ОГРАБЛЕНИЕ СТРАНЫ
«Двенадцать лет народ страдал под властью правительства, которое не желало ничего слышать, видеть или делать. Народ обращал взоры к правительству, но правительство от него отворачивалось. Девять лет позорного поклонения золотому тельцу и три долгих года египетских казней! Девять лет безумия в биржевых залах и три долгих года в очередях за бесплатным супом! Девять лет бредовых иллюзий и три долгих года отчаяния!» Президент Франклин Д. Рузвельт 31 октября 1936 г.
Глава IV
Век невероятного
1. Как делаются президенты
Национальный съезд республиканской партии, состоявшийся в июне 1920 г. в Чикаго, штат Иллинойс, представлял собой самое необычайное явление. «Продавался пост президента, — писал Карл Шрифтгиссер в своей книге «Это было обычным явлением». — Город Чикаго, никогда не гнушавшийся грязными сделками, кишел обезумевшими от азарта «покупателями», у которых от денег оттопыривались карманы. «Колизеум» превратился в базарную площадь, где толпились биржевые спекулянты, нефтяники, угольные магнаты, «покровители» спорта, фабриканты оружия и мыловары… В вестибюлях и номерах центральных отелей царила суматоха, сновали взад и вперед потенциальные покупатели должностей, мобилизуя своих сторонников, заключая сделки, отдавая тайные распоряжения, распределяя секретные фонды».
В числе промышленных и финансовых магнатов, которые стеклись в Чикаго, чтобы удостовериться, что республиканская партия выставит такую кандидатуру, которая им придется по вкусу, были глава. «Синклер ойл компани» Гарри Ф. Синклер, уже пожертвовавший республиканской партии на предвыборную кампанию 75 тыс. долларов, а позднее прибавивший к ним еще 185 тыс. долларов; председатель правления концерна «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» судья Эльберт X. Гэри, сыгравший виднейшую роль в подавлении забастовки 1919 г. в сталеплавильной промышленности; председатель «Болдуин локомотив компани» Сэмюэль М. Воклейн; компаньон фирмы «Дж. П. Морган энд компани» Томас В. Ламонг; председатель «Пан-америкэн петролеум компани» Эдуард Л. Догени и медный король Уильям Бойс Томпсон, недавно возвратившийся из России, где он был главой миссии американского Красного Креста и истратил из собственных средств миллион долларов на подавление русской революции.
Промышленники и финансисты поручили ведение сложных закулисных переговоров между отдельными делегациями и общее руководство открытыми заседаниями съезда небольшой и дружной группе ведущих политиканов республиканской партии. Этими «политическими уполномоченными крупного капитала», как их назвал в своей книге «60 семейств Америки» Фердинанд Ландберг, были: сенаторы Генри Кабот Лодж (Морган), Медилл Маккормик (газета «Чикаго трибюн», «Интернэйшнл харвестер компани»), Джемс И. Уотсон из штата Индиана (Ку-клукс-клан), Рид Смут (сахарозаводчики штата Юта), Джемс У. Уодсворт из Нью-Йорка (Морган) и Фрэнк Брэндэджес из штата Коннектикут (Морган).
Душным вечером 9 июня, когда голоса на съезде разделились между кандидатурами генерала Леонарда Вуда и губернатора штата Иллинойс Фрэнка О. Лоудена, сенаторская хунта собралась вскоре после обеда в трехкомнатном номере отеля «Блэкстон», занимаемом председателем республиканской партии Уиллом Хэйсом.
На этом тайном собрании, кроме сенаторов, присутствовал издатель «Харвис уикли» Джордж Б. М. Харви, влиятельный делец, тесно связанный с фирмой «Дж. П. Морган энд компани» и пользующийся славой «делателя президентов».
Несколько раз в течение вечера в прокуренную комнату, где происходило это бурное заседание, забегал ректор Колумбийского университета Николас Мэррей Батлер, занимавший видное положение в руководящей верхушке республиканской партии.
Около полуночи решение по вопросу о кандидате в президенты было принято…
Усталый, взлохмаченный и несколько подвыпивший, сенатор Уоррен Гардинг из Огайо был приглашен в номер Уилла Хэйса.
«Сенатор, мы хотим задать вам один вопрос, — сказал Джордж Харви, — нет ли в вашей биографии чего-либо такого, что могло бы скомпрометировать республиканскую партию, если мы предложим вашу кандидатуру на пост президента?»
Смысл этого вопроса впоследствии толковался по-разному. Одни считали, что Харви и его коллеги желали удостовериться в необоснованности пущенных в Чикаго какими-то расистами шутливых слухов, будто в жилах Гардинга течет негритянская кровь. Сам Харви впоследствии говорил, что таким способом Гардингу было предложено испросить у господа благословения на занятие поста президента. Согласно другой версии, Гардингу была предоставлена возможность осведомить тех, кто выставлял его кандидатуру, не могут ли обнаружиться его отношения с Нэн Бриттон, матерью его незаконной дочери, и не скомпрометируют ли его эти отношения во время предвыборной кампании.
Как бы то ни было, Гардинг удалился в соседнюю комнату, провел там некоторое время, а потом возвратился и торжественно заявил, что в его прошлом нет ничего такого, что помешало бы ему стать президентом…
На следующий день сенатор Уоррен Дж. Гардинг был выдвинут кандидатом в президенты Соединенных Штатов от республиканской партии. Кандидатом в вице-президенты был его друг, губернатор штата Массачусетс Кальвин Кулидж, прославившийся ролью, которую он сыграл в подавлении стачки полицейских в Бостоне в 1919 г.
Комментируя в передовой статье выдвижение кандидатуры Гардинга, «Нью-Йорк таймс» писала:
«Чикагский съезд выдвинул кандидатуру, которая вызовет недоумение и растерянность в рядах голосующей за «ее партии… Гардинг проявил себя в Вашингтоне как слабый и бесцветный деятель… Выдвижение кандидатуры Гардинга… это достойный плод интриг сенаторов, которые взяли на себя руководство съездом республиканской партии… Что же касается их принципов, то ими руководит только ненависть к Вильсону и неутолимая жажда доходных должностей».
«Нэйшн» писала, что Гардинг был «бесцветным и пошлым ничтожеством, без искры вдохновения, без таланта руководителя», что он был выставлен «главными республиканцами», «подобно тому как выставляют фигуру индейца перед табачной лавкой, чтобы привлечь внимание покупателей».
Сам Гардинг коротко комментировал выдвижение своей кандидатуры так: «Нам нехватало для выигрыша одного туза, и мы его добрали».
2. «Вот чортова служба!»
У сенатора Гардинга имелось одно качество, которого никто не ставил под сомнение: он был исключительно красивым мужчиной. Высокий, аристократической наружности, с крупным, правильной формы лицом, открытым взглядом глубоко сидящих глаз и серебристой сединой, он производил впечатление в любом обществе. Именно это качество уже давно убедило его близкого друга и руководителя предвыборной кампании Гарри М. Догерти в том, что Гардинга ждет блестящая политическая карьера. «У него наружность президента», — не раз говаривал Догерти. И он твердо решил добиться, чтобы Гардинг стал президентом…
Шумливый плотный человек, обычно щеголявший в ярких галстуках, заколотых массивной жемчужной булавкой, Гарри Догерти был по специальности юристом. Однако основным его занятием была защита интересов крупных компаний в кулуарах законодательного собрания штата Огайо. Он и сам дважды избирался членом палаты представителей штата. В течение ряда лет он играл видную роль в стяжавшем печальную славу своей продажностью аппарате республиканской партии штата Огайо, известном под именем «банды из Огайо».
«Я открыто признаю, что занимал руководящее положение в так называемой «банде из Огайо»… — заявлял Догерти впоследствии в книге «Подоплека трагедии Гардинга», которую он написал совместно с Томасом Диксоном, автором «Рождения нации» и других куклуксклановских пропагандистских книжонок. — В устах моих политических противников это — бранное слово, но для меня оно — почетный титул».
В 1914 г. Догерти убедил своего друга Гардинга, который в ту пору был редактором небольшой газетки в Марионе, штат Огайо, выставить свою кандидатуру в сенат Соединенных Штатов. Сначала Гардинг отказывался. «Когда дело дошло до выставления его кандидатуры в сенат, — вспоминал впоследствии Догерти, — я разыскал его во Флориде, где он грелся на солнышке, словно черепаха на бревне. Мне пришлось столкнуть его в воду и заставить поплыть». С помощью «банды из Огайо» Гардинг был избран в сенат…
Став сенатором и попав в Вашингтон, Гардинг уделял там больше всего времени покеру, барам и ипподромам.
О немногих речах, произнесенных им в сенате, Уильям Дж. Макаду образно сказал, что они производили «впечатление тучи пышных фраз, блуждающих в пространстве в поисках мысли; порой этим выпущенным наудачу словам удавалось ухватиться за какую-то блуждающую мысль, и они торжественно несли эту пленницу в своем потоке, пока она не умирала от непосильного труда и перенапряжения».
Когда Догерти предложил Гардингу выставить свою кандидатуру в президенты Соединенных Штатов, тот спросил: «Разве я такая уж крупная фигура?»
«Ты меня смешишь, — ответил Догерти. — Прошли времена, когда в президентском кресле сидели великаны… Теперь нужны люди самого обыкновенного калибра». «А Гардинг, — подчеркивал Догерти, — был именно таким человеком».
В феврале 1920 г., за три месяца до национального съезда республиканской партии в Чикаго, Догерти предсказал с поразительной точностью: «Наступит время, соберется национальный съезд республиканской партии; человек пятнадцать усядутся в уединенной комнате вокруг большого стола. Их мысли будут путаться от бессонницы, они будут потеть от духоты. Я преподнесу им имя сенатора Гардинга, и не успеем мы оглянуться, как они выставят его кандидатуру».
В ноябре 1920 г. Уоррен Гамалиел Дж. Гардинг стал президентом Соединенных Штатов.[27]
4 марта 1921 г. он вступил в исполнение своих обязанностей.
Портфели в его кабинете, получившем известность как «черный кабинет Гардинга», были распределены следующим образом: министр финансов — миниатюрный, с вкрадчивыми манерами миллиардер Эндрю Меллон, стоявший во главе алюминиевого треста и правивший целой империей, которая состояла из нефтяных промыслов, угольных шахт, сталеплавильных заводов, предприятий общественного обслуживания и банков; военный министр — Джон У. Уикс, бывший сенатор от штата Массачусетс и участник бостонской маклерской фирмы «Хорнблоуэр и Уикс»; министр торговли — бывший руководитель Американской администрации помощи Герберт Гувер, составивший себе перед войной огромное состояние распространением в отдаленных частях света акций сомнительных горнопромышленных компаний; министр внутренних дел — бывший сенатор из Нью-Мексико Альберт Б. Фолл, юрист и политический деятель, поддерживавший тайные и нечистые связи с нефтяными магнатами; министр почты — Уилл Хэйс, бывший председатель Национального комитета республиканской партии и главный поверенный «Синклер ойл компани».
Политический наставник и закадычный друг Гардинга Гарри М. Догерти получил пост министра юстиции США.
Вряд ли кто из членов нового кабинета так мало годился для своего поста, как сам президент.
Вскоре после вступления Гардинга в должность президента Белый дом посетил его старый друг, ректор Колумбийского университета Николас Мэррей Батлер. Президент сидел у себя в кабинете, растерянно уставясь на письма, документы и государственные бумаги, загромождавшие письменный стол. Он угрюмо пробормотал: «Ведь я знал, что мне с этим делом не справиться».
Как-то раз, наслушавшись бурных споров между своими советниками по вопросу о налогах и впав от этого в глубокое уныние, Гардинг устало ввалился в комнату одного из своих секретарей.
«Джон, я ни черта не понимаю в этих проклятых налогах, — выпалил он. — Я слушаю одного, и мне кажется, что он прав, потом — боже милостивый! — я говорю с другим, и он мне кажется тоже прав, а я не стал ни на иоту умнее. Я понимаю, что где-то есть книга, которая скажет мне правду, но я все равно ни черта в ней не пойму… Я уверен, что есть и такой экономист, который знает правду, но я не знаю, как его найти, а если бы даже он мне и встретился, как я угадаю, что именно он-то мне и нужен, и как я решусь ему довериться?»
И президент в отчаянии воскликнул: «Вот чортова служба!»
Хотя Гардинг сам сознавал свою несостоятельность в качестве президента, она нисколько не беспокоила миллионеров, выдвинувших его кандидатуру. Как писал Чарльз У. Томпсон в своей книге «Президенты, которых я знал», «…они имели возможность распоряжаться им, как колодой карт, тасуя, как им заблагорассудится».
3. Что такое «нормальная жизнь»
Внутренняя политика правительства Гардинга, как ее характеризуют Чарльз и Мэри Бирд в своей книге «Развитие американской цивилизации», в основном сводилась к следующему:
«Отмена подоходного налога и налогов на наследства и сверхприбыль, особенно в отношении высших групп плательщиков; содержание федеральных учреждений не за счет собственности богачей, а за счет потребления широких масс; «невмешательство правительства в хозяйство» — отказ от всякого официального вмешательства в создание синдикатов и трестов и выпуск акций, отказ от планов контроля над ценами и регулирования производства, ослабление нажима на железнодорожные компании». «Всякий знает, — философствовал сказочно богатый министр финансов кабинета Гардинга Эндрю Меллон, нежно прозванный остальными членами кабинета «дядей Энди», — что энергичный и инициативный человек может добиться в жизни всего, чего захочет… если только его инициативу не калечат законы или налоговая система, лишающая его справедливой доли того, что он заработал. В последнем случае он перестанет стараться…»
Когда собрался конгресс шестьдесят седьмого созыва, «энергичный и инициативный» Меллон настоял на отмене закона 1917 г. о налоге на сверхприбыли. Отмена этого закона сберегла крупным корпорациям свыше 1500 млн. долларов в год; в частности, около миллиона долларов в год выгадали многочисленные предприятия самого Эндрю Меллона…
Основным лозунгом внешней политики кабинета Гардинга было — «Америка прежде всего». Гардинг, по совету Догерти, неустанно употреблял это выражение в своих предвыборных речах.[28]
Эта внешняя политика, по словам Уолтера Липпмана, писавшего тогда в «Нью-Йорк уорлд», основывалась на следующих принципах:
«Судьба Америки не связана сколько-нибудь тесно с судьбой Европы. Европа должна вариться в своем собственном соку… Америка может продавать свои товары Европе, ничего у нее не покупая… А если Европе все это не нравится, ну что же, это ее дело, но как бы ей потом не пожалеть».
«Пусть себе интернационалисты предаются мечтаниям, а большевики занимаются разрушением, — заявил президент Гардинг. — Господь да сжалится над теми, в чьем сердце не поет мечта. Верные духу нашей республики, мы прославляем американизм и Америку!»
Однако изоляционистские догмы не распространялись на одну весьма существенную сторону политической и экономической жизни Америки. Восторженно одобряя на словах платформу Гардинга насчет «отказа от стеснительных внешних союзов», заправилы американского финансового капитала втихомолку разрабатывали международные соглашения с германскими, японскими, английскими и другими иностранными картелями и уже приступили к осуществлению широкой программы захвата рынков Европы и Азии.[29]
Незадолго до своего вступления в должность президента Уоррен Гардинг заявил: «Для нас полезно будет возродить религию… По-моему, правительство не может быть справедливым, если оно как-нибудь не связано со всемогущим богом. Вам, быть может, интересно будет услышать, что, хотя я никогда не проявлял особого усердия по части чтения библии, в последнее время, когда я усиленно размышляю о предстоящей мне работе, я читаю библию очень внимательно».
Как бы ни относился Гардинг к библии, в его поведении на посту президента Соединенных Штатов, несомненно, было нечто библейское. Выражаясь словами известного журналиста Уильяма Аллена Уайта:
«Рассказ о Гардинге — это рассказ о его эпохе, рассказ о блудном сыне, о нашей демократии, которая отвернулась от пищи духовной, беззастенчиво получила свою долю наследства, покинула отчий дом, предалась распутству и дошла до того, что стала есть из одного корыта со свиньями».
Прошло всего несколько недель после сформирования кабинета Гардинга, и в Вашингтон нахлынула пестрая толпа боссов республиканской партии, крупных дельцов, торговцев из-под полы спиртными напитками, членов «банды из Огайо» и ловких аферистов. Многие из этих людей заняли видные места в обновленном правительственном аппарате, другие выступали в качестве ходатаев по делам крупных компаний; но все они явились в Вашингтон за своей долей добычи.
В столице царило бесшабашное веселье. Каждую ночь устраивались пьяные оргии и велась азартная игра на баснословные суммы. Город наводнили проститутки. Несмотря на «сухой» закон, вино лилось рекой…
Почти каждый вечер в чинных покоях Белого дома собиралась шумная компания политиканов. Сбросив пиджаки, с сигарами в зубах, они пили, веселились и играли в покер до самого утра. «Вряд ли кто из участников многолюдных официальных приемов, — пишет Алиса Лонгуорт в своей книге «Горячая пора», — подозревал, что происходило в это время этажом выше. Во время одного приема кто-то из друзей Гардинга предложил мне подняться наверх, в кабинет президента. До меня уже доходили кое-какие слухи, и мне интересно было посмотреть, соответствуют ли они истине. Действительность превзошла все мои ожидания. В комнате теснились закадычные друзья Гардинга… дым стоял столбом, повсюду красовались подносы с бутылками — здесь были представлены спиртные напитки всех сортов и марок, — наготове лежали карты и фишки для игры в покер. Словом, царила атмосфера, в которой люди расстегивают жилеты, задирают ноги на стол и ставят рядом с собой плевательницу».
Президент и его собутыльники не ограничивались веселыми попойками в Белом доме. Г-жа Гардинг, маленькая сморщенная женщина, обычно носившая на шее черную бархатную ленту, была несколькими годами старше своего мужа. Друзья Гардинга прозвали эту властную, требовательную и очень ревнивую женщину «герцогиней». Любовница Гардинга Нэн Бриттон изредка тайком посещала президента в Белом доме, но свидания между ними устраивались предпочтительно в более укромных местах.[30]
Притоном, где «банда из Огайо» предавалась кутежу и веселью, служил небольшой уютный дом на улице К. Этот так называемый «маленький зеленый домик» был снят на имя адвоката и политического деятеля из Колумбуса (штат Огайо) Говарда Мэннингтона. Не занимая никакого официального положения, Мэннингтон, тем не менее, поддерживал самые тесные связи с министром; юстиции Догерти и другими видными членами кабинета. Он состоял в не менее близких отношениях со многими торговцами спиртными напитками, которые пользовались домиком на улице К. как своей штаб-квартирой; там они останавливались, когда приезжали в Вашингтон, чтобы покупать разрешения на приобретение крупных партий спиртных напитков с государственных винокуренных заводов. В «маленьком зеленом домике» нередко продавались также помилования преступникам, осужденным федеральным судом, и должности федеральных судей — юристам, стремившимся сделать карьеру.
Другим излюбленным местом встреч) членов «банды из Огайо» был дом на улице X, в котором жили министр юстиции Догерти и его близкий друг и адъютант Джесси Смит. Этот дом со; всей обстановкой и даже с дворецким и поваром был передан Догерти в пользование его владельцем, богатым кутилой Эдуардом Б. МакЛином. Последнему принадлежали газеты «Цинциннати энкуайрер» и «Вашингтон пост», а также роскошное поместье «Дружба», которое нередко посещали президент Гардинг и видные члены кабинета.
О том, что творилось в доме на улице X, рассказывает в своих мемуарах Гастон Б. Минс, который во времена Гардинга был одним из главных следователей Бюро расследований. Минс пишет:
«Как-то ночью у меня дома зазвонил телефон… «Минc?.. Говорит Джесси Смит. Приезжай скорей на улицу X, ладно? Тут кое-какие неприятности…» Я быстро оделся и помчался на улицу X. Все знали о происходивших там веселых вечеринках…
Поэтому я был уже несколько подготовлен к сцене, которая предстала перед моими глазами, когда мне открыли дверь. В комнатах царил ужасающий беспорядок. Обеденный стол был очищен — видимо, на нем танцевали хористки, — тарелки были раскиданы по всему полу, бутылки лежали на столах и стульях. Все были мертвецки пьяны. Пьяные женщины и девушки развалились на кушетках и в креслах; на их накрашенных лицах был написан ужас.
Г-н Бойд сказал мне, что каким-то случайным образом, когда они очищали стол для танцев… и швыряли бутылки и стаканы куда придется, одной из девушек попала в голову бутылка и, кажется, с ней очень плохо.
Президент Гардинг стоял, прислонившись к камину; поблизости стояли его телохранители, и. я шепнул одному из них, чтобы они прежде всего увели отсюда президента…
Пострадавшая лежала без сознания на диване в одной из комнат… Я не посмел вызвать в этот дом врача или карету скорой помощи; поэтому я взял не подававшую признаков жизни девушку на руки, положил ее в свою машину и отвез в больницу за отелем «Гамильтон». Там она пролежала несколько дней без сознания, а потом ее оперировали».[31]
Не зря Уильям Аллен Уайт писал впоследствии о временах Гардинга: «История Вавилона — это сказочка для маленьких детей в сравнении с историей Вашингтона за время с июня 1920 г. до июля 1923 г.»