Гордо шествовалъ Браунъ, путь къ горамъ направляя.
Шествовалъ онъ по степи пространной, песчаной и длинной.
Вотъ ужь прошелъ онъ ее и сталъ подходить мѣрнымъ шагомъ
Къ тѣмъ горамъ, средь которыхъ охотился Рейнеке лѣтомъ;
За день предъ симъ, какъ онъ слышалъ, онъ еще въ нихъ забавлялся.
Браунъ, однако, прошелъ въ Малепартусъ; тамъ были
Чудныя зданья у Ли'са. Изъ всѣхъ его зЮмковъ и бурговъ
Былъ Малепартусъ важнѣйшимъ и лучшимъ. Туда укрывался
Всякiй разъ Рейнеке, если задумывалъ пакость какую.
Браунъ, къ зАмку пришедши, увидѣлъ, что зЮмокъ былъ крѣпко
НА-крѣпко запертъ. Такъ онъ, постоявъ и подумавъ въ воротахъ,
Рѣчь завесть съ Лисомъ рѣшился: "дома ль вы, дядюшка, ныньче?
Браунъ-медвѣдь къ вамъ пришелъ, чрезвычайнымъ посломъ королевскимъ.
Хочетъ король непремѣнно, чтобы явились на судъ вы,
И чтобы вмѣстѣ со мной ко двору вы отправились ныньче -
Каждому тамъ по заслугамъ возмездье воздастся; инЮче
Съ жизнью своею проститесь; если останетесь здѣсь вы,
Пытки и плахи вамъ мало. Вы подумайте, дядя,
Да и ступайте со мною, не то вамъ солоно будетъ."
Лисъ же лежалъ въ-тихомолку, слушая Брауна рѣчи;
Самъ же раздумывалъ думу: кЮкъ бы, право, устроить,
Чтобъ деревенщинѣ этой отмстить за грубое слово?
Ну-тка, обдумаемъ дѣльцо. И вотъ онъ идетъ въ глубь жилища,
Шаритъ въ разныхъ углахъ - искусно былъ выстроенъ зЮмокъ:
Дырки и норки вездѣ, ходы различные всюду
Длинные, узкiе - съ дверью иной, а другой и безъ двери,
Все смотря по нуждѣ и по времени. Только узнаетъ,
Что его ищутъ, бывало, за плутни, иль дѣльцо какое,
Вотъ ему тутъ и защита. Также частенько въ ловушки
Эти его попадался съ-дуру звѣрокъ какой бѣдный:
Все было нЮ-руку Ли'су, всѣмъ былъ доволенъ разбойникъ.
Рейнеке выслушалъ рѣчь; только онъ мудро боялся,
Нѣтъ ли въ засадѣ другихъ, вмѣстѣ съ посломъ прибѣжавшихъ.
Но, увѣрившись лично, что Браунъ одинъ его ждетъ тамъ,
Вышелъ, хитрецъ, за ворота и молвилъ: "милости просимъ,
Дядюшка! вы извините, что ждать я васъ долго заставилъ!
Весперъ читалъ все. Спасибо, что сами меня посѣтили;
Вы при дворѣ мнѣ полезны и крѣпко на васъ я надѣюсь.
Милости просимъ! Будьте какъ дома! Право, не грѣхъ ли
Васъ идти заставлять въ жарынь такую далеко?
Боже мой! какъ вы вспотѣли! волосы ваши всѣ мокры!
Еле дышете сами. Иль никого ужь другаго
У короля не нашлось для посылокъ, и васъ онъ,
Рѣдкаго мужа, избралъ мнѣ возвѣстить свою волю?
Но для меня жь это лучше; вы не откажетесь вѣрно
Предъ королемъ за меня доброе слово замолвить.
Завтра я ужь рѣшился, хоть плохъ я очень здоровьемъ,
Съ вами идти ко двору; туда ужь давно я сбираюсь;
Только сегодня не въ мочь мнѣ въ путь отправляться далекiй;
Кушанья вотъ одного я ныньче поѣлъ по несчастью,
А теперь и болѣю; что-то все рѣжетъ въ желудкѣ."
Браунъ на то возразилъ: - А что жь это было такое? -
"Проку мало вамъ будетъ", Лись тутъ медвѣдю отвѣтилъ,
"Если про это скажу вамъ. Бѣдно теперь я питаюсь;
Но терпѣливо сношу; не графъ, человѣкъ неимущiй!
И коль для нашего брата лучше чего не найдется,
ѣшь, пожалуй, и соты, такого добра здѣсь довольно.
Ихъ изъ нужды лишь я ѣмъ; съ нихъ-то меня и раздуло.
Противъ воли ихъ жрешь - какое тутъ будетъ здоровье?
Было-бъ другое здѣсь что, я сотъ и за деньги бъ не тронулъ."
- Ай! что я слышу! воскликнулъ медвѣдь: ай! какой привередникъ!
Соты чудная вещь, ѣстъ ихъ, повѣрьте, не всякiй!
Соты, я вамъ скажу, лучше всѣхъ кушанiй рѣдкихъ,
Соты люблю я; достаньте, дядя, мнѣ сотъ; вы въ убыткѣ,
Право, не будете, дядя; ужь вамъ за нихъ заслужу я. -
"Вы не смѣетесь?" Лись возразилъ. - Какое! ей Богу! -
Тутъ побожился медвѣдь - я говорю вамъ серьёзно.
"Если такъ" отвѣчалъ ему Ли'съ: "радъ служить вамъ;
Сила-мужикъ не далеко, живетъ вонъ тамъ за горою,
Пропасть сотъ у него! Вы отродясь не видали
Кучи такой." Обуяла сильная похоть медвѣдя,
Слюнки съ губъ потекли, сотъ ему захотѣлось.
"О, сведите меня!" тутъ онъ воскликнулъ: "скорѣе!
Дядюшка, вамъ услужу я, только вы сотъ мнѣ достаньте.
Право, отвѣдаю только, дРсыта ѣсть ихъ не стану".
"Ну, такъ пойдемъ" отвѣчалъ ему Лисъ: "соты вамъ будутъ.
Ныньче я на ноги плохъ, но, дядюшка, къ вамъ моя дружба
Слабый мой шагъ подкрѣпитъ. Нѣтъ никого въ цѣломъ мiрѣ,
Даже изъ цѣлой родни, кого бы какъ васъ уважалъ я!
Но пойдемъ-те! за то вы мнѣ при дворѣ пригодитесь
Въ день засѣданья; враговъ ужь вмѣстѣ тамъ посрамимъ мы.
Медомъ васъ угощу я, еле двинетесь съ мѣста!"
Самъ же думалъ, хитрецъ, о палкахъ крестьянина-Силы.
Лисъ впередъ забѣжалъ, Браунъ шелъ за нимъ слѣпо.
Если удастся, Рейнеке думалъ, ныньче жь тебѣ я
Меду такого отвѣшу, что до зимы не забудешь.
Вотъ, пришли они къ Силѣ на дворъ; веселился заранѣ
Браунъ, какъ тѣ дураки, что слѣпо вѣрятъ надеждѣ.
Вечеръ давно наступилъ, и Рейнеке зналъ, что ужь Сила,
Плотникъ и мастеръ отмѣнный, давно залегъ на постелю.
А на дворѣ у него валялся дубовый обрубокъ,
Толстый, огромный: два клина загналъ въ него Сила-крестьянинъ,
И начинала широко ужь щель отъ комля разверзаться.
Рейнеке это замѣтилъ, и, обращаясь къ медвѣдю,
"Дядюшка" молвилъ ему онъ: "въ этомъ пнѣ столько меду,
Что и представить нельзя; воткните лишь морду поглубже,
Сколько-возможно поглубже. Только, смотрите, немного
Кушайте меду; не то, какъ я, заболѣете, грѣшный."
- Что жь вы, отвѣтилъ медвѣдь, я развѣ обжора? "Позвольте!
Мѣру вездѣ наблюдай, во всѣхъ дѣлахъ и поступкахъ!"
Такъ обмануть себя далъ медвѣдь и голову всунулъ
Въ щель по самыя уши и также переднія лапы.
Только и ждалъ того Лисъ; съ большимъ трудомъ и усильемъ
Клинья онъ вынулъ, и Браунъ завязъ въ щели съ головою,
Съ лапами... и не помогутъ ему ни моленья, ни крики.
Задалъ Лисъ Брауну дѣла, хоть силой и смѣлостью взялъ онъ;
Такъ-то племянничекъ дядю въ полонъ къ себѣ хитростью прибралъ.
Взвылъ и забился медвѣдь и задними лапами страшно
Сталъ онъ работать и столько шумѣлъ, что Сила проснулся.
Что бъ это было? плотникъ подумалъ, взявши топоръ свой,
На всякiй случай, когда бы воры теперь къ нему лѣзли.
Браунъ, межь-тѣмъ, пребывалъ въ страхѣ великомъ. Щемила
Сильно голову щель, отъ боли онъ вылъ и метался.
Но какъ ни бился, а пользы было немного. Онъ думалъ,
Что ужь тутъ ему смерть; на это и Лисъ полагался,
И, завидя вдали крестьянина-Силу, воскликнулъ:
"Браунъ, какъ можется вамъ? немного вы кушайте только!
Вкусно ль вамъ, дядюшка? Сила самъ идетъ угощать васъ;
Послѣ обѣда винца онъ вамъ поднесетъ; на здоровье!"
И безъ оглядки шельмецъ къ себѣ побѣжалъ въ Малепартусъ.
Сила пришелъ наконецъ и, Бурку увидѣвъ, звать началъ
Всѣхъ мужиковъ, что въ корчмѣ сидѣли, вино распивая.
"Эй вы! бѣгите сюда! медвѣдь на мой дворъ затесался,
Право слово, не лгу." И встали они и гурьбою
Всѣ за нимъ побѣжали, чтС ни попало взявъ въ руки.
Кто въ торопяхъ схватилъ вилы, кто отъискалъ гдѣ-то грабли,
Молотъ одинъ пріобрѣлъ, другiе бѣжали съ рогаткой,
Съ разнымъ дубьемъ и дрекольемъ. Даже дьячокъ и священникъ
Бить медвѣдя бѣжали. Даже попова кухарка
(Юттой звалася она, и кашу умѣла готовить,
Какъ никто не готовилъ) и та назади не осталась:
Съ прялкой туда же бѣжала драть шкуру съ несчастнаго звѣря.
Слышалъ онъ гвалтъ и весь шумъ, и страхомъ и болью томимый,
Съ силою вырвалъ изъ щели голову, всю ободравши
Морду свою до ушей и въ трещинѣ кожу оставивъ...
Нѣтъ! злополучнѣе звѣря никто не видалъ! И струилась
Кровь у него съ головы... А проку все было немного!
Лапы въ щели оставались; и сталъ порываться онъ, бѣдный,
Съ ревомъ выдернулъ ихъ, но когти и кожа остались
Въ трещинѣ съ кровью и съ мясомъ. Дорого соты пришлися
Бѣдному Брауну, въ горлѣ коломъ они ему сѣли,
Въ путь онъ не въ добрый часъ вышелъ. Морда и лапы въ крови всѣ,
На ноги встать онъ не можетъ, не можетъ онъ тронуться съ мѣста,
Ни ползти, ни идти. А Сила бѣжитъ къ нему прямо,
Всѣ бѣгутъ на него и всѣ на него нападаютъ.
Всѣ ему гибель несутъ. Вотъ, патеръ длинной дубиной
Издали бросилъ въ него и ловко въ спину потрафилъ.
Браунъ туда и сюда, но тутъ его окружили,
Вилой кололи одни, другiе били дрекольемъ.
Молотъ съ щипцами кузнецъ принесъ, набѣжали еще
Кто съ лопатой, кто съ ломомъ, и били, кричали и били
Такъ-что въ предсмертной тоскѣ онъ въ собственномъ калѣ валялся.
Всѣ на него напустились, никто прійдти не замедлилъ;
Широконосый Людольфъ, да Шлёппе съ нимъ кривоногiй
Били сильнѣй всѣхъ, а Герольдъ цепомъ молотилъ, что есть силы;
Возлѣ него топоталъ кумъ его Кюкерлей толстый,
И всѣхъ больше они на Брауна злились и лѣзли.
Также и Квакъ вмѣстѣ съ Юттой отъ нихъ ни въ чемъ не отстали;
Талька Лорденъ хватила бѣднаго звѣря ушатомъ.
И не одни только эти, а всѣ мужики и всѣ бабы,
Сколько ихъ ни было тутъ, смерти желали медвѣдю.
Больше всѣхъ расшумѣлся Кюкельрей - важничалъ тѣмъ онъ
Что Вильгетруда, съ посада (всѣ про то знали въ селеньи),
Сыномъ его называла, отецъ же былъ всѣмъ неизвѣстенъ.
Думали, правда, въ селѣ, что Зандеръ, батракъ черномазый,
Былъ въ этомъ дѣлѣ замѣшанъ, парень отмѣнный и храбрый,
Если одинъ оставался. - Вотъ полетѣли и камни
Градомъ на Брауна; плохо въ то время ему приходилось.
Силинъ братъ подскочилъ и началъ медвѣдя дубиной
По головѣ колотить; не взвидѣлъ тотъ Божьяго свѣта,
Разомъ съ удара рванулся и бросился прямо на женщинъ;
Взвыли, шарахнулись бабы; однѣ разбѣжались, другія
Въ воду попадали. Патеръ тутъ завопилъ: "поглядите!
Тамъ внизу Ютта-кухарка плыветъ и прялка за нею!
О, помогите, мiряне! Выкачу пива двѣ бочки
Вамъ въ награду за это и дамъ во грѣхахъ отпущенье".
Замертво бросивъ медвѣдя, всѣ къ водѣ побѣжали
Женщинъ тонувшихъ спасать. - Тою порой, какъ мужчины
Къ берегу всѣ удалились, Бурка къ водѣ дотащился,
Изнемогая отъ боли и кровью весь истекая.
Онъ утопиться лучше хотѣлъ, чѣмъ эти побои
Съ срамомъ такимъ перенести. Плавать онъ не учился,
Такъ и надѣялся жизнь окончить въ волнахъ быстротечныхъ.
Но противъ чаянья вовсе онъ поплылъ, счастливо несомый
Внизъ теченьемъ рѣки; крестьяне его увидали,
Крикнули разомъ: "Намъ это въ вѣчный стыдъ обратится!"
Всѣ запечалились крѣпко и съ бабами стали ругаться:
"Лучше бъ вамъ дома сидѣть! сами смотрите, плыветъ онъ!"
Тутъ подступили гурьбой къ бревну и его осмотрѣли,
Въ трещинѣ кожу нашли и волосы съ морды, и смѣхомъ
Всѣ залились и вскричали: "Къ намъ ты еще попадешься
Въ руки, дружокъ, ишь, оставилъ намъ подъ закладъ свои уши!"
Такъ поносили они несчастнаго звѣря; но радъ был
Онъ, что хоть смерти избѣгнулъ. Самъ проклиналъ мужиковъ онъ,
Бившихъ его, и стоналъ отъ боли въ ушахъ, въ поясницѣ;
Также и Рейнеке клялъ за измѣну. Съ такими мыслями
Плылъ онъ все дальше и дальше; несомый бурнымъ потокомъ,
Съ милю почти онъ проплылъ въ очень-короткое время,
И истомленный на берегъ выползъ, стѣная отъ боли.
Звѣря несчастнѣе солнце еще никогда не видало!
Онъ и до утра не думалъ дожить, помереть собрался ужь
И воскликнулъ: "О Рейнеке, лживый, коварный измѣнникъ;
Злобная тварь!" тутъ на память пришли ему Сила, крестьяне,
Толстый дубовый обрубокъ, и Рейнеке проклялъ онъ снова.
Между-тѣмъ, Рейнеке-Лисъ, употчивавъ дядюшку мёдомъ,
Вспомнилъ, что зналъ онъ мѣстечко, гдѣ куры водились, и мигомъ,
Цапнувъ одну, побѣжалъ съ добычей къ рѣкѣ наслаждаться.
Скушавши курицу, тотчасъ опять по дѣламъ онъ пустился
Внизъ по рѣкѣ, постоялъ, водицы испилъ и подумалъ:
"О, какъ я радъ, что медвѣдя такъ удалось мнѣ отдѣлать!
Бьюсь объ закладъ, что крестьяне его топоромъ угостили!
Браунъ всегда былъ врагомъ мнѣ, теперь мы съ нимъ квиты. А дядей
Я еще звалъ все его, но что же? теперь онъ ужь умеръ;
Этимъ я буду гордиться, доколѣ самъ существую!
Сплетничать онъ и вредить мнѣ больше не будетъ!" - И вотъ, онъ
Видитъ вдругъ у рѣки, лежитъ, въ предсмертныхъ страданьяхъ,
Браунъ-медвѣдь. Такъ ему и ударило въ сердце. "О, Сила!"
Вскрикнулъ Рейнеке-Лисъ: "болванъ неотесанный, грубый!
Пищей побрезгалъ прекрасной, вкусной и сочной, которой
Брезгать никто бы не сталъ, которая, просто, бросалась
Въ руки тебѣ. Хорошо, что залогъ хоть признательный Браунъ,
За угощенье тебѣ оставилъ!" Такъ думалъ коварный,
Брауна видя въ крови, безъ силъ, безъ чувствъ, безъ дыханья.
"Дядюшка, васъ ли я вижу!" Рейнеке крикнулъ медвѣдю,
"Иль что забыли у Силы? Скажите, ему я сей часъ же
Знать дамъ о васъ. Иль не надо? Навѣрно, ужь, множество мёду
Вы у него потаскали; иль, расплатились съ нимъ честно?
КЮкъ все было, скажите? Да кЮкъ вы росписаны славно!
Что это съ вами случилось? Вкусенъ ли, полно, былъ мёдъ-то?
Впрочемъ, по этой цѣнѣ много его продается!
Дядя! скажите, въ какой вы орденъ попали внезапно,
Что такой красный баретъ надѣли на голову? Право,
Вы не аббатомъ ли стали? Вѣрно, цирюльникъ, какъ брилъ вамъ
Вашу почтенную плѣшь, за-уши вамъ задѣвалъ все;
Вы хохолъ потеряли, какъ вижу, со щекъ своихъ кожу,
Да и перчатки вдобавокъ. Вы не развѣсили ль гдѣ ихъ?"
Такъ бѣдный Браунъ внималъ разнымъ колкимъ насмѣшкамъ,
Самъ отъ боли и мукъ не могши вымолвить слова,
КЮкъ себѣ въ горѣ помочь, не зная. И, чтобъ ужь не слушать
Долѣе бранныхъ рѣчей, къ рѣкѣ коё-какъ дотащился,
Бросился въ воду и поплылъ, несомый быстрымъ теченьемъ,
И ужь подальше на берегъ выплылъ несчастный. И тамъ онъ
Въ мукахъ лежалъ и стоналъ, самъ съ собой разсуждая:
"Хоть бы ужь смерть поскорѣе! Ходить я больше не въ силахъ;
Нужно бъ идти ко двору, отдать отчетъ о посольствѣ,
А тутъ, срамомъ покрытый, лежишь по милости Ли'са.
Дай-ка мнѣ только ожить, ужь я отплачу тебѣ, лживый!"
И онъ, съ силой собравшись, четверо сутокъ тащился,
И, наконецъ, къ королю пришелъ, изнывая отъ боли.
Только король увидалъ медвѣдя въ такомъ положеньи,
Такъ и воскликнулъ: "Богъ милосердый! Браунъ ли это?
Что это съ нимъ приключилось?" И Браунъ ему отвѣчалъ тутъ:
"ТЮкъ, государь, безпримѣрно, ужасно мое положенье!
Рейнеке-Лисъ, душегубецъ, мнѣ измѣнилъ такъ постыдно!"
Тутъ король, разсердившись, воскликнулъ: "За это злодѣйство
Я отмщу безпощадно! Такого барона, какъ Браунъ,
Рейнеке-Ли'су позволить на смѣхъ подымать и безчестить?
ДЮ, клянусь честью и царствомъ! клянусь королевской короной!
Лисъ за все мнѣ отвѣтитъ, что Брауну злаго надѣлалъ,
Пусть не коснусь я къ мечу, когда не сдержу своей клятвы!"
И король повелѣлъ совѣту сейчасъ же собраться,
Засѣданье начать и казнь за злодѣйство назначить.
Всѣ рѣшили, если монарху то будетъ угодно,
Снова потребовать Ли'са - пусть самъ себя защититъ онъ
Противъ всѣхъ жалобъ, какъ знаетъ. Котъ-Гинце можетъ посольство
Взять на себя, за тѣмъ, что уменъ онъ, ловокъ и смѣтливъ.
Такъ, на совѣтѣ, рѣшили всѣ мудрецы государства.
И король, соизволивъ на то, обращается къ Гинце:
"Оправдайте же выборъ совѣта, онъ молвилъ, и если
Лисъ за собой посылать въ третiй разъ насъ заставитъ,
То и себя и свой родъ на вѣки только погубитъ;
Если уменъ, приходи онъ заранѣ. Ему вы объ этомъ
Скажете лично; другихъ онъ всѣхъ презираетъ, но вашимъ
Мнѣньемъ онъ дорожитъ." И котъ отвѣчалъ государю:
"Если бъ изъ этого только путное вышло! Но кАкъ же
Къ Рейнеке-Ли'су пойду я, и что я стану тамъ дѣлать?
Воля ваша на все; но я, государь полагаю,
Лучше бъ другаго кого къ нему отправить съ посольствомъ;
Малъ я, невзраченъ и слабъ. Вотъ, Браунъ силёнъ и огроменъ,
А не могъ же привесть Рейнеке-Ли'са; такъ кАкъ же
Я-то за дѣло возьмусь? За слово съ меня не взъищите!"
"Ты меня не упросишь", король возразилъ: "мы встрѣчаемъ
Много малыхъ людей, да умныхъ, хитрыхъ и ловкихъ,
Много большихъ, да глупцовъ. Не великаномъ ты смотришь,
Правда, да взялъ ты умомъ. "Послушался котъ и отвѣтилъ:
"Ваша воля законъ мнѣ! и если мнѣ знаменье будетъ
Съ правой руки, на дорогѣ, то путь совершу я удачно."