I
Однажды, морозным зимним утром, в магазине Даусоновской Акционерной компании Люсиль Аррал подозвала Кита Беллью к прилавку с галантерейными товарами. Продавец ушел за чем-то на склад, и Люсиль опять надела рукавицы, несмотря на то, что рядом стояла жаркая печь.
Кит охотно подошел на ее зов. Во всем Даусоне не было человека, которому не польстило бы внимание Люсиль Аррал, субретки маленькой труппы, каждый вечер игравшей в театре «Палас».
— Город вымер, — капризным тоном сказала она, протянув ему руку. — За всю неделю не было ничего интересного. Скифф Митчел собирался устроить маскарад, но отложил его. Золотой песок исчез из обращения. Театр пустует. Почта не приходит вот уже две недели. Одним словом, город забрался в берлогу и спит. Нужно что-нибудь придумать. Надо всех расшевелить, — только мы с вами можем это сделать. Кстати, вы знаете, я поссорилась с Уайлдом Уотером.
Почти одновременно перед Китом предстало два видения. Первое — Джой Гастелл. А второе — он сам, лежащий на снежной дороге с огнестрельной раной, которую нанес ему, с обычной меткостью, этот самый Уайлд Уотер.
Люсиль Аррал сразу подметила, что Кит не слишком жаждет расшевелить Даусон с ее помощью.
— Нет, нет, совсем не то, что вы думаете, — уколола она его, капризно смеясь. — Уж если я брошусь к вам на шею, вам придется быть ко мне повнимательней.
— У многих от неожиданной радости делается разрыв сердца, — пробормотал Кит.
— О, лгун, — кокетливо сказала она. — Вы прежде всего испугались досмерти. Имейте в виду, мистер Беллью, что я вовсе не собираюсь в вас влюбляться, а если вы в меня влюбитесь, вам придется иметь дело с Уайлдом Уотером. Вы его знаете. Да и, кроме того, я еще не совсем с ним порвала.
— Ну что ж, задавайте ваши загадки, — усмехнулся он. — Может быть, в конце концов, я научусь их отгадывать.
— Тут нечего отгадывать. Я вам скажу все прямо. Уайлд Уотер думает, что я с ним порвала, понимаете?
— А вы с ним поссорились или нет?
— Нет, не поссорилась. Но пусть это останется между нами. Он думает, что я на него рассердилась. Я подняла такой шум, будто бросаю его навсегда. Впрочем, он этого заслуживает.
— При чем же я здесь?
— Вы? Вы заработаете деньжат, а Уайлд Уотера поднимет насмех весь Даусон. Это ему будет полезно. С ним — мягко выражаясь, с ним просто сладу нет. А все оттого, что он здоровенный детина и владелец богатейших заявок.
— И оттого, что он жених прекраснейшей женщины в Аляске, — вставил Кит.
— Да, между прочим и поэтому, благодарю вас за комплимент. Но это во всяком случае не дает ему повода выходить из себя. Он вчера снова выкинул штуку. Усыпал золотым песком весь пол в салуне «М и М». На тысячу долларов. Развязал мешок и стал сыпать золото под ноги танцующим. Вы слыхали об этом, конечно?
— Слыхал. Сегодня утром. Хотел бы я подметать стол в этом заведении. Но все-таки при чем же здесь я?
— Слушайте, Он слишком уже разошелся. Я разорвала нашу помолвку, и он теперь делает вид, будто у него разбито сердце. Вот здесь-то вы и пригодитесь. Я очень люблю яйца.
— Их больше нет в продаже! — полным отчаяния голосом закричал Кит. — Что делать? Что делать?
— Подождите!
— Но какое отношение имеет ваша ссора к яйцам? — спросил он.
— Да вы слушайте!
— Слушаю, слушаю, — сказал он.
— Так слушайте же, ради бога! Я люблю яйца. А их в Даусоне осталось совсем немного.
— Да, я это знаю. Почти все они проданы ресторану Славовича. Яичница с ветчиной стоит три доллара. Это значит по два доллара за яйцо. Только кутилы да вы с Уайлдом Уотером можете их есть.
— Он тоже любит яйца, — продолжала она. — Но дело не в этом. Дело в том, что я люблю яйца. Я каждый день в одиннадцать часов завтракаю у Славовича и всякий раз съедаю два яйца. — Она многозначительно замолчала. — Предположим, только предположим, что кто-нибудь скупит все яйца.
Кит внимательно разглядывал ее, в душе одобряя выбор Уайлда Уотера.
— Вы меня не слушаете, — оказала она.
— Продолжайте, — ответил он, — я сдаюсь. Ну, в чем же Дело?
— О, какой вы глупый! Ведь вы же знаете Уайлда Уотера. Что он сделает, когда увидит, что я тоскую по яйцам?
— Не знаю. Продолжайте.
— Он побежит к человеку, который скупил яйца. Он перекупит все яйца, сколько бы они ни стоили. Вы только представьте себе: в одиннадцать часов я прихожу к Славовичу. Уайлд Уотер садится за соседний столик. Он это считает своей обязанностью. «Два яйца в мешочек», говорю я официанту. «К сожалению, мисс Аррал», отвечает официант, «яиц больше нет». «Человек, яичницу из шести яиц», ревет Уайлд Уотер, как медведь. И официант отвечает: «Слушаю, сэр». И яйца поданы. Нет, вы предстаньте себе: Уайлд Уотер смотрит на меня, а я принимаю негодующий и холодный вид и подзываю официанта. «К сожалению, мисс Аррал», говорит он мне, «эти яйца принадлежат мистеру Уайлду Уотеру». Вы представьте: Уайлд Уотер торжествует и с самым невинным видом ест яичницу.
Но потом происходит следующее: сам Славович собственноручно подносит мне два яйца и говорит: «Привет от мистера Уайлд Уотера, мисс». Что мне делать? Мне остается только улыбнуться Уайлду Уотеру, и тогда мы помиримся. И в результате он будет уверен, что сделал чрезвычайно выгодное дело, скупив все яйца по десять долларов за штуку.
— Продолжайте, продолжайте, — сказал Кит. — Какова же моя роль в этом деле?
— Чудак! Вы должны скупить все яйца. Принимайтесь за дело сейчас же, сегодня же. Вы можете приобрести все яйца в Даусоне по три доллара за штуку и продать их Уайлду Уотеру за любую сумму. Его заносчивость будет наказана. Мы с вами поделим славу. Вы здорово подработаете и заставите хохотать весь Даусон. Конечно, если… если вы считаете, что это слишком рискованное предприятие, я сама внесу золотой песок за яйца.
— Но это было уже слишком. У Кита, уроженца запада, были своеобразные понятия о деньгах и женщинах, и он с негодованием отверг предложенный ею золотой песок.
II
— Эй, Малыш! — через всю улицу закричал Кит, увидев товарища, несущего подмышкой незавернутую бутылку с замерзшим содержанием. — Где ты пропадал все утро?
— У доктора, — ответил Малыш, потрясая бутылкой. — Сэлли нездорова. Вчера вечером во время кормежки я заметил, что у нее вся морда облезла. Доктор сказал…
— Это не важно, — нетерпеливо перебил его Кит. — Я хочу…
— Да ты в своем ли уме? — с негодующим изумлением спросил Малыш. — Чтобы Сэлли ходила облезлая в такой холодище!
— Сэлли подождет. Слушай.
— Она не может ждать. Нельзя обращаться жестоко с животными. Она замерзнет. Что ты горячку порешь?
— Я тебе все расскажу, Малыш. Но окажи мне одну услугу.
— С удовольствием, — галантно сказал Малыш, немедленно успокаиваясь. — В чем дело? Наплевать на нее. Я к твоим услугам.
— Я хочу, чтобы ты купил для меня яиц…
— Могу купить не только яйца, но и одеколон и рисовую пудру, если тебе так этого хочется. А бедная Сэлли пусть облезнет совсем. Так, что ли? Слушай, Кит, если хочешь жить на широкую ногу, то сам покупай себе яйца.
— Я и собираюсь сам покупать, но я хочу, чтобы ты мне помог. Слушай, Малыш. Беги к Славовичу и скупи у него все яйца по три доллара за штуку.
— По три доллара! — простонал Малыш. — Да мне еще вчера говорили, что у него семьсот штук яиц! Две тысячи долларов за такую дрянь? Беги скорее к доктору, Кит. Он тебе поможет. И возьмет всего унцию песку за рецепт. Прощай.
Но Кит схватил своею друга за плечо.
— Кит, для тебя готов на все, — серьезно сказал Малыш. — Бели бы тебе прострелили голову и переломили обе руки, я бы не отходил от твоей постели и утирал бы тебе нос. Но будь я проклят, если я соглашусь истратить две тысячи сто долларов на какие-то яйца.
— Ты истратишь не свои, а мои доллары, Малыш. Я задумал большое дело. Я скуплю все яйца в Даусоне, на Клондайке, по всему Юкону. Ты должен только помочь мне. У меня нет времени рассказывать тебе подробности. Я расскажу все после и приму тебя в дело на половинных началах. Теперь нужно только достать яиц. Беги к Славовичу и покупай все, что у него есть.
— Да что же я скажу ему? Он ведь знает, что я не могу их все съесть.
— Ничего не говори. За тебя будут говорить деньги. Он продает их вареными по два доллара за штуку. Предложи ему по три за сырые. Если он станет удивляться, скажи ему, что ты хочешь высиживать цыплят. Мне нужны яйца. Обыщи весь Даусон и купи все, что найдешь. Ну, беги. Не забудь, что у женщины, которая шьет мокассины, тоже есть несколько дюжин.
— Хорошо, Кит. Но, кажется, больше всего яиц У Славовича.
— Ну, беги. А вечером я тебе расскажу остальное.
Но Малыш потряс бутылкой.
— Ну, нет. Я раньше схожу к доктору насчет Сэлли. Яйца могут подождать. Если их до сих пор еще не съели, то не съедят же, пока я буду лечить бедную собаку, столько раз спасавшую нас от смерти.
III
Никогда еще ни один товар не скупался с такой быстротой. Через три дня все, яйца в Даусоне, кроме каких-нибудь трех-четырех дюжин, были в руках Кита и Малыша. Кит оказался сговорчивым покупателем. Он признался, что заплатил одному старику в Клондайк-Сити по пяти долларов за каждое из семидесяти двух яиц. Зато Малыш, скупивший почти все яйца, торговался безустали. Он дал только по два доллара за штуку той женщине, что шила мокассины, и гордился, что заключил выгодную сделку со Славовичем, купив у него семьсот пятнадцать яиц по два с половиной доллара. С другой стороны, он возмущался, что какой-то несчастный ресторанчик, торгующий напротив Славовича, посмел содрать с него за сто тридцать четыре яйца по два доллара семьдесят пять центов.
Те несколько дюжин, которые им еще не удалось приобрести, находились в руках двух владельцев. Одним из них была индианка, жившая на пригорке за госпиталем. С ней вел переговоры Малыш.
— Я сегодня же схожу к ней — объявил он на следующее утро. — Вымой посуду, Кит. Я мигом вернусь, если только она не заговорит меня до смерти. Я люблю иметь дело с мужчинами. Эти проклятые бабы ужасно долго торгуются.
Вернувшись под вечер домой, Кит застал Малыша, с подозрительным равнодушием натирающего какой-то мазью хвост Сэлли.
— Как дела? — беспечно спросил Малыш.
— А как твоя индианка?
Малыш торжествующе кивнул головой в сторону ведра с яйцами.
— По семь долларов за штуку, — произнес он.
— Я подконец стал предлагать по десять, — сказал Кит, — и тогда он мне признался, что яйца уже проданы. Плохо дело, Малыш. Кто-то еще начал скупать яйца. Эти двадцать восемь яиц наделают нам неприятностей. Для полного успеха надо скупить все яйца, до одного.
Он взглянул на своего товарища. С Малышом произошла странная перемена — он с трудом сдерживал волнение. Отложив банку с мазью, он старательно вытер руки о шерсть Сэлли, встал, пошел в угол, посмотрел на термометр и тогда только подошел к Киту. И заговорил тихо и необычайно вежливо.
— Будь любезен, повтори, пожалуйста, сколько яиц этот человек хотел продать тебе? — опросил он.
— Двадцать восемь.
— Гм, — задумчиво произнес Малыш, чуть кивнув головой в знак понимания. Затем с мрачной злобой заглянул в печь. — Кит, мы должны сложить новую печку. А то в этой духовка никуда не годится, и лепешки всякий раз пригорают.
— Оставь духовку в покое, — сказал Кит, — и объясни мне, в чем дело?
— В чем дело? Ты хочешь знать, в чем дело? Тогда, будь настолько добр, загляни обоими прекрасными очами в это ведро. Ты видишь что-нибудь?
Кит кивнул.
— Так слушай же. В этом ведре — двадцать восемь сосчитанных и проверенных яиц, и заплатил я за них по семь больших круглых звонких долларов. Если ты требуешь еще каких-нибудь сведений, я с восторгом удовлетворю тебя.
— Продолжай, — сказал Кит.
— Ты собирался купить яйца у высокого жирного индейца? Так или нет?
Кит кивнул головой.
— У него полщеки ободрано медведем, так? Он торгует собаками, верно? Его зовут Кривомордый Джим, не правда ли? Ну, ты понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что мы мешали…
— Мешали друг другу. В этом нет никакого сомнения. Индианка — его жена, и живут они на пригорке за госпиталем. Я купил бы у них яйца по два доллара за штуку, если бы ты не сунулся туда же.
— И я тоже купил бы, — засмеялся Кит, — если бы не ты. Все равно. Яйца в наших руках. А это главное.
Малыш целый час чертил какие-то цифры на обрывке третьегодняшней газеты и мало-помалу приходил все в лучшее настроение духа.
— Дело в шляпе, — сказал он, наконец. — Неплохо? По-моему, совсем недурно. Послушай, что у меня получилось. У нас с тобой есть девятьсот семьдесят три яйца. Обошлись они нам в две тысячи семьсот шестьдесят долларов, считая золотой песок по шестнадцать за унцию и не считая потраченного времени. Теперь слушай. Продав яйца Уайлду Уотеру по десять долларов за штуку, мы выручим шесть тысяч девятьсот семьдесят долларов. Да это — клад. И я участвую в половине!
IV
В одиннадцать часов ночи Кит проснулся. Над ним стоял Малыш. От его шубы веяло морозом, и рука его, коснувшаяся щеки Кита, была холодна, как лед.
— Что случилось? — проворчал Кит. — Сэлли совсем облезла?
— Нет. Я принес тебе добрые вести! Я видел Славовича. Или Славович видел меня, потому что разговор начал он. Он сказал мне: «Малыш, я хочу поговорить с вами насчет этих яиц. Я никому не проболтался. Никто не знает, что я продал их вам. Если вы хотите спекульнуть, то послушайте, что я вам предложу». Как ты думаешь, Кит, что он мне предложил?
— Не знаю.
— Ты, может быть, не поверишь, но представь себе, что Уайлд Уотер ищет яйца. Он пришел к Славоеичу и предложил ему по пяти долларов за яйцо. И прежде, чем Славович успел раскрыть рот, предложил по восемь. Он обещал размозжить череп Славовичу, если узнает, что тот припрятал яйца. Славович ответил, что яйца проданы и покупатель пожелал остаться неизвестным.
Славович просит меня разрешить ему назвать мое имя Уайлду Уотеру. «Малыш», сказал он мне, «Уайлд Уотер бегом к вам прибежит. Вы можете содрать с него по восемь долларов». «Как бы не так», ответил я, «и по десять напросится». Одним словом, я сказал Славовичу, что подумаю и дам ответ утром. Конечно, мы позволим ему назвать покупателя Уайлду Уотеру. Прав я или неправ?
— Ты совершенно прав, Малыш. Утром беги к Славовичу. Пусть он скажет Уайлду Уотеру, что яйца скуплены нами.
Пять минут спустя Малыш снова разбудил Кита.
— Эй, Кит, Кит!
— Что?
— Десять долларов за яйцо и ни цента меньше.
— Само собой ясно, — сонно ответил Кит.
Утром в магазине Кит снова встретился с Люсиль Аррал.
— Дело идет налад, — восторженно сообщил он ей, — дело идет налад. Уайлд Уотер был у Славовича, предлагал ему деньги и грозился. И Славович сказал ему, что яйца у нас.
Глаза Люсиль Аррал радостно засверкали.
— Я иду завтракать, — воскликнула она. — Я потребую яиц, и, когда мне ответят отказом, скорчу такую грустную гримасу, что даже каменное — сердце дрогнет. А ведь сердце Уайлда Уотера совсем пе каменное. Он купит — яйца, даже если они будут стоить ему одного из приисков. Я его знаю. Но не уступайте ему ни цента. Я вам никогда не прощу, если вы продадите ему вашу партию дешевке, чем по десять долларов.
Дома Малыш поставил на стол миску с бобами, кофейник, лепешки, масло, сгущенное молоко, копченую оленину, ветчину, тарелку с сушеными персиками и закричал:
— Обед подан. Но раньше пойди и посмотри, что делает Сэлли.
Кит чинил упряжь. Он отложил ее в сторону, приоткрыл дверь и увидел, что Сэлли и Брайт мужественно отбивают нападение шайки соседских собак. Затем он, стремительно захлопнув дверь, ринулся к плите. Он схватил сковородку, поставил ее на плиту, бросил в нее кусок масла и разбил над ней яйцо. Второго яйца он достать не успел. Малыш судорожно схватил его за руку.
— Эй! Что ты делаешь? — спросил он.
— Яичницу, — сказал Кит, разбивая второе яйцо и отталкивая руку Малыша. — Что ты, ослеп, что ли?
— Уж не болен ли ты? — озабоченно спросил Малыш, в то время как Кит разбивал третье. — Ты загубил яиц на тридцать долларов!
— И загублю еще на шестьдесят, — ответил Кит, хладнокровно разбивая четвертое яйцо. — Отойди, Малыш. Уайлд У отер идет к вам. Через пять минут он будет здесь.
Малыш облегченно вздохнул и сел к столу. А когда в дверь постучали, Кит уже сидел за столом против своего товарища. Перед каждым стояла яичница из трех яиц.
— Войдите, — крикнул Кит.
Уайлд Уотер, стройный молодой гигант почти шести футов росту, в сто девяносто фунтов весом, вошел в хижину и поздоровался с хозяевами.
— Садитесь к столу, Уайлд Уотер, — сказал Малыш. — Кит, сделай ему яичницу. Держу пари, что он сто лет не ел яиц.
Кит разбил еще три яйца на сковородку и через несколько минут поставил их перед гостем. Уайлд Уотер так странно посмотрел на них, что Малыш испугался, как бы он не сунул яичницу в карман и не удрал с ней.
— Признайтесь, что мы едим не хуже, чем какие-нибудь кутилы в Штатах, — злорадствовал Малыш. — Мы с вами сейчас едим яйца, которые стоят девяносто долларов.
Уайлд Уотер остолбенел и уставился на молниеносно исчезающие яйца.
— Да ешьте же, — ободрил его Кит.
— Они… они не стоят десяти долларов, — медленно сказал Уайлд Уотер.
Малыш принял вызов.
— Каждая вещь стоит столько, сколько за нее можно выручить, не правда ли? — спросил он.
— Да, но…
— При чем тут «но». Мы говорим вам, сколько можно получить за них. Десять долларов за штуку. Не забывайте, что у нас с Китом яичная монополия. — Он вытер свою тарелку сухарем. — Я съел бы еще парочку, — вздохнул он и взялся за бобы.
— Вы не можете так есть яйца, — заметил Уайлд Уотер. — Это… это несправедливо.
— Мы с Китом — охотники до яиц, — виновато ответил Малыш.
Уайлд Уотер скрепя сердце съел свою яичницу и вопросительно взглянул на хозяев.
— Ребята, вы можете сделать мне большое одолжение, — начал он. — Продайте мне или дайте мне взаймы, или подарите дюжину яиц.
— Ну что ж, — ответил Кит. — Я по себе знаю, как хочется иной раз яичницы. Но мы еще не настолько бедны, чтобы продавать свое гостеприимство. Они не будут стоить вам ни цента. — Тут он получил удар под столом и понял, что Малыш нервничает. — Вы сказали дюжину, Уайлд Уотер?
Уайлд Уотер кивнул головой.
— Ну, Малыш, — продолжал Кит. — Сделай ему яичницу из дюжины яиц Я ему сочувствую. Было время, когда я и сам мог съесть дюжину за один присест.
Но Уайлд Уотер удержал Малыша.
— Я говорил не об яичнице. Мне нужны сырые яйца.
— Вы хотите унести их с собой?
— Да.
— Это уже не гостеприимство, — возразил Малыш, — Это торговля.
— Нет, так нельзя, — поддержал Кит. — Я думал, вы хотите их съесть. Видите ли, мы скупили их для спекуляции.
Опасная синева глаз Уайлда Уотера стала еще опаснее.
— Я заплачу вам за них, — резко сказал он. — Сколько?
— О, только не дюжину, — ответил Кит. — Мы дюжинами не продаем. У нас не розничная торговля. Так мы подорвем свою торговлю. У нас целая партия яиц.
— Сколько у вас штук и что вы за них хотите?
— Сколько их у нас, Малыш? — спросил Кит.
Малыш откашлялся и принялся считать вслух.
— Позвольте! Девятьсот семьдесят три минус девять — остается девятьсот шестьдесят два. Вся партия, по десять за штуку, будет стоить девять тысяч шестьсот сорок долларов наличными. Конечно, Уайлд Уотер, мы люди честные, и за каждое тухлое яйцо вы получите деньги обратно. Впрочем, я никогда не видел на Клондайке тухлых яиц. Нет такого дурака, который решился бы привезти сюда тухлые яйца.
— Это верно, — прибавил Кит. — Деньги обратно за каждое тухлое яйцо, Уайлд Уотер. Вот ваши условия: девять тысяч шестьсот сорок долларов за все яйца Клондайка.
— Вы сможете поднять цены до двадцати и заработать доллар на доллар, — заметил Малыш.
Уайлд Уотер печально опустил голову и положил себе бобов.
— Слишком уж дорого, Малыш. Мне нужно не так много. По десять долларов я купил бы дюжины две.
— Всю партию или ничего, — был ультиматум Кита.
— Послушайте, — с удивительной откровенностью сказал Уайлд Уотер. — Я скажу вам всю правду, но прошу вас никому не проболтаться. Вы знаете, что мисс Аррал была моей невестой. Она со мной поссорилась. Вам это тоже известно. Это известно всем. Так вот, эти яйца нужны мне для нее.
— А! — глумился Малыш. — Теперь я понял, зачем вам нужны яйца со скорлупой вместе. По правде сказать, никогда бы про вас не подумал.
— Чего? Не подумал?
— Это низость, вот что, — накинулся на него Малыш в добродетельном негодовании. — Не удивлюсь, если кто-нибудь угостит вас свинцом. Так вам и надо.
Грозные искры засверкали в глазах Уайлда Уотера. Он так стиснул в кулаке вилку, что она погнулась.
— Что вы хотите сказать, Малыш? Если вы Думаете…
— Вы сами знаете, что я хочу сказать, — упрямился Малыш. — Надо действовать напрямик. А швырять в нее нельзя.
— Что швырять?
— Яйца, сливы, мячи, все, что угодно. Но, Уайлд Уотер, вы просчитались. В театре не такая публика, чтобы позволить вам безобразничать. Если она актриса, это еще не значит, что вы можете публично швырять в нее яйцами.
Казалось, что Уайлд Уотер сейчас взорвется или Упадет, сраженный апоплексическим ударом. Он отхлебнул глоток горячего, как огонь, кофе и мало-помалу пришел в себя.
— Вы ошибаетесь, Малыш, — холодно произнес он. — Я не собираюсь швырять в нее яйцами. Нет, приятель, — крикнул он, уже не так спокойно. — Я преподнесу ей эти яйца на тарелке, вареные в мешочек. Она любит яйца в мешочек.
— Я знал, что я неправ, — великодушно ответил Малыш. — Я знал, что вы неспособны на такую низость.
— Ну, ладно, Малыш, — перебил его Уайлд Уотер. — Давайте кончать наше дело. Теперь вы знаете, зачем мне нужны яйца.
— Берете их за девять тысяч шестьсот сорок долларов? — спросил Малыш.
— Это грабеж, — заявил взбешенный Уайлд Уотер.
— Это дело, — возразил Кит. — Ведь не думаете же вы, что мы скупали яйца для того, чтобы ими усиленно питаться.
— Да поймите же, — взмолился Уайлд Уотер, — что мне нужно всего две дюжины яиц. Я вам дам по двадцать за штуку. Куда же мне девать остальные?
— Чего вы горячитесь? — сказал Малыш. — Если вам яйца не нужны, так бросим торговаться. Мы их вам не навязываем силой.
— Но мне нужны яйца.
— Так знайте, что они обойдутся вам в девять тысяч шестьсот сорок долларов. Если я — ошибся в вычислениях, мы можем пересчитать снова.
— А вдруг они мне уже не помогут? — заметил Уайлд Уотер. — А вдруг мисс Аррал за это время разлюбила яйца?
— По-моему мисс Аррал стоит этих денег, — спокойно сказал Малыш.
— Стоит этих денег! — вскричал Уайлд Уотер, чувствуя прилив красноречия, — да она стоит миллиона долларов. Она стоит больше, чем все мои владения. Она стоит больше, чем весь золотой песок Клондайка! — Он сел на стул и продолжал спокойнее. — Но это еще не значит, что я должен выбросить десять тысяч долларов на один ее завтрак. У меня есть предложение. Одолжите мне несколько дюжин яиц. Я отдам их Славовичу. Он передаст их мисс Аррал вместе с моим поклоном. Она мне сто лет не улыбалась. Если эти яйца заставят ее улыбнуться мне, я беру у вас всю партию.
— А вы подпишете соответствующий контракт? — быстро спросил Кит. Он знал, что Люсиль Аррал улыбнется.
Уайлд Уотер перевел дыхание.
— Вы что-то уж слишком быстро дела обделываете.
— Мы только согласились на ваше собственное предложение, — ответил Кит.
— Ну, хорошо, тащите бумагу. Напишем твердый и нерушимый контракт, — воскликнул Уайлд Уотер.
Кит написал документ, согласно которому Уайлд У отер должен был принять все яйца, сколько бы их ему ни предложили, по десять долларов за штуку, если данные ему взаймы две дюжины яиц помогут ему помириться с Люсиль Аррал.
Уайлд У отер уже взялся за перо, чтобы подписаться под контрактом, но вдруг остановился.
— Погодите, — сказал он. — Я покупаю только свежие яйца.
— На Клондайке тухлых яиц не бывает, — усмехнулся Малыш.
— За каждое тухлое яйцо вы вернете мне десять долларов.
— Идет, — сказал Кит.
— Я даже готов съесть каждое тухлое яйцо, которое вы найдете в нашей партии, — смилостивился Малыш.
Кит включил в контракт слово «свежие», и Уайлд Уотер, угрюмо подписавшись и получив ведро с пробными двумя дюжинами яиц, направился к выходу.
— Прощайте грабители, — проворчал он и хлопнул дверью.
V
Киту удалась быть свидетелем сцены, разыгравшейся на следующее утро у Славовича. Он сидел вместе с Уайлдом Уотером рядом со столиком Люсиль Аррал. Все произошло буквально так, как она предсказывала.
— Вы еще не достали яиц? — жалобно спросила она официанта.
— Нет, сударыня, — был ответ. — Говорят, кто-то скупил все яйца в Даусоне. Мистер Славович пытался достать хоть несколько штук специально для вас. Но — скупщик не выпускает яиц на рынок.
Уайлд У отер подозвал владельца ресторана и, положив — ему руку на плечо, нагнул голову.
— Послушай, Славович, — хрипло прошептал он. — Вчера вечером я прислал вам две дюжины яиц. Где они?
— Они в погребе, кроме шести штук которые я сварил для вас.
— Они мне нужны не для себя, — еще тише прохрипел Уайлд Уотер. — Сварите их и подвесите мисс Аррал в подарок от меня.
— Я сам отнесу их, — уверил его Славович.
— И не забудьте передать ей от меня поклон, — заключил Уайлд Уотер, выпуская из тисков плечо владельца ресторана.
Прелестная Люсиль Аррал рассеянно смотрела на ветчину и консервированное картофельное пюре, лежавшие перед ней на тарелке, когда к ней подошел Славович и поставил на столик два вареных яйца.
— Поклон от мистера Уайлда Уотера, — услышали за соседним столиком.
Кит должен был признаться, что она играла превосходно — так быстро вспыхнуло ее лицо, так невольно повернула она голову, так естественно улыбнулась и с таким трудом подавила улыбку.
Мокассины Уайлда Уотера под столом ударили Кита.
— Будет ли она их есть? Теперь весь вопрос в этом, — в тревоге прошептал гигант.
Люсиль Аррал колебалась, даже отодвинула было от себя тарелку с яйцами, но, наконец, поддалась искушению.
— Я покупаю у вас яйца, — оказал Уайлд Уотер Киту. — Наш контракт остается в силе. Вы следили за ней? Она почти улыбнулась. Я знаю ее. Дело сделано. Еще два яйца завтра, и она все простит. Если бы ее здесь не было, я пожал бы вашу руку, так я вам признателен. Вы не разбойник, нет, вы благодетель человечества!
VI
Кит, ликуя, возвратился домой и, к своему удивлению, застал Малыша в глубочайшем отчаянии. Он раскладывал пасьянс. Кит знал по опыту, что если Малыш раскладывает пасьянс, значит, что нибудь неладно.
— Пошел вон, не подходи ко мне! — рявкнул он на Кита.
Впрочем скоро не выдержал и разразился горячей речью.
— Все погибло, — вздыхал он, — Дело лопнуло. Завтра во всех салунах будут продавать флип[1] по доллару за стаканчик. Умирающие с голоду сироты, будут объедаться яйцами. Как ты думаешь, кого я встретил? Я встретил человека, у которого есть три тысячи яиц. Три тысячи штук, только что привезенные с Сороковой Мили.
— Сказки! — усомнился Кит.
— Какие там сказки! Я видел эти яйца. Человека, который привез их, зовут Готро — длинноногий, синеглазый канадский француз. Он сначала спрашивал тебя, а потом отвел меня в сторону и поразил меня в самое сердце. Он приехал сюда, услышав, что мы скупаем яйца. Ему говорили, что на Сороковой Миле есть три тысячи яиц, вот он и скупил их. «Покажите товар», — сказал я, и он показал. У реки стоят его собаки с индейцами-по-гонщиками, а в санях лежат деревянные ящики из-под мыла. Мы вскрыли один из них. Яйца! — полным полно яиц, переложенных опилками. Кит, мы с тобой пропали. Нас провели. И ты знаешь, какую он заломил цену? По десять долларов за штуку. Когда я ушел, он повесил вывеску, что у него продаются яйца. Он дает нам преимущественное право на покупку до двух часов дня, а если мы не явимся, яйца поступают в продажу помимо нас. Он сказал, что никогда не занимался торговлей, но видит, когда кусок сам лезет в рот. Насколько я понимаю, он подразумевает меня и тебя.
— Не беда, — легкомысленно сказал Кит. — Не кипятись и дай мне немного подумать. От нас требуется только быстрота и ловкость. К двум часам зайдет Уайлд У отер за яйцами. Ты тем временем купи партию Готро. Попробуй поторговаться. Впрочем, даже, если ты заплатишь по десяти долларов, Уайлд Уотер принужден будет принять их по той же цене. А если ты что-нибудь выторгуешь, — мы наживем еще больше. Ну, беги, доставь их сюда не позднее двух часов. Возьми у полковника Бови собак, да захвати и наших. Так не позже, чем к двум!
— Слушай, Кит, — закричал Малыш вслед уходящему товарищу, — захвати зонтик. Я не удивлюсь, если к твоему приходу пойдет яичный дождь.
Кит целых полчаса бурно объяснялся с Уайлдом Уотером в салуне «М и М».
— Предупреждаю вас, что мы еще прикупили яиц, — сказал Кит, когда Уайлд Уотер согласился притти к двум часам к ним в хижину с золотым песком и расплатиться.
— Вам куда больше везет, чем мне, — признался Уайлд Уотер. — Сколько же вы прикупили? И сколько золотого песку я должен захватить с собой?
Кит посмотрел в записную книжку.
— По подсчету Малыша, у нас три тысячи девятьсот шестьдесят два яйца. Умножим на десять и…
— Сорок тысяч долларов, — взвыл Уайлд Уотер. — Ведь вы говорили, что у вас всего девятьсот с чем-то штук. Это зарез. Я отказываюсь!
Кит вытащил из кармана контракт и указал Уайлду Уотеру на соответствующий пункт. — Количество яиц здесь не указано. Вы согласились платить по десяти долларов за каждое яйцо, которое мы вам доставим. Мы достали еще яиц, но ведь контракт остается контрактом. Признаться, Уайлд Уотер, мы до самого последнего времени ничего не знали об этих новых яйцах. Нам пришлось купить и их, чтобы монополия осталась за нами.
Пять долгих минут Уайлд Уотер боролся с собой и, наконец, угрюмо сдался.
— Я попал впросак, — сказал он. — Яйца здесь растут Как грибы. И чем скорее я покончу с этим Делом, тем лучше. Того и гляди, на меня обрушится целая лавина яиц. Я буду у вас в два часа. Но сорок тысяч долларов!
— Всего тридцать тысяч шестьсот сорок, — поправил Кит.
— Это двести фунтов золота, — бесился Уайлд Уотер. — Мне придется взять собак.
— Мы одолжим вам наших собак, чтобы отвезти яйца домой, — предложил Кит.
— Но куда их девать? Куда девать? Ну, все равно. Я приду. После этого я на яйца и смотреть не хочу.
В половине второго приехал Малыш с двумя упряжками и привез яйца от Готро.
— Мы удвоим наш капитал, — сказал он Киту, втаскивая в хижину ящики из-под мыла. — Я предложил ему по восемь долларов за штуку, он выругался по-французски и согласился. Мы получим два доллара чистой прибыли на каждом яйце, а их у нас три тысячи штук. Я заплатил ему сполна. Вот расписка.
Пока Кит устанавливал весы для золота, Малыш занимался вычислениями.
— Вот цифры, — победоносно провозгласил он. — Мы заработаем двенадцать тысяч девятьсот семьдесят долларов. А Уайлд Уотер тоже не в обиде. Он получил мисс Аррал и все яйца. Выгоднейшее дело! Все в выигрыше!
Ровно в два часа стоявший на страже Малыш увидел Уайлд Уотера. Он вошел в хижину с оживленным и деловым видом.
— Тащите сюда яйца, пираты, — начал он. — И с завтрашнего дня не смейте говорить со мной о яйцах, если вам дорога жизнь.
Все трое принялись подсчитывать первую партию. Когда дошли до двух сотен, Уайлд Уотер вдруг разбил одно яйцо о край стола.
— Эй, оставьте! — закричал Малыш.
— Это мое яйцо или нет? — загремел Уайлд Уотер. — Разве я не плачу за него десять долларов? Я не желаю покупать поросенка в мешке. Я плачу по десять монет за яйцо и желаю знать, свежее ли оно.
— Если оно вам не нравится, я его съем сам, — коварно предложил Малыш.
Уайлд Уотер посмотрел, понюхал и покачал головой.
— Нет, Малыш Это хорошее яйцо. Я сам его съем за ужином.
Уайлд Уотер трижды разбивал яйца и трижды убеждался в их свежести.
— Здесь на два яйца больше, чем вы говорили, Малыш, — сказал он, кончив считать. — Девятьсот шестьдесят четыре, а не шестьдесят два.
— Я ошибся, — любезно признался Малыш. — Мы их отбросим для круглого счета.
— Можно было бы и уступить, — мрачно сказал Уайлд Уотер. — Давайте их сюда. Я сейчас доплачу. Пишите расписку, Кит.
— Почему не пересчитать остальные, — сказал Кит, — и не заплатить за все сразу?
Уайлд Уотер покачал головой.
— Считать я не мастер. Лучше пересчитаем каждую партию отдельно, чтоб не вышло ошибки.
Он подошел к своей шубе и вытащил из кармана два мешка с золотым песком, такие длинные и круглые, что они походили на колбасы. После расчета за первую партию, в них осталось золота всего на несколько сот долларов.
Ящик из-под мыла поставили на стол. Началась проверка трех тысяч яиц, купленных у Готро. В конце первой сотни Уайлд Уотер ударил одно из яиц о край стола. Яйцо не разбилось.
— Здорово замерзло, — заметил юн, ударяя сильнее.
— Еще бы, — сказал Малыш, — как же ему не замерзнуть, если его тащили сюда с Сороковой Мили. Я разрублю его топором.
— Я сам разрублю, — сказал Уайлд Уотер.
Кит принес топор, и Уайлд Уотер умелой рукой дровосека расколол яйцо пополам. Внутренность яйца не внушала доверия. Сердце Кита похолодело. Но Малыш не струсил. Он поднял одну на половинок яйца и поднес к носу.
— Пахнет превосходно, — сказал он.
— Но выглядит скверно, — ответил Уайлд Уотер. — Да и как оно может пахнуть, если оно замерзло. Замерзшие яйца не пахнут. Погодите минутку.
Он кинул обе половинки на горячую сковороду. Все трое принюхивались, раздув ноздри, и молчаливо ждали. По комнате стал медленно распространяться подозрительный запах. Уайлду Уотеру было не до разговоров. Молчал и Малыш, не желая верить очевидности.
— Выбросьте его вон! — задыхаясь, закричал Кит.
— Зачем? — спросил Уайлд Уотер. — Придется проверить всю партию.
— Но только не в доме. — Кит закашлялся, преодолевая тошноту. — Разрубите их, и вы сразу увидите. Выкинь эту дрянь, Малыш, выкинь. Тьфу!
Они вскрывали ящик за ящиком и рубили яйцо за яйцом. И все яйца были безнадежно и непоправимо гнилые.
— Я уже не прошу вас съесть их, Малыш, — ухмыльнулся Уайлд Уотер. — И, если вы ничего не-имеете против, я немедленно уйду отсюда. У меня контракт на свежие яйца. Дайте мне собак и сани, и я увезу хоть эти, пока они тоже не испортились.
Кит помог ему нагрузить сани. Малыш сел за стол и начал раскладывать пасьянс.
— Скажите, сколько времени вы держали эти яйца? — на прощанье спросил Уайлд Уотер.
Кит ничего не ответил и, взглянув на погруженного в карты Малыша, стал выбрасывать ящики в снег.
— Окажи, Малыш, сколько ты заплатил за эти три тысячи? — ласково спросил Кит.
— По восемь долларов. Пошел вон! Не разговаривай, со мной. Если тебя кто-нибудь спросит, скажи, что мы потеряли на этом деле семнадцать тысяч. Я это вычислил, пока жарилось первое вонючее яйцо.
Через несколько минут Кит заговорил снова:
— Послушай, Малыш. Сорок тысяч долларов золотом весят двести фунтов. Уайлд Уотер увез яйца на наших санях. Он пришел к нам без саней. Те два мешка с золотом, что лежали в карманах его шубы, весили по двадцать фунтов каждый. Контракт требовал наличного расчета за всю партию. А он принес как раз столько золота, чтобы заплатить за свежие яйца. Он и не собирался платить за те три тысячи штук. Он знал, что они протухли. Откуда он мог знать? Что ты об этом думаешь?
Малыш собрал карты, начал было тасовать их и вдруг остановился.
— Да это ясно каждому младенцу. Мы потеряли семнадцать тысяч. Уайлд Уотер заработал семнадцать тысяч. Яйца, которые мы купили у Готро, принадлежат Уайлд Уотер. Ты еще что-нибудь хочешь спросить?
— Да. Почему, вопреки здравому смыслу, ты не попытался узнать, хороши ли эти яйца, прежде чем купил их?
— Ответить нетрудно. Уайлд Уотер связал нас временем, он рассчитал игру по секундам. У меня не было ни минуту на проверку яиц. Я должен был успеть привезти их сюда к двум часам. А теперь, Кит, позволь задать тебе вопрос. Кто посоветовал тебе скупать яйца?
Малыш в шестнадцатый раз раскладывал карты, а Кит уже начал готовить ужин, когда в Дверь постучал полковник Бови, передал Киту письмо и удалился.
— Ты видел его лицо? — вспылил Малыш. — Он едва сдерживался, чтоб не расхохотаться.
#221
Теперь нам в Доусоне не житье. Поднимут нас с тобой на смех.
Письмо было от Уайлда, и Кит прочел его вслух:
Дорогие Кит и Малыш! Нижайше вам кланяюсь и приглашаю вас сегодня на ужин к Славовичу. С нами ужинает мисс Аррал , а также Готро . Пять лет назад, в Серкле, мы с ним были компаньонами. Он славный малый и будет моим шафером. Теперь насчет яиц. Они попали на Клондайк четыре года тому назад и уже тогда были тухлые. Они были тухлые еще тогда, когда их отправляли из Калифорнии. Они спокон веку тухлые. Один год они зимовали в Карлуке, другой — в Нутлике, последнюю зиму пролежали на Сороковой Миле, их там продали, потому что не была внесена плата за хранение. А на эту зиму, надо полагать, они застрянут в Доусоне. Не держите их в теплой комнате. Люсиль просит сказать вам, что мы все вместе как-никак расшевелили Доусон. Так что выпивка за вами, я считаю. С совершенным почтением ваш друг Б.
— Ну, что скажешь? — спросил Кит. — Мы, конечно, примем приглашение?
— Я тебе одно скажу, — ответил Малыш. — Уайлду Уотеру и разориться не страшно. Он же артист, черт его дери, замечательный артист. И еще я тебе скажу: плохая моя арифметика. У него будет не семнадцать тысяч барыша, а куда больше. Мы с тобой поднесли ему в подарок все свежие яйца, сколько их было на Клондайке, — девятьсот шестьдесят четыре штуки, считая те два, что я ему подкинул для ровного счета. И он, негодяй, еще нахально утащил с собой в кастрюльке те три, которые мы разбили на пробу. А напоследок вот что я тебе скажу. Мы с тобой записные старатели и прирожденные разведчики. Но что до финансовых махинаций и разных способов разбогатеть в два счета, тут мы такие простофили, каких еще свет не видал. Так давай уж лучше заниматься настоящим делом, будем лазить по горам и лесам, и если ты когда-нибудь заикнешься мне про яйца — кончено, я тебе больше не компаньон. Понятно?