Рабочий день Дружинина
Без четверти десять путешествие по эфиру закончилось.
Дружинин встал, потянулся и открыл окно.
В комнату ворвался яркий солнечный свет. Дружинин высунулся в окно, вдыхая свежий воздух.
Как изменилась жизнь Дружинина! Всего три года назад он одиноко шагал в мучительном раздумье по своей прокуренной комнате и проводил бессонные ночи, изыскивая способ доказать, что его идея осуществима.
А сегодня его фантастический проект — это уже реальное грандиозное строительство, в которое верит, в котором участвует вся страна.
Дружинин оторвался от своих мыслей и поглядел на часы. Было без пяти минут десять.
В приемной слышались сдержанные голоса посетителей, с которыми разговаривала Марина, непрерывно звонил телефон…
Пора за дело. Дружинина ждут нужные ему люди. В час должно начаться совещание с теплотехниками, в три — заседание Ученого совета. Будут обсуждаться способы создания искусственного климата на Острове Черного Камня.
Дружинин был против того, чтобы покрывать остров стеклянным куполом, как предлагал сначала Ключников.
Кольцо гор хорошо ограждает остров от ветров. Совершенно достаточно будет отеплить почву и создать сплошную восходящую тепловую завесу из отработанного пара. Тепла подземного котла хватит на все это с избытком. Дружинин был уверен, что теплотехники подтвердят его расчеты. Вот только, что скажет Хургин?
Дружинину казалось, что профессор относится к нему все еще настороженно.
Хургин действительно был самым придирчивым и дотошным членом Ученого совета. Он никогда не упускал случая ухватиться за малейшую неясность или неточность в проектах и с ядовитой любезностью указать на нее Дружинину.
Дружинин позвонил. Марина вошла улыбаясь. В руках она держала большую папку бумаг.
— На острове все хорошо? — поинтересовалась она, бросив взгляд на красный шнурок.
— Отлично, — улыбнулся Дружинин, просматривая принесенные бумаги.
Пришли инженеры-дорожники, — Марина кивнула головой в сторону приемной. — У них план скоростной постройки новых дорог на острове. Говорят, что сделают четыреста километров новых дорог за два месяца с помощью машины, расплавляющей песок и камень. Принесли модель и чертежи
— Зовите их. Это важное дело, я об этом не раз думал, Заодно вызовите начальника транспортного отделами, вероятно, сейчас же отправим их на остров.
Дружинин поднялся из-за стола и подошел к карте острова.
У карты и произошел разговор с инженерами-дорожниками. Он занял всего пять минут.
Дружинин показал инженерам план дорог на острове, посмотрел модель машины и ее чертежи, пощупал образец плавленого камня, спросил, сколько весит оборудование и сколько людей понадобится для всей работы.
Затем тут же передал удивленных дорожников начальнику транспортного отдела с приказом немедленно отправить их на Остров Черного Камня специальным самолетом.
Не прошло и трех часов после этого разговора, как разобранная на части машина была погружена в тяжелый транспортный самолет вместе с обслуживающими ее рабочими, а вслед за ней вылетели на скоростном пассажирском самолете и сами инженеры…
…Посетители один за другим входили в кабинет Дружинина. Дела решались быстро, редко кто задерживался больше десяти минут. Дружинин по-прежнему не любил сидеть на месте. Ему лучше думалось, когда он ходил по комнате. Его быстрые, точные движения настраивали и других на такой же стремительный темп. Посетители, которых он усаживал в кресло, начинали тоже поглядывать на часы и быстро отвечали на его отрывистые, лаконичные вопросы.
К двенадцати часам Дружинин успел переговорить с двумя десятками людей и покончить с принесенными Мариной бумагами.
Ровно в час началось многолюдное совещание теплотехников, а еще через два часа Дружинин уже сидел в большом зале Ученого совета рядом с секретарем Ученого совета Люсей Климовой.
Председательствовал Хургин. На этот раз он взял под сомнение карту воздушных течений и расчет тепловой завесы. Он не возражал против превращения климата острова в субтропический, даже не отрицал возможности сделать это, но оспаривал предложенные способы. Все они, по его мнению, были недостаточно проверены и надежны.
Едва заседание началось, как в приемной появилась молодая женщина в дорожном костюме и с небольшим саквояжем в руках.
— Я доктор Чаплина. Мне нужно видеть товарища Дружинина по личному делу, — сказала она секретарше.
— Он на заседании Ученого совета. Вам придется подождать, — ответила Марина.
Валентина кивнула головой, села в кресло и задумалась. Она так много хотела сказать Дружинину! На днях Валентина защитила докторскую диссертацию. Сегодня она летит на Чукотку, чтобы закончить дела на руднике. А после этого она вольна располагать собой. Ей предлагают ехать на два года в Чехословакию: читать лекции в одном из университетов и работать в очень интересной для нее клинике. Но Валентина медлила с ответом. Она хотела сначала спросить у Дружинина, не понадобится ли ему еще один врач на Острове Черного Камня.
Валентина сидела так тихо, что Марина успела совсем забыть о ней. Но через полчаса Валентине пришлось напомнить о себе. Самолет не станет ее ждать. До его отлета оставалось немногим больше часа: время, которым она располагала, истекало.
Валентина поднялась и подошла к столу секретарши.
— Я очень тороплюсь, — сказала она. — Может быть, вы могли бы на одну минуту вызвать Дружинина с заседания? Я сегодня улетаю на Дальний Восток, у меня остается очень мало времени…
— Никак не могу этого сделать. Я не имею права мешать заседанию Ученого совета. Подождите еще немного, оно должно скоро окончиться, — ответила Марина.
— В таком случае, я все же попрошу вас дать знать Дружинину, что его ждет доктор Чаплина, которая сейчас улетает на Дальний Восток. Как вы это сделаете — это уже ваше дело, — тоном, не допускающим возражений, сказала посетительница.
Марина почувствовала себя задетой этим категорическим тоном, но все же была принуждена направиться в зал заседаний.
Дружинин что-то с жаром говорил о тепловой завесе и не заметил, как приоткрылась дверь и в зал просунулась голова Марины.
Марина быстро окинула взором всех сидевших в зале и проскользнула к Дружинину.
— Алексей Алексеевич… — нерешительно прошептала она, — вас хотят видеть…
Дружинин, увлеченный спором с Хургиным, не расслышал ее. Люся Климова обернулась к Марине и испуганно замахала на нее руками.
— После, после!.. — проговорила она.
Марина пожала плечами и вышла из комнаты.
После этого она еще постояла немного за дверью, дожидаясь, пока Дружинин кончит говорить. Но Дружинин продолжал свою речь, и Марина решила, что не будет большой беды, если она поступит с этой женщиной так, как довольно часто поступают секретари со слишком настойчивыми посетителями.
Она вернулась в приемную и, разведя руками, подошла к Валентине.
— Ничего не выходит, — сказала Марина. — Заседание затягивается, он не может к вам выйти.
— А вы передали ему, что его ждет доктор Чаплина?
— Как же!
— И что он ответил?
— Он просит вас извинить его и зайти в субботу в конце дня или еще лучше в понедельник от девяти до одиннадцати, в его приемные часы. Вы знаете, он так занят, так занят…
— Всего хорошего! — бросила Валентина и, не дослушав объяснений секретарши, направилась к выходу.
Выйдя из приемной, она увидела в конце коридора Дружинина. Он выходил из дверей зала заседаний, продолжая разговор с группой членов Ученого совета: очевидно, заседание только что окончилось.
Но Валентина отвернулась от Дружинина. Она уже не хотела его видеть. Говорить с ним теперь не о чем: все ясно и так.
Валентина не стала дожидаться лифта. Она быстро побежала вниз по лестнице, наклонив голову, чтобы никто не увидел ее лица.
Вскоре после того, как Дружинин, все еще разгоряченный спором о тепловой завесе, вернулся к себе в кабинет, раздался телефонный звонок.
Дружинин поднял трубку и услышал голос Казакова:
— Валентина еще у тебя?
— Нет, — ответил удивленный Дружинин.
— А почему ты не проводил ее на аэродром? Она тебе говорила, что сегодня летит на Дальний Восток с хабаровским самолетом?
— Ничего не знаю. Она у меня не была, — растерянно сказал Дружинин.
— А ты узнай лучше, — сказал Казаков. — Она собиралась обязательно повидаться с тобой перед отъездом. Ведь она, возможно, уедет на два года в Чехословакию… Вероятно, она была у тебя, но не застала.
— Но я никуда не уходил. Извините, я после позвоню…
Дружинин положил трубку и вызвал Марину.
— Меня кто-нибудь спрашивал, пока я был на заседании? — спросил он грозно.
— Да, вас хотела видеть по личному делу какая-то женщина. Я предложила ей зайти к вам в субботу или в понедельник.
— Где же она? — рявкнул Дружинин так, что Марина вздрогнула.
— Не знаю. Повернулась и ушла. Я пыталась сказать вам о ней… Не могла же я прерывать из-за нее заседание Ученого совета! — Марина обиженно пожала плечами.
— Но записку-то могли мне передать? — проворчал Дружинин. — Я вам этого не прощу. Вызовите машину сейчас же! — И он выбежал из комнаты.
Марина дрожащими руками схватила телефонную трубку.
— На аэродром что есть духу! — крикнул Дружинин, вскакивая в машину.
Автомобиль рванулся вперед, но тут же остановился перед красным огнем светофора. На следующем перекрестке повторилось то же самое: светофоры издевательски подмигивали красным глазом, словно задались целью задержать автомобиль. Дружинин скрипел зубами, шофера от напряжения бросало в пот.
Наконец машина выбралась на шоссе и помчалась так, что дома, столбы и деревья по бокам дороги слились в сплошную серо-зеленую ленту, прыгающую перед глазами Дружинина.
Вот, наконец, аэродром.
Дружинин подбежал к окошку дежурного.
— Когда отходит самолет на Хабаровск?
— Через семь минут. Пассажиры уже на старте. — ответил дежурный.
Дружинин помчался к выходу на летное поле, но натолкнулся на контролера, потребовавшего перронный билет. Пока Дружинин объяснялся с контролером и взял перронный билет, прошло еще четыре минуты.
Когда он, наконец, выбежал на летное поле, пассажиры уже сидели в самолете и пропеллеры вертелись.
Затем самолет двинулся с места и, тяжело переваливаясь, пополз к взлетной дорожке. Дружинин бросился наперерез самолету, но напрасно.
Машина вышла на широкую и ровную, как стрела, взлетную дорожку. Моторы взревели еще сильнее. Машина побежала все быстрее и быстрее и плавно поднялась в воздух.
Дружинину показалось, что в одном из окошечек самолета промелькнуло бледное лицо и светлые волосы Валентины.
Не было дня в течение этих трех лет, чтобы он не думал о ней и не мечтал о том часе, когда она придет. Его мечта исполнилась. И вот что из этого вышло…
«До чего же глупо получилось!», думал Дружинин, глядя вслед самолету, расплывавшемуся в синем прозрачном небе легкой темной точкой.