Борьба кончилась; начинается испытаніе.
Я не зналъ, куда мнѣ направить шаги свои.
7-го, послѣ полудни, я еще разъ рѣшился зайти въ No 19, въ улицѣ Ришелье. Подъ воротами, кто-то схватилъ меня за руку.. Это была г-жа Д. Она ждала меня.
-- Не входите, сказала она.
-- Убѣжище мое открыто?
-- Да.
-- И нѣтъ возможности уйти...
-- Есть. Пойдемте.
Мы прошли черезъ дворъ и вышли въ улицу Фонтенъ-Мольеръ. Вскорѣ мы достигли палэ-ройяльской площади. Фіакры стояли тамъ, какъ и всегда. Мы сѣли въ первый попавшійся.
-- Куда ѣхать? спросилъ извозчикъ.
Она посмотрѣла на меня.
-- Я не знаю.
-- Ну, такъ я знаю, сказала она.
Женщины всегда знаютъ, гдѣ Провидѣніе.
Часъ спустя, я находился въ безопасности.
Начиная съ 4-го декабря, каждый проходившій день служилъ къ утвержденію переворота. Пораженіе наше было полное, и мы чувствовали себя покинутыми. Парижъ превратился въ лѣсъ, гдѣ Луи-Бонапартъ дѣлалъ облаву на представителей. Звѣрь травилъ охотниковъ. Мы слышали за собой лай Мопа. Нужно было разсѣяться. Преслѣдованіе было упорное. Мы вступали во второй фазизъ долга. Мы признали катастрофу и подчинились ей. Побѣжденные сдѣлались изгнанниками. У каждаго была своя личная развязка. У меня не могло быть другой, кромѣ изгнанія, такъ какъ я избѣжалъ смерти. Я не буду разсказывать ее здѣсь, потому что эта книга -- не моя исторія, и я не долженъ привлекать къ себѣ вниманіе, которое она можетъ возбудить. Притомъ же, все что касается до меня, можно найти въ одномъ изъ разсказовъ, завѣщанныхъ изгнаніемъ (Les hommes de l'éxil, Шарля Гюго).
Но, несмотря на всю ярость нашихъ преслѣдователей, я не считалъ себя вправѣ покинуть Парижъ, пока оставалась хоть какая нибудь надежда; пока пробужденіе народа казалось еще возможнымъ. Маларме далъ мнѣ знать въ мое убѣжище, что во вторникъ, 9-го, готовится движеніе въ Бельвилѣ. Я ждалъ до 12-го. Никто не шевелился. Народъ дѣйствительно умеръ. Къ счастью, подобная смерть бываетъ, какъ смерть боговъ, только временною.
Я въ послѣдній разъ видѣлся съ Жюлемъ-Фавромъ и Мишелемъ де-Буржъ у г-жи Дидье, въ улицѣ Биль-Левекъ. Это было ночью. Пришелъ также Бастидъ. Этотъ мужественный человѣкъ сказалъ мнѣ:
-- Вы уѣзжаете изъ Парижа; я остаюсь. Сдѣлайте меня вашимъ намѣстникомъ. Заставьте меня дѣйствовать, изъ вашего изгнанія. Пользуйтесь мной, какъ рукой, которая у васъ есть во Франціи.
-- Я буду пользоваться вами какъ сердцемъ, сказалъ я ему
14-го, послѣ разныхъ пёрепетій, разсказанныхъ моимъ сыномъ Шарлемъ въ его книгѣ, я, наконецъ, добрался до Брюсселя.
Побѣжденные, это -- пепелъ; судьба дохнётъ на нихъ, и они разсѣятся. Такъ совершилось внезапное исчезновеніе всѣхъ бойцовъ, защищавшихъ законъ и право. Исчезновеніе трагическое.