только въ совѣтѣ у нихъ замѣтенъ ума недостатокъ:
Что-то ужь слишкомъ они начали силой хвалиться.
А на полѣ сраженья, - посмотришь, похрамывать стали.
Но до неистовства храбры за то у себя они дома;
Въ полѣ же любятъ въ засадѣ они полежать. А вышла гдѣ схватка,
Тамъ, какъ грѣшные всѣ, они побои глотаютъ.
Эти медвѣди и волки всюду лишь гибель приносятъ:
Все равно имъ въ чьемъ домѣ случился пожаръ - имъ бы только
Къ угольямъ ближе, погрѣться; только бы зобъ имъ набить свой -
Все по нихъ трынъ-трава. Яйца сами глотаютъ,
Бѣднымъ скорлупку даютъ и думаютъ, дѣлятся честно.
Рейнеке-Лисъ со всѣмъ своимъ родомъ, напротивъ, искусенъ
Въ многихъ полезныхъ дѣлахъ, онъ мудръ, онъ хорошiй совѣтникъ.
Если онъ проступился предъ вами, мой царь, то не камень
Онъ, человѣкъ. Вѣдь никто его не замѣнитъ въ совѣтѣ,
Лучше совѣта не дастъ. Прошу васъ, простите вы Ли?са!"
Тутъ король возразилъ ей: "Увидимъ. Тогда все случилось
Такъ, какъ вы намъ разсказали; змѣй былъ въ петлѣ оставленъ.
Но, не взирая на то, вашъ Ли?съ озорникъ и мерзавецъ;
Онъ не исправится въ жизнь! Съ нимъ всякое дѣло опасно,
Того и смотри, что обманетъ; умѣетъ всегда увернуться.
Кто ему по плечу здѣсь? Волкъ, и медвѣдь, и ворона
Котъ и кроликъ всѣ не по немъ, онъ всѣхъ ихъ позоритъ,
Всѣмъ имъ вредитъ. Одному онъ ухо отгрызъ, у драгаго
Глазъ подбилъ или вышибъ, а третьяго жизни лишилъ онъ!
Не понимаю я, право, кЮкъ вы за злодѣя вступаться
Можете, мнѣ за него замолвливать доброе слово?
"О, государь!" обезъяна сказала: "скрывать не хочу я;
Родъ-то его благороденъ, великъ и могучъ, не забудьте!"
И поднялся король и вышелъ въ собранье. Стояли
Всѣ тамъ, его ожидая; и много тамъ увидалъ онъ
Ли?совыхъ близкихъ родныхъ: пришли они всѣ заступиться
За главу своего, и было бы трудно назвать ихъ.
И увидѣлъ король тутъ всѣхъ его доброхотовъ,
Всѣхъ враговъ его лютыхъ: казалось, весь дворъ раздѣлился.
Сталъ король говорить: "Слушай же, Рейнеке! Можно ль
Мнѣ извинить твою дерзость, Можно ль простить, что съ Беллиномъ
Вмѣстѣ, вы кроткаго Лампе убили? можно ль простить мнѣ,
ЧтР, дерзновенные, вы всунули голову зайца.
Вмѣсто писемъ, въ котомку и мнѣ такъ ее передали?
Вамъ надо мной посмѣяться хотѣлось; одинъ ужь наказанъ,
Палъ кровавою жертвой Беллинъ; ожидай ты того же!"
"Горе мнѣ!" Рейнеке молвилъ: "О еслибъ я умеръ, несчатный!
Дайте мнѣ все разсказать вамъ, слушайте и разсудите:
Если виновнымъ найдете, сейчасъ же меня умертвите;
Все равно не спасусь я, ужь все равно я погибну.
Вѣдь измѣнникъ Беллинъ похитилъ столько сокровищъ,
Сколько изъ смертныхъ никто не видывалъ въ жизни! За нихъ-то
Бѣднаго Лампе убилъ онъ! Я ихъ поручилъ имъ обоимъ,
И Беллинъ, какъ нарочно, ихъ у меня похищаетъ.
Еслибъ они отъискались! Но я начинаю бояться,
Что ужь никто ихъ не съищетъ, и что навсегда они сгибли."
Но обезьяна на то возразила: "надѣяться будемъ!
Если они на землѣ, то можно еще отъискать ихъ.
Съ ранняго утра до ночи мы будемъ на поискахъ, будемъ
Спрашивать встрѣчныхъ о нихъ, всѣхъ и мiрянъ и духовныхъ;
Но разскажите-ка намъ, что это были за вещи!"
Рейнеке молвилъ: "То были драгоцѣнныя вещи;
Трудно подобныхъ найти; кто ими теперь обладаетъ,
Тотъ бережетъ ихъ навѣрно. КАкъ жена Эрмелина
Будетъ о нихъ горевать! Она никогда не проститъ мнѣ:
Сколько она убѣждала меня имъ обоимъ не вѣрить.
Вотъ напраслину взводятъ теперь на меня и желаютъ
Всѣми силами мнѣ повредить въ вашемъ мнѣньи;
Но я за правду стою, суда ожидаю, и если
Буду признанъ невиннымъ - стану по всѣмъ государствамъ,
Стану съ опасностью жизни искать похищенныхъ сокровищъ."