Все жители поселка уже с утра, на другой день, собрались на поляне. Из лесу послышалась сначала стрельба. Потом долетело пение, и, наконец, показалась странная процессия.
Хозяин юрты нес шкуру большого бурого медведя, снятую с головой и лапами, как вогулы снимают только для жертвоприношений. Набитая сеном шкура лежала у него на груди, а голову зверя вогул положил себе на плечо.
Его сопровождала группа вогулов с пением.
Дед и говоривший по-русски будущий проводник Иван объясняли ребятам значение отдельных действий.
– Все пение, пляски и стрельба делаются для умилостивления тени убитого медведя, – предварительно сообщил ребятам Ян. – Совесть вогула требует примирения с медведем, павшим в бою. Туземцы Америки также украшают убитого медведя, вставляют ему в рот «трубку мира». А эту трубку, как вы знаете, курят вожди при заключении мира между племенами. Видите, какой почет убитому? Предполагается, что после этого он успокаивается и не мстит.
После длинной церемонии вогул Савелий, убивший медведя, приблизился к шкуре, налил рюмку, поклонился медведю и сказал:
– Прости меня. Я убил тебя нечаянно. Вперед никогда больше не буду.
И выпил.
Снова поклонился и отошел. Затем подходили и другие, тоже кланялись, пили и уверяли медведя, что не они его убили, а русские. И они кивали в сторону экспедиции.
Ребята фыркали от смеха.
Ян сказал им, что вогул, встретясь неожиданно с медведем в лесу, также вежливо ему кланяется и приветствует, уверенный, что зверь его понимает. «Подожди немного», – просит он медведя, заряжая ружье.
Все присутствующие в это время надели берестяные маски на лицо. Чтобы тень медведя не могла их узнать.
Шаман зазвонил в колоколец. Раздались звуки какого-то струнного инструмента, и началось целое представление.
Дед, видевший это не впервые, едва успевал пояснять.
Музыканты запели песню о жизни медведя на небесах и о сошествии его на землю.
«Медведь, сын великого Торма, творца вселенной, в давнее время обитал на небе, но любопытство тянуло его на землю, где он видел зеленые луга и леса. Люди в то время не знали еще ни луков, ни стрел и не умели добывать огня.
Он отпросился у отца на землю. Чтобы он не умер на земле от голоду, Торм дал ему лук, стрелы и огонь и велел быть справедливым. Но он стал злоупотреблять своим искусством, и нашелся человек, который отнял у него оружие.
Однажды, когда он сидел и грелся у костра, семь братьев-богатырей вогулов попросили у него огня...»
Песня была монотонна и напоминала произносимые нараспев «а-ы», «а-ы», с повышениями и понижениями.
Служивший для аккомпанемента пятиструнный музыкальный инструмент сангульи[29] представлял собой подобие миниатюрной лодки длиной около метра.
В эту минуту шаман накинул на себя шкуру и в такт музыке начал приплясывать, (подражая движениям медведя.
Далее замаскированные старались в лицах изображать то, о чем говорилось в песне.
«...Семь богатырей-вогулов попросили у него огня, – пели музыканты. – Он не дал».
К шаману приближались семеро замаскированных. Началась «борьба за огонь».
На спину шамана привязали клок сухой травы и зажгли ее.
«Тогда один из братьев заколол его, а лук, стрелы и огонь взял себе. С тех пор вогулы узнали, как владеть луком, стрелами и как пользоваться огнем».
Один из нападавших повадил шамана и отнял у него огонь.
Музыканты пели дальше:
«Так вогулы научились пользоваться огнем. А он, чтобы не замерзнуть без огня, стал уходить на зиму спать в берлогу...»
Между тем поспел обед. Все участвующие ели медвежатину и пили водку.
Под вечер едва не вышел грандиозный скандал из-за Крака.
Дело в том, что медвежье мясо вогулы варят и едят с особыми церемониями. Так, например, кости не раздробляются, а разнимаются по суставам. Сохраняются они, чтобы обеспечить медведю спокойное загробное существование.
Крак, державшийся в вогульской юрте запросто, точно на кухне Хорьковых, без дальнейших околичностей, стащил ни много ни мало, как такой священный предмет – кусок медвежьего сердца.
Легко себе представить ужас вогулов. Они и так считали Крака, поразившего их лаем и кудахтаньем, за шайтана.
Ребята случились поблизости и отняли награбленное. А то бы дело грозило большими неприятностями. Тем более, что шаман невзлюбил Крака, который бегал за ним и клевал медные бубенцы и подвески его костюма. И в первый же вечер похитил у него и бросил куда-то в лес одного из привезенных им шайтанов.
С той минуты Крак только и караулил шамана, дожидаясь удобного момента, чтобы утащить еще маленького шайтанчика.
Праздник продолжался пять дней.
Некоторые гости прибыли издалека, верст за 150.. за 200, и появились на пиршестве только на второй, на третий день. Вновь прибывающих опрыскивали водой. Каждый день ели медвежатину, напивались, пели и плясали медвежью пляску вокруг шкуры.
Танцев у вогулов было несколько. Один заключался в подражании походке медведя. Затем был танец, похожий на «русский» – вприсядку. И еще один, заключавшийся в том, что танцоры прыгали на одном месте и вертелись волчком.
Вперемежку с танцами вогулы изобразили, по-видимому, сцену охоты на медведя.
Закрыв себя берестяными масками, взяв в руки: платки, они начали вокруг шкуры медведя медвежью пляску.
Схватив затем палку, изображавшую, очевидно, ружье, они повели между собой оживленный разговор. В нем передавались подробности охоты. Говорили они какими-то странными пискливыми голосами. При этом, наглядно изображалось, как они идут по лесу... Наткнулись на медведя... Испугались, спрятались...
Каждая сцена начиналась и кончалась тем, что все вставали перед медведем и кланялись.
...На другой день искали пищу... Ели... Пошли его разыскивать... Нашли и убили...
Этот мимический рассказ то и дело прерывался пляской и сопровождался музыкой.
– Вогульская опера, – сказал Ян.
Все это было ново и интересно, и ребята не заметили, как пролетели второй и третий дни праздника.
Празднество закончилось на рассвете. В поле вынесли шкуру, голову, лапу и сердце. Череп медведя повесили на дерево. Шкуру потом принесли обратно в юрту, завернули в самые дорогие материи, где она будет храниться, по словам деда, до приезда торговцев.
До этого праздника вогул ни за что не продаст медвежьей шкуры. Продав мех, вогулы при отъезде торговца кидают ему вслед снег.
Во время этого праздника ребята видели еще очень торжественную церемонию вогульской присяги – самую страшную из всех существующих у них клятв – клятву на носу медведя.