Летнее переносное жилище вогула, или чум, состоит из длинных жердей, прикрытых снаружи большими, сшитыми между собой кусками бересты. Вместо дверей – входное отверстие, вышиной менее человеческого роста, прикрыто тоже куском бересты.
Посреди чума на камнях устроен очаг. Над ним висит котел, где варят обед.
Вогулы сидят вокруг огня прямо на голой земле, иногда подстилают оленьи шкуры. Чум обычно полон дыма и грязи. Необделанные оленьи шкуры издают отвратительную вонь. От вечного дыма у многих вогулов постоянно болят глаза. Но дым – непременный спутник туземца на севере Урала, только им он опасается от комаров.
Тут же, в чуме, в мешках из оленьих шкур хранится и разное домашнее имущество, стоят ящики, полки для посуды.
В таком чуме обычно живет по нескольку семей. На ночь они укрываются под низкими пологами, где можно только лежать, но пологи зато хорошо защищают от комаров.
Вместо постелей служат те же оленьи шкуры. Мешки и одежды из шкур сшиваются нитками из беличьих жил.
Чтобы наблюдать домашнюю жизнь вогулов, Ян и Гришук поселились с согласия Савелия в его чуме, сославшись на легкое нездоровье. Хозяева встретили их очень радушно.
Гришук внимательно наблюдал новые для него нравы.
Жизнь в чуме начиналась очень рано. Прежде всех подымалась хозяйка. Она разводила огонь, вешала котел с водой и, ввиду приезда гостей, еще медный чайник. В котел клалась лосина.
Когда лосина сварилась, приступили к чаепитию.
Небольшой столик был поставлен возле хозяина. Гости и семья расселись вокруг него по нарам.
Чай пили с сахаром вприкуску. Окончив его, сразу принялись за обед.
Хозяйка вытащила мясо, ноги и голову, разрезала на куски и положила в деревянную чашку. В другую чашку насыпала соли и развела ее похлебкой. Эта чашка служила потом солонкой.
Начался обед. Каждый протягивал руку, брал из миски с мясом кусок, который ему нравился, макал его в солонку и зубами отрывал, сколько требовалось. Некоторые, держа кусок мяса правой рукой, отрывали от него куски левой и пихали в рот. Тут же обедали и дети.
Когда с мясом было покончено, хозяйка налила в большую чашку похлебку и раздала всем ложки.
Как мясо, так и похлебка поедались без хлеба. Хлеба у вогулов здесь нет. Достать его трудно и стоит он дорого. Ездить надо далеко, а печь его как следует вогулы не умеют.
В качестве десерта были предложены мозговые кости. Мужчины разбивали кость вдоль, вывалившийся мозг собирали руками и, не соля, застывший, отправляли в рот.
Попутно они сообщили Гришуку, что нет ничего вкуснее мозга из задних ног оленя. Его добывают и съедают сырым, как только снимут шкуру. Превкусно!.. Очень недурен также сырой жир, вырезанный со спины, если его макать в теплую еще кровь оленя.
Гришук заметил, что к приезду экспедиции вогулы отнеслись недоверчиво. Им была непонятна цель этого приезда. Царский режим недавнего прошлого приучил их видеть в приезжих только чиновников или эксплуататоров. В общем, однако, настроение вогулов было совсем не враждебное.
На вопросы о религии они отказывались отвечать, но о своем домашнем быте говорили охотно, особенно женщины.
Вогульская женщина всегда в работе. Еще девушкой, лет с 12, она начинает помогать в хозяйстве охотника. Она льет пули, снимает шкуры со зверей, рубит дрова, – словом, она – правая рука зверовщика.
Осенью женщины собирают в лесах бруснику, кедровые орехи. На каждую приходится пудов 8-10 за сезон. Но все это обычно сбывается зимой приезжему купцу-«благодетелю» за бесценок. Себе вогул почти ничего не оставляет и вечно живет впроголодь.
Домашнего скота вогулы не держат, да в их условиях это и трудно. Скоту на зиму надо запасать сено, а это привязало бы кочевого туземца к одному месту и перевернуло бы весь строй его жизни.
Кормить скот для продажи – отсюда слишком далеко до рынков. Пахать у вогулов здесь нечего, – не сеют. Ездить по здешним болотам и топям на лошадях нельзя. Иные держат только кур и петухов, да и то последних исключительно для жертв домашним шайтанам. Для этой же цели иные кормят белых барашков.
– Случается вам голодать? – спросил в разговоре с женщинами Гришук.
Женщины ответили, что это бывает.
Пища вогулов вообще очень плоха. Хлеб стал проникать сюда сравнительно недавно. Да и то, чтобы добыть его, надо ради 3-4 пудов ехать за 200 верст. И цена на него, в обмен на пушнину, дорога. Главная пища – мясо: сырое, вяленое, вареное. Когда едят рыбу, костей не бросают, а сушат их и зимой кормят ими собак. А если бывает голод, то едят и сами, размалывая кости в порошок, который смешивают с мукой и приготовляют болтушку.
В долгие зимние месяцы, когда мужчины «лесуют», оставшиеся дома женщины занимаются по хозяйству. Работы много: обделывают, мнут звериные шкуры, шьют из них одежды. Кроме того, занимаются обработкой растительности, которая дает вогулу все необходимое для хозяйства. В особенности полезной оказывается береза. Вываренная кора ее идет на тысячи поделок. Из нее делаются ведра, чашки, колыбели, миски. Из кедра и осины выдалбливаются лодки, делаются грабли, нарты, корыта, луки, стрелы. Из ивовой коры вьют веревки. Из соломы травы-пырей – кульки и веревки. Обделывают крапиву, вяжут сети, из мерзлой сосны или ели приготовляют деревянный рукотер – «вотлиб»[27]. Кроме того, женщины ведут все домашнее хозяйство по юрте. Раньше вогулов беспощадно эксплуатировал купец, который не выпускал туземца из долга. При торговых сделках огромную роль играла водка, ради которой вогулы готовы на все. Печальная картина местной жизни поразила Яна и ребят.
Все это являлось наследием проклятого прошлого, и теперь, при советском режиме, положение вогулов, живущих на Северном Урале, начинало постепенно изменяться в лучшую сторону[28].
Жизнь туземцев в чуме произвела сильное впечатление и на их сородича Пимку. Однажды он заявил Гришуку, что он думает, вернувшись в город, поступить в школу, чтобы учиться и быть потом доктором, как Ян. И непременно приедет сюда, на север, чтобы жить здесь, работать и, сколько можно, изменить быт вогулов. Ян слушал его и одобрительно улыбался.