Учение Мичурина и разработанные им методы переделки растений придали селекционной работе такой размах и такие темпы, которых она до этого никогда не имела. Преобразование природы, к чему всегда призывал Мичурин, стало массовым, народным делом.
В одной из своих работ, как бы подытоживших его научные достижения, в статье «Генотипические изменения при межродовых скрещиваниях», напечатанной в 1933 году, Мичурин как раз и подчеркивал это. Он писал:
«Могучий толчок Октябрьской революции пробудил творчество миллионов трудящихся Советской страны…
…мы теперь уже можем вмешиваться в действия природы. В результате разумного вмешательства мы теперь с успехом можем значительно ускорить формообразование новых видов и уклонить строение их в сторону, наиболее полезную для человека»[62].
Об этом же говорит он в своем обращении ко Второму Всесоюзному съезду колхозников-ударников:
«…по-моему, каждый колхозник должен быть опытником, а опытник есть уже преобразователь».
Мичурин придает важнейшее значение массовости селекционной работы.
«Всемерно развивать массовое опытничество на основе научных данных, с широким поощрением всякого положительного результата…
Усиленно готовить свои кадры селекционеров».
Так писал он в 1935 году в письме комсомолу Закавказья[63].
Но он требовал опытничества не наобум, не наощупь, а на основе упорно приобретаемых и расширяемых знаний.
«Все зависит, — говорил Иван Владимирович, — от глубокого внимания к делу, от труда, от терпения и, главное, конечно, от знания, накопленного путем долгого опыта, при обязательном отсутствии лени, буржуазного самомнения и различных, посторонних делу увлечений».
Самым настойчивым образом предостерегал Мичурин своих последователей-селекционеров — как научных работников, так и рядовых опытников — от растерянности при неудачах, неизбежных не только на первых шагах селекционной работы.
В своем труде «Итоги шестидесятилетних работ» Мичурин особо подчеркивает, что нельзя сразу ожидать от гибрида полного наличия всех тех качеств, которые входили в замысел гибридизатора-оригинатора:
«…Каждый гибридный сеянец в первый год своего роста в подавляющем большинстве имеет строение почти дикого вида и уже только в следующие годы он постепенно изменяется, уклоняясь в культурную сторону, и в поре полной своей возмужалости принимает совершенно культурный вид. Но и тут плоды первого года плодоношения как во вкусовых, так и во внешних качествах, то-есть в величине и окраске, бывают несовершенны, они лишь постепенно, в течение ряда первых лет плодоношения улучшаются»[64].
Это указание Мичурина является не только практическим советом-утешением для слишком нетерпеливых новичков селекционного дела. В нем, как отмечает в своих сочинениях академик Т. Д. Лысенко, он, последователь и ученик Мичурина, открыл идейный источник своей теории стадийного развития растений.
Еще в 1905 году в своей статье «Каким путем возможна акклиматизация растений» Мичурин впервые применил термин и понятие «стадий существования».
Он писал:
«Всякое растение имеет способность изменяться в своем строении, приспособляясь к новой среде в ранних стадиях своего существования, и эта способность начинает проявляться в большей мере с первых дней после всхода из семени, затем слабеет и постепенно исчезает после первых 2–3, и редко до 5 лет, плодоношения нового сорта…»[65].
В согласии с К. А. Тимирязевым, положившим начало научному анализу взаимоотношений растения со средой, Мичурин требует диференцированного подхода к разным стадиям жизни растения.
В своей уже цитированной выше работе «Выведение новых культурных сортов плодовых деревьев и кустарников из семян», опубликованной полностью в 1921 году, Мичурин указывает:
«…значительную роль играет устранение вредных и привлечение полезных влияний сторонних факторов, зачастую принимающих сильное, активное участие в формировке различных частей воспитываемых растений…
Что же касается так называемого влияния атавизма, то, вопреки установившемуся мнению теоретиков, оно очень мало мешает делу потому, что является неустранимым во всех без исключения сеянцах различных видов и разновидностей только в начальных стадиях развития их из семени, выражаясь тем, что они в молодости имеют в своем наружном виде кажущееся сходство с дикими формами родоначального вида. Но в дальнейшем развитии роста растений такое влияние, при надлежащем воспитании, легко устраняется, и строение растений, смотря по размерам заложенных в семени начал культурных качеств, постепенно облагораживается и изменяет вид своих частей в лучшую сторону».
Отсюда понятно, что когда Т. Д. Лысенко в своих экспериментальных работах с полевыми растениями натолкнулся на явления стадийного развития, он нашел в сочинениях Мичурина прямое подтверждение своим выводам, обнаружил в лице Мичурина предшественника, единомышленника и учителя.
«В любом разделе растениеводческой науки и практики, — говорит Лысенко, — можно было бы показать действенность мичуринского учения. Вот почему мичуринское учение является общебиологической теорией».
В предисловии к книге «Избранные труды И: В. Мичурина», изданной в Воронеже в 1939 году академик Лысенко указывает:
«На многочисленных примерах из своих работ И. В. Мичурин конкретно показал, что индивидуальное развитие организма сказывается на изменении наследственных свойств (генотипа). Он блестяще доказал, что, умело направляя индивидуальное развитие организма в определенную сторону, мы тем самым можем управлять эволюцией, то-есть изменением и наследственных свойств организмов в нужном нам направлении ».
Далее он продолжает:
«Невпример представителям формальной менделевско-моргановской генетики И. В. Мичурин отлично знал, что из одних и тех же гибридных семян, выращенных в разных условиях, при разных методах воспитания, получаются сорта с разными хозяйственными качествами и свойствами. Путем подстановки в определенное время определенных внешних условий Мичурин изменял и направлял индивидуальное развитие растения и тем самым определял развитие сорта».
Так было оценено, понято и принято идейное наследие Мичурина его молодыми учениками, так было подхвачено надежными руками знамя его с гордым лозунгом:
«Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача».
Несомненную связь с идеями Мичурина о переделке растений имели работы сибиряков В. М. Крутовского и А. Д. Кизюрина. Кизюрин с блестящим успехом провел опыты по преодолению естественного тяготения деревьев к вертикальному росту. Стелющиеся розы Мичурина были первым толчком для новаторской мысли сибирского профессора.
Когда Кизюрин сообщил Ивану Владимировичу о своем намерении попытаться создать стелющиеся яблони, то получил горячее одобрение этого замысла.
«Правильно, — дал оценку Мичурин. — Это логическое развитие судьбы «Rosae Reptans»[66].
Правда, опыты Кизюрина не имели непосредственного отношения к селекции. Речь шла о чисто агротехническом приеме, заключающемся в искусственном пригибании молодых деревьев к поверхности почвы и придания им горизонтального направления. Но этот прием также был направлен к преобразованию природы растения.
Так возникли в Сибири, широко сейчас известные, стелющиеся яблоневые сады. На обширных площадях прекрасно развиваются и плодоносят детища все той же гениальной мичуринской идеи — об активном, осмысленном преобразовании природы. Это стелющиеся яблони Кизюрина. Им совершенно не страшны самые суровые зимы. Словно ржаную озимь, их надежно укрывает от холодов глубокий снег. Они не только значительно раньше вступают в плодоношение, но и плоды на них вызревают крупнее и слаще.
Земля согревает их своим излучением почти константного (постоянного, неизменного) характера. Условия их жизни под снегом сходны с условиями южной зимы, зимы крымской, кавказской, только длиннее по времени.
В лице А. Д. Кизюрина Иван Владимирович нашел одного из наиболее смелых и передовых продолжателей своего дела, своих замыслов. Теперь но всей Сибири, даже среди отдаленной Красноярcкой тайги, растут и плодоносят прекрасные сады.
Неизмеримо возрастали год от году темпы селекции в зеленой лаборатории Мичурина. Если за долгие годы до революции Мичурин записал в реестр около 100 сортов, то теперь — за десять в небольшим лет нового, советского строя — он и его ближайшие помощники по питомнику создали более 200 новых сортов.
Свыше 50 сортов яблони, около 30 сортов груши и многочисленные вишни и сливы, невиданные до сих пор, пополнили сад великого новатора. Новые сорта миндаля, абрикоса, винограда, рябины, барбариса, смородины, в том числе знаменитая Крандаль, радовали глаз своим цветением и плодоношением. Наконец, актинидия, крыжовник, клубника, земляника.
Орехи — грецкие и фундук, отличные дыни, ароматные табаки, а из цветов — новые лилии и розы. Просто неисчислимо было многообразие тех новых растительных форм, какие созданы были Мичуриным к концу шестого десятилетия его трудов и восьмого десятилетия его жизни.
Но все тот же распорядок царил в быту великого ученого, какой был установлен им десятки лет назад. В пять-шесть утра летом, в семь-восемь часов зимой Мичурин уже на ногах. Весной, когда деревья и кусты в цвету, когда кипит горячая работа по гибридизации, умудренный опытом и знаниями наставник неизменно находится в саду.
Он следит, все ли должным образом делается, дает указания, напоминает незыблемые, выработанные им правила искусственного опыления, разъясняет их сущность:
— Удалены ли из готового раскрыться бутона все тычинки? Иначе может произойти самоопыление цветка, и, стало быть, замысел селекционера будет нарушен. Срезывать лепестки, как это делает Бербанк, совершенно не нужно, даже вредно — лепестки защищают завязь от усыхания. Достаточно выстричь тычинки… Не перепутаны ли пакетики с пыльцой? Чист ли пробковый наконечник опылителя, что насажен на проволочку? Появилась ли сигнальная капелька на рыльце пестика? Если нет, опыление надо повторить тут же, и при любых обстоятельствах — завтра и послезавтра, а если сыра, дождлива погода, то и на третий день…
Он проверяет размеры и качество марлевых чехлов-мешочков, надеваемых на опыленные соцветия, на 2–3 цветка одновременно. Они тоже должны быть чисты и прочны. Маленькая дырка может испортить все дело.
Он смотрит на часы:
— Лучшее время для опыления между 8 и 11 часами утра, когда еще не действует на влагу пестиков солнечный жар… После одиннадцати часов опыление уже ненадежно…
Он предусматривает мельчайшие подробности тонкой биологической операции. Он дает подробные указания о сборе и хранении пыльцы, потребной для искусственного опыления. Тычиночные пыльники выщипываются пинцетом. Пыльцу хранят в сухих чистых банках, завязываемых кисеей или тюлем. Лучшая пыльца для искусственного опыления— свежего сбора, одно- или двухдневная. Плотная укупорка собранной пыльцы вредна, долгое хранение — тоже. Для пересылки пыльцу следует помещать в маленькие пакетики из накрахмаленной бумажной материи.
Рядом с отдельными деревьями, которые как бы облаком белым окутаны поверх всей кроны в знак того, что опылены они целой пчелиной семьей в садах питомника продолжают красоваться деревца, словно увешанные новогодними подарками — мешочками со сластями.
И в самом деле — зреют в этих мешочках-чехликах чудесные сладости-подарки трудовым людям и их детворе.
Так неразрывны были высокие научные завоевания мичуринской творческой, новаторской мысли с его заботливой, до мельчайших подробностей продуманной практикой.
Каждое деревцо Мичуринского сада — это живая история его трудов, его мыслей. По каждому из них можно проследить возникновение и применение того или иного селекционного метода.
Кандиль, Кальвиль и Бельфлер тотчас же заставляют вспомнить о методе «ментора», сыгравшем такую роль в их судьбе, в их удивительном происхождении от скромной Китайки; все другие гибриды Китайки, а также груши — Зимняя, Победа и Осенняя — о принципе отдаленного скрещивания; Церападус и Ренет бергамотный, гибриды смородины и крыжовника — о межродовом скрещивании; Миндаль-посредник — о замечательном методе «посредника»; наконец, прекрасные актинидии — просто о гигантском географическом размахе мичуринских поисков.
Справедливо писал академик Лысенко в своем предисловии к полному собранию трудов Мичурина:
«Иван Владимирович, как гениальный генетик и селекционер, всегда находил разнообразные способы для того, чтобы видеть, где и как необходимо действовать, чтобы достичь намеченной цели в создании нужного сорта. И. В. Мичурин с глубочайшей прозорливостью выбирал исходные растительные формы. Он ясно видел, что не из всех родительских пар растений можно путем скрещивания создать нужный сорт. Подбирая для скрещивания растительные формы, Мичурин всегда учитывал исторически скопившиеся биологические требования приспособления данных форм, прикидывая при этом заранее, как пойдет развитие наследственной основы в определенных условиях существования и при определенных факторах воздействия».
Такова была оценка, даваемая Мичурину людьми новой советской науки.