Государство нужно для однихъ общественныхъ классовъ и не нужно для другихъ. Если мы станемъ на точку зрѣнія трудящагося и хорошо понявшаго свои интересы населенія, то мы не найдемъ ни одного серьезнаго довода въ пользу сохраненія государственнаго строя общества.
Тѣмъ не менѣе, очень важно знать тѣ доводы, которыми доказывается необходимость государствъ; не мѣшаетъ знать и главныя возраженія противъ этихъ доводовъ.
Намъ говорятъ, что государство "является естественнымъ охранителемъ интересовъ грядущихъ поколѣній противъ односторонняго эгоизма настоящаго". (Н. Коркуновъ).
Вся эта фраза ошибочна. Именно государство или допускаетъ или само производитъ самое варварское истощеніе, какъ естественныхъ, такъ и созданныхъ трудомъ богатствъ страны. Достаточно присмотрѣться къ нынѣ происходящему уничтоженію богатствъ для того, чтобы понять, какъ тяжело будетъ расплачиваться грядущимъ поколѣніямъ за "государственную дѣятельность" — войну. Достаточно вспомнить о тѣхъ многомилліардныхъ займахъ, которые дѣлаютъ государства за счетъ грядущихъ поколѣній.
Но такіе займы дѣлаются, въ меньшихъ размѣрахъ, и въ мирное время, при чемъ тратятся въ большинствѣ случаевъ самымъ непроизводительнымъ образомъ.
Грубая эксплуатація людского труда, которой покровительствуютъ современныя государства, не только истощаетъ силы рабочихъ, но подрываетъ здоровье и дѣтей этихъ истощенныхъ родителей.
Хищнически, съ большимъ барышемъ для себя, но невыгоднымъ для современныхъ и грядущихъ массъ населенія образомъ, предпринимателями разрабатываются нынѣ всевозможные источники сырыхъ матеріаловъ и государство покровительствуетъ этимъ предпринимателямъ, а иной разъ и само является предпринимателемъ хищникомъ.
Если что либо и дѣлается иногда съ цѣлью охраны интересовъ грядущихъ поколѣній, то только потому, что эти дѣянія выгодны и полезны, вмѣстѣ съ тѣмъ, и современнымъ правителямъ.
Очень многое дѣлается государствомъ за счетъ интересовъ будущаго населенія, къ прямой его невыгодѣ и ничего не дѣлается съ исключительной цѣлью охраненія его интересовъ.
Мы можемъ только надѣяться, что гармоническое, то есть, безгосударственное общежитіе будущаго, въ силу ослабленія эгоизма среди его членовъ и въ силу развившагося среди нихъ чувства симпатіи, будетъ заботиться объ интересахъ далекихъ.
Такая забота мыслима для свободнаго общества, но не для общества, въ которое ворвалась принудительная власть, заботящаяся только о своихъ представителяхъ и о классахъ на которые эти властители опираются.
Отнюдь не государство являлось причиной того, что люди становились все болѣе и болѣе культурными, что человѣчество прогрессировало. Наоборотъ, государство являлось могучимъ тормазомъ такого прогресса. Исторія государствъ, это — исторія борьбы съ культурой человѣчества, съ прогрессомъ. Это исторія ужасовъ, безумія, глупостей.
Съ конца прошлаго столѣтія (18-го) едва ли не всякій шагъ впередъ человѣчества не только не поощрялся, но всегда задерживался правительствомъ. Такъ это было съ уничтоженіемъ тѣлеснаго наказанія, пытокъ, рабства, съ установленіемъ свободы печати и собраній. Въ наше же время государственная власть и правительства не только не содѣйствуютъ, но прямо препятствуютъ всей той дѣятельности, посредствомъ которой люди вырабатываютъ себѣ новыя формы жизни. Рѣшенія вопросовъ рабочаго, земельнаго, политическаго, религіознаго не только не поощряются, но прямо задерживаются государственной властью". (Л. Н. Толстой).
До 18-го вѣка дѣло обстояло не лучше. Что касается до матеріальной культуры, то государство съ его институтами долговой кабалы, рабства, крѣпостничества, наемничества, страшно задерживало ея развитіе и распространеніе. Тормазомъ этой культуры будетъ и грозящій Россіи институтъ государственнаго капитализма.
Могучимъ факторомъ прогресса, основаніемъ для развитія культуры и цивилизаціи всегда былъ и будетъ законъ наростанія потребностей, по которому, за привычнымъ удовлетвореніемъ данныхъ потребностей, неизбѣжно появляются новыя или усложняются старыя потребности. Наличность неудовлетворенныхъ потребностей заставляетъ человѣка дѣйствовать съ цѣлью ихъ удовлетворенія и такое дѣйствіе есть факторъ прогресса.
Государства же, грабя народныя массы, всегда мѣшали удовлетворенію, какъ личныхъ, такъ и общественныхъ потребностей, всегда было факторомъ застоя, а то и прогресса.
Развѣ русское государство не дѣлало всевозможнаго для того, чтобы задержать культурный ростъ народа? Развѣ не задерживаютъ на каждомъ шагу размаха соціальнаго прогресса такъ называемыя демократическія государства, хотя бы и нашего времени? Плохо вѣрится и въ прогрессивную дѣятельность "соціалистическаго" государства.
Нѣтъ далѣе и тѣни основаній утверждать, что государство дѣлаетъ менѣе стѣснительной, ослабляетъ зависимость отдѣльныхъ лицъ отъ общества. Никакихъ доказательствъ въ пользу этого положенія не приводится, если не говорить о томъ, что группа правителей дѣйствительно становится болѣе или менѣе независимой отъ подвластныхъ, которыхъ только въ очень условномъ смыслѣ слова можно назвать "обществомъ".
Наряду съ этимъ, болѣе чѣмъ ясно, что въ государствахъ къ зависимости отъ общества, (если называть такой зависимостью наличность обычнаго права) присоединяется и грубая зависимость отъ обладающихъ принудительной властью правителей.
Нельзя называть государства мирными общежитіями, противопоставлять ихъ не знающимъ принудительной власти, якобы немирнымъ общежитіямъ. Какъ разъ послѣднія общежитія, — напримѣръ, общежитія эскимосовъ, — и отличаются поразительнымъ миролюбіемъ, тогда какъ государства постоянно лили рѣки крови. Эти строки пишутся въ тотъ моментъ, когда 16 государствъ послали своихъ подданныхъ убивать другъ друга. Всякій знаетъ, что творятъ эти мирныя государства, правители которыхъ клянутся, что они ничего, кромѣ мира, никогда не желали.
Какъ-то странно говорить о такомъ мнимомъ признакѣ государства, какъ "мирный порядокъ", послѣ того, какъ 16 государствъ только что вели войну, то есть, человѣкоубійства и искалѣченія людей.
Въ теченіи сотенъ лѣтъ всѣ убійцы всего міра не совершили бы и сотой части тѣхъ убійствъ, ужасающихъ искалѣченій и пораненій, которыя сдѣлали въ эту войну государства, будто бы создавшія мирный порядокъ.
Всѣ воры и грабители всего міра не причинили бы мирному общежитію и милліонной части тѣхъ убытковъ, не создали бы и стомилліонной части того разоренія, которыя нанесли людямъ и причинили эти государства за время войны.
Всѣ злодѣи всего міра и въ тысячу лѣтъ не заставили бы людей пролить столько горькихъ слезъ, сколько заставили пролить ихъ эти, будто бы создавшія мирный порядокъ государства.
Исторія государствъ, это — исторія и безчисленныхъ войнъ. Неужели все это мыслимо называть мирнымъ порядкомъ, не находясь на излѣченіи въ лечебницѣ для душевнобольныхъ?
Но не говоря уже о томъ, что государства ведутъ кровавыя войны, не говоря о томъ, что они не могутъ не вести ихъ замѣтимъ, что именно въ государствахъ, и при ихъ поддержкѣ, идетъ отнюдь не мирная классовая, національная, иной разъ религіозная борьба, постоянно практикуется безкровное, а то и кровавое, (при такъ называемыхъ несчастныхъ случаяхъ) убійство эксплуататорами эксплуатируемыхъ.
Не надо забывать и о томъ, что государство ведетъ постоянную борьбу со своими въ чемъ либо не покорными волѣ правителей подданными и поддерживаетъ свой престижъ даже тѣми подлыми убійствами, которыя называются смертными казнями.
И вотъ этой то постоянной борьбою занято якобы мирное государство. Ссылаясь на наличность лицъ, не желающихъ подчиняться приказамъ государства, а иногда и привычкамъ общежитія, государства заводятъ вооруженныхъ людей, полицію, хватаютъ, бросаютъ въ тюрьмы или, иначе какъ, казнятъ этихъ людей. Государства развиваютъ тутъ самую не мирную дѣятельность. Они не могутъ отказаться отъ нея, такъ какъ именно этой своей дѣятельностью они плодятъ такихъ непокорныхъ ихъ власти людей. Короче, государства отнюдь не являются мирными общежитіями.
Безусловно невѣренъ и дотъ доводъ въ пользу государства, что оно дѣйствуетъ въ интересахъ всѣхъ: — и подвластныхъ и самихъ правителей, что оно блюдетъ общіе интересы. Ясно, какъ день, что государство дѣйствуетъ, прежде всего въ своемъ личномъ интересѣ, то есть въ интересѣ правителей, а затѣмъ въ интересѣ своей опоры, въ интересѣ давящихъ общественныхъ классовъ или, что рѣже, только отчасти и далеко не полностью, обслуживаетъ нѣкоторые интересы подчиненныхъ классовъ, поддерживающихъ данное правительство.
Выше классовыхъ интересовъ государство не можетъ стать: оно не можетъ подняться надъ ними, такъ какъ станетъ тогда совсѣмъ ненужнымъ. Правители, поднявшіеся надъ классами, а также правители, всецѣло вставшіе на сторону эксплуатируемыхъ и угнетаемыхъ классовъ, никогда не существовали да и не будутъ существовать.
Невѣрно и то утвержденіе, что въ демократическихъ республикахъ "всѣ имѣютъ одинаковое право власти и нѣтъ никого, кто бы являлся только подвластнымъ". Не говоря о женщинахъ, не вотирующихъ во многихъ демократіяхъ, не говоря о недѣеспособныхъ лицахъ, замѣтимъ, что участвовать въ выборахъ, то есть, разъ въ нѣсколько лѣтъ бросить въ избирательный ящикъ бюллетень для того, чтобы посадить себѣ на шею законодателей, — это вовсе не значить имѣть право власти, вовсе не значитъ быть правителемъ: это значитъ выбрать себѣ правителя, не болѣе.
Нельзя сказать, что въ правахъ власти одинаково участвуютъ въ Америкѣ и Франціи министры и тряпичники, сенаторы и рыбаки, милліонеры и нищіе. Нельзя оправдывать такимъ заявленіемъ существованіе демократическаго государства. Это какое-то странное лицемѣріе.
Извѣстный государствовѣдъ Іеллинекъ почему-то думалъ, что "всякая увѣренность въ будущемъ — это необходимое условіе соціальной дѣятельности — возможно только на основѣ права", при чемъ онъ говорилъ о принудительномъ государственномъ правѣ.
Для насъ же нѣтъ сомнѣнія, что право является простымъ отраженіемъ дѣйствительной жизни, регистраціей ея формъ и измѣняется сообразно измѣненіямъ жизненныхъ условій. Ужъ по одному этому утвержденіе проф. Іеллинека безусловно невѣрно. Пусть исчезнетъ принудительное государственное право, но жизнь, со всей ея соціальной дѣятельностью, съ увѣренностью въ будущемъ останется, хотя ея отраженіе въ принудительномъ правѣ и исчезнетъ. Увѣренность въ будущемъ возможна потому, что жизнь не мѣняется по капризу отдѣльныхъ лицъ, что она измѣняется въ зависимости отъ опредѣленныхъ стойкихъ причинъ. Конечно, полное отождествленіе нрава съ "отраженіемъ въ законѣ жизненныхъ соотношеній" было бы ошибкой. Право имѣетъ еще свойство задерживать развитіе жизни, въ силу чего, а также и другихъ причинъ въ ней и наблюдаются и революціонные взрывы, отнюдь, къ слову сказать, не совмѣстимые съ увѣренностью въ будущемъ. И нѣтъ сомнѣнія: именно принудительное право является одной изъ причинъ такихъ взрывовъ, всегда неожиданныхъ для подавляющаго большинства населенія, такъ какъ это право поддерживаетъ все противъ чего поднимаются революціи.
До какой степени трудно доказать необходимость или полезность государства, видно хотя бы изъ той неудачной аналогіи.
Къ которой пришлось прибѣгнуть выдающемуся юристу Іерингу и къ которой, вслѣдъ за нимъ, прибѣгаютъ и другіе сторонники государственнаго строя.
"Положимъ, — пишетъ Іерингъ, — читателю, во время путешетвія, предстоитъ совершить свободный выборъ между двумя странами: въ одной онъ вездѣ найдетъ гостинницы, въ другой — ихъ вовсе нѣтъ. Восполняется же этотъ недостатокъ гостепріимствомъ, весьма распространеннымъ въ этой странѣ. Предположивъ всѣ другія стороны вполнѣ одинаковыми, спросимъ, куда направитъ онъ свои стопы. Я не сомнѣваюсь, что въ первую изъ этихъ странъ. Конечно, гостепріимство, широко растворяющее двери для усталаго путешественника, прекрасная вещь. Но гостинница лучше гостепріимнаго дома. Гостинница всегда гарантируетъ мнѣ пріютъ за деньги, которыя совершенно избавляетъ меня, вмѣстѣ съ тѣмъ, отъ необходимости унижаться до просьбъ или отъ обязанности благодарить за благодѣяніе. Въ моемъ кошелькѣ — моя свобода и полная независимость во время путешествій".
Положимъ плохо то гостепріимство, получить которое можно только путемъ унизительной просьбы, но если дѣло идетъ о обычномъ гостепріимствѣ, то, нѣтъ сомнѣній, что страна съ гостинницами лучше для богача съ туго набитымъ бумажникомъ, а для бѣдняка, куда лучше, страна широкаго гостепріимства.
При такомъ отвѣтѣ на вопросъ Іеринга, какую страну предпочтетъ путешественникъ, аналогія Іеринга близка къ истинѣ. Богачамъ государство полезно, для бѣдняковъ же всѣ его блага фактивны такъ же, какъ недоступны для бѣдняка всѣ блага гостинницы. Но надо надѣяться, что гостинницы Іеринга — обычныя гостинницы, что ихъ хозяева не обладаютъ, какъ обладаютъ правители, принудительной властью, что эти хозяева не могутъ по произволу залѣзать въ кошелекъ путешественника и заставлять послѣдняго драться не на животъ, а на смерть, съ путешественниками изъ другихъ гостинницъ, сажая отказавшагося отъ такой драки человѣка лѣтъ на двадцать въ подвалъ гостинницы на хлѣбъ и пустыя щи.
Только такія фантастическія гостинницы были бы похожи на государственныя учрежденія, а отъ послѣднихъ да избавитъ насъ, если не судьба, то наша дѣятельность.