Как ни томительно тянулось время, но все-таки вечер наступил. Заключенные сидели задумчивые, притихшие, словно сберегали силы. Последние минуты перед побегом никто из них не начинал разговора о посторонних предметах. Наконец Петр Захарович подошел к окну.
— Готовьтесь, товарищи. Как только часовой поровняется с нами, так и полезайте в шкаф. Без толчеи, спокойно…
Часовой приближался. Вот он прошел мимо окна. Теперь ему надо дойти до конца корпуса и возвратиться обратно. Времени было достаточно. Кроме того, на обратном пути он мог и не заглянуть в окно.
Петр Захарович дал ему немного отойти и махнул рукой.
— Ну, счастливо! Пошли!
Ваня приоткрыл шире дверь, и узники спустились вниз.
Последним вышел Петр Захарович.
— Запирай крепче, Ванюша, — сказал он. — Где тут запор?
— Я сам. Он легко закрывается.
Когда задвижка встала на место, сильными толчками проверили прочность.
— Лишь бы не догадались. Где Трубачов? Ну, спасибо вам, ребятки. От верной смерти спасли.
— Мы и сами спаслись, — сказал Гриша.
Он стоял на ногах, придерживаясь здоровой рукой за стену.
— Как ты себя чувствуешь? Прохор, помоги ему. Ты за него отвечаешь, пока до места не доберемся. По дороге не шуметь. Трогаемся, товарищи. Держитесь один за другого. Ваня, веди.
Ваня с удивлением слушал Петра Захаровича. Обычно шутливый, добродушный, он стал неузнаваем. Говорил отрывисто, резко и таким тоном, что никому в голову бы не пришло спорить с ним.
— Вот у нас командир нашелся, — с удовольствием заметил Максим Савельевич, шагавший сзади мальчика.
— Петр Захарович, тут вход в подвал, — вполголоса сказал Ваня, наткнувшись рукой на дверь.
Прислушались. За железной дверью было тихо. Осторожно открыли ее.
— Ну, пока всё в порядке. Где тут яблоки-то, Ванюша?
— У люка. Сюда идите.
— Ого! Да их тут целый склад. Гнилые….
— Надо искать. Шарьте руками, — подсказал Ваня. — С этого края много хороших.
— Набирайте яблок, товарищи. Других продуктов не будет, — приказал Петр Захарович.
— Чего уже лучше, — пробормотал Максим Савельевич.
Ваня радостно прислушивался к возне, но сердце билось беспокойно. «Самое главное впереди. А вдруг сад оцеплен», — тревожно думал он.
— Оставайтесь здесь. Мы на разведку пойдем, — сказал Петр Захарович. — Если с нами что случится, ты за старшего, Максим.
— Есть за старшего, — ответил по-военному бывший лейтенант милиции.
— Ваня, идем.
Поднявшись по ступенькам и плотно приложив ухо к люку, они прислушались. Тишина. Чуть приподняли люк и снова прислушались. Убедившись, что в сарае спокойно, открыли люк. Свежий воздух, пахнувший весной, слегка кружил голову. Долго стояли у двери сарая.
Еле слышно донесся свисток паровоза. Ночь была ясная, звездная. Скоро должен появиться месяц. Надо было торопиться.
Поминутно оглядываясь, они тихо направились вдоль стены к калитке.
Кругом них были яблони. Они то выстраивались в ровную линию, то разворачивали свой строй. Ване казалось, что эти коренастые, с широкой кроной деревья — их союзники. Они стояли без листьев, чтобы им было лучше видно, и в то же время загораживали от врагов.
Вот и калитка. Она закрыта и подперта колом.
Петр Захарович осторожно открыл ее…
Дверь не скрипнула. Свежий холмик белел недалеко от обрыва. Внизу глухо урчала река.
— Теперь назад.
Обратный путь к сараю проделали быстро, по прямой, перебегая от дерева к дереву. Открыв люк, Петр Захарович встал на колени.
— Давайте наверх, товарищи, — прошептал он, подавая руку.
Гришу вынесли на руках, хотя он и протестовал.
— Ты не спорь, — шепнул Прохор. — Итти далеко. Держись за меня.
Благополучно вышли из сада, перебежали поляну, и только когда спустились в кустарник, в монастыре прогремел выстрел.
— Так! Хватились! — громко сказал Петр Захарович и торжествующе захохотал. — А мы свободны, товарищи. Пока они соберутся в погоню, мы будем далеко, а там и лес родной.
Река огибала город. По берегу дошли до окраины. Максим Савельевич пошептался с Петром Захаровичем и, отделившись от группы, огородами направился в крайний домик. Остальные укрылись в кустах. Через полчаса раздался тонкий свист.
— Ребята, вы оставайтесь здесь, мы скоро вернемся, — сказал Петр Захарович. — Остальные за мной.
Ваня остался с приятелем на берегу.
— Куда они ушли? — спросил Гриша.
— Не знаю. Наверно, чего-нибудь придумали.
— Ваня, а как же мы теперь? Дома никто не знает. Мама, небось, беспокоится.
— Петр Захарович всё устроит. Он обещал. Рана-то болит?
— Начинает пощипывать. Ваня, а что у тебя в узелке?
— Черенки.
— Ты всё с ними таскаешься. Брось!
Ваня сердито посмотрел на приятеля, но ничего не ответил.
Морозило. Ваня был в легком пальтишке и чувствовал, что скоро придётся плясать. Наконец в стороне показались люди. Они волоком тащили к реке большую лодку. Прохор перекладывал кругляши, и лодка двигалась легко. Когда она была спущена на воду, пришел Прохор.
— Пошли, ребята, в лодку. Вниз по матушке по речке поплывем.
— Слушай, Прохор, а как же дома у нас?
— Всё в порядке. Петр Захарович приказал передать, чтобы вас не искали. Ушли с партизанами, и конец.
— А чья это лодка? — спросил Ваня.
— Теперь наша.
На берегу с веслами стоял хозяин лодки. Ваня сразу узнал его. Это был рабочий из ремонтных мастерских. Каждое лето он поднимался на лодке вверх по течению и возвращался обратно с сеном.
Петр Захарович говорил с рабочим, а остальные усаживались в лодку. Ребят посадили ближе к корме и дали по большому ломтю хлеба.
Всё происходило очень слаженно, без слов, в полной тишине.
Петр Захарович попрощался с рабочим и, оттолкнувшись, сел в лодку.
— Счастливо, товарищи! — донеслось пожелание с берега.
Последний раз Ваня смотрел на город.
Как круто повернулась его жизнь! Где они пристанут? Что его ждет впереди?
Рассохшаяся за зиму лодка начала протекать. Приходилось всё время отливать воду.
Несмотря на холод, Ваня дремал. Сказывались усталость и напряжение дня. Ритмичный скрип уключин и всплески весел убаюкивали.
В темноте ему казалось, что силуэты деревьев и кустарников плывут им навстречу.
Не в силах бороться со сном, он прислонил голову к борту и вдруг точно провалился в темноту.
В лодке оказалась солдатская шинель, и Прохор заботливо укрыл ею ребят.
Ваня проснулся будто от толчка.
Светало. Лодка плыла по открытому месту. С одной стороны черные пашни, с другой — светлозеленые луга.
Ваня никак не мог сообразить, где он находится и что с ним случилось.
— Проснулся? С добрым утром, Иван Степаныч, — громко сказал Петр Захарович. — Здорово же ты спал.
Ваня выпрямился и смущенно улыбнулся.
Оглядевшись, вспомнил происшествие вчерашнего дня.
Итак, они далеко от города. Сердце мальчика больно сжалось. «Как-то там дед с матерью? Не случилось ли чего с ними?» Сбоку застонал Гриша.
— Ты что, Трубач?
— Не буди. Скоро приедем и станем его лечить, — сказал Максим Савельевич.
Они с Петром Захаровичем сидели за веслами, а Прохор за рулем. Остальные спали.
Поля кончились. Река сделала крутой поворот и словно спряталась в густом лесу. По берегам сплошной стеной поднялись высокие деревья. Стало холодней. Кое-где лежал еще снег.
— Шарапинские леса, — заметил Максим Савельевич. — Поглядывай, Прохор, как бы на топляк не наскочить.
Верхушки деревьев осветило солнце, а внизу стало темней. Со стоном проснулся Гриша.
— Ты что, Трубач? Болит?
— Не знаю. Онемело всё и стянуло.
— Рукой не шевели, — сказал Петр Захарович и, обращаясь к Максиму Савельевичу, спросил: — Скоро приедем?
— Скоро. Километра три осталось, а по прямой ближе.
Река сильно петляла, круто поворачивала то в одну, то в другую сторону и, по расчетам Вани, они за ночь уплыли километров за двадцать, не больше. Про Шарапинские леса он знал из рассказов взрослых. Сюда ездили из города зимой охотники за зайцами, а летом, за грибами.
Лес так же неожиданно кончился, как и начался. Открылась панорама большого села Шарапино, в котором размещался колхоз «Путь Ильича», входивший уже в партизанский край.
Появление лодки на реке вызвало смятение. Женщины, работавшие на, поле, приложив ладонь ко лбу, смотрели на плывущих. Несколько ребят, Ваниного возраста, побежали к домам. «Предупредить», — подумал Ваня.
Он ждал, что сейчас выйдут партизаны, вооруженные гранатами, пулеметами, но никто не появлялся.
Когда лодка причалила к песчаной отмели, подошли две молодые девушки и молча уставились на прибывших.
— Ну что, Шура… не ждали? — с усмешкой спросил Максим Савельевич.
Девушка от удивления хлопнула себя по бедрам.
— Савельич! — воскликнула она. — Да что с вами сделалось! Не признала ведь.
— Удивительного ничего нет. Я с того света вернулся.
— И верно, с того света. Мы уже вас похоронили.
— Сбегай, красавица, до начальника. Скажи: пополнение прибыло. Здесь он?
— Здесь, а только притаились, как вас завидели.
Как потом узнал Ваня, разведка давно сообщила в Шарапино о плывущей лодке, и партизаны приняли меры для встречи.
Девушка убежала в село, а беглецы вылезли на берег.
Скоро на дороге появилась группа мужчин. Они свернули и прямо по полям направились к лодке.
— Вот и начальник!
Чем ближе приближалась группа, тем сильней билось Ванино сердце. Начальник! Который же из них начальник? Впереди шел Николай Павлович, такой же бородатый и просто одетый, каким он был у них последний раз.
Ну, конечно, он начальник! Предположение Гриши было правильно.
Максим Савельевич пошел навстречу, по-военному взял под козырек и начал докладывать.
Так неожиданно сбылось желание ребят.
Они попали к партизанам.