Ленинград — город-фронт — стоял крепко. Невероятным, невиданным усилием воли держались герои-ленинградцы.
Сотни тяжелых снарядов летели в город и рвались на улицах. Вражеская авиация сбрасывала «пятисотки», воздушные торпеды и зажигалки.
Но, несмотря на это, работали заводы, выпуская снаряды фронту. И город готовился дать отпор врагу.
Весна пришла рано. Начались огородные работы, люди оправлялись от голодной и страшной зимы. Появились требования на цветы. Живые цветы, для живых людей: героям, выздоравливающим, юбилярам, раненым.
В Ботанический сад приходили люди всевозможных профессий, приезжали с официальными отношениями, за подписью и печатью, звонили по телефону…
Все требовали цветов, и добрейший человек, исполняющий обязанности директора, не мог никому отказать. Он всем сочувствовал, всем хотел доставить радость и, наложив резолюцию, отправлял просителей к Курнакову.
— Вы извините, но цветов у нас мало. Если у Николая Ивановича что-нибудь найдется, он даст.
Ботанический институт и сад — это научное учреждение, а не коммерческое садоводство. Но городу нужны были цветы и овощи, и Ботанический сад взялся за это дело.
Небольшой коллектив научных сотрудников, оставшихся в Ленинграде, выращивал рассаду, писал брошюры об огородах, организовывал выставку дикорастущих съедобных растений, сеял лекарственные травы, разводил грибницы шампиньонов и цветы.
Курнаков был очень занят. Из подвала выносили зимовавшие там коллекции роз. Высаживались луковицы, клубни. Торопились сеять, пикировать, резать, подвязывать… Людей нехватало. Опытных садовников почти не осталось, а молодые девушки, принятые весной, не справлялись с делом. Всем нужно было показать, научить. Везде требовался глаз опытного садовода.
А тут еще поток с просьбами о букетах.
Во второй половине оранжереи, на цементном столе были разложены пучки срезанных нарциссов, тюльпанов. Цветы везде: в лейках, в ведерках. Много роз, самых различных оттенков: от нежнобелого до темнобордового, почти черного. Они своевременно были выставлены на выгонку и сейчас спасают положение.
Анастасия Федосеевна разбирала цветы и заготовляла букеты. Ваня устроился пикировать крошечные кариопсисы, или, иначе, «угольки в огне». Он пришел сегодня пораньше, чтобы помочь Николаю Ивановичу и, дождавшись ночи, посмотреть на цветение кактуса.
В стеклянную дверь вошли три девушки с запиской.
— Нам нужен Николай Иванович Курнаков.
— Подождите здесь. Он скоро придет. Вы, наверно, за цветами?
— Да. Вот записка от директора.
Николай Иванович пришел хмурый, усталый. Он на ногах с пяти часов утра и к тому же нездоров. Сказывается голодная зима и возраст.
— Вам что?
Он взял протянутую записку, надел очки, прочел и нахмурился еще больше.
— Откуда я наберу столько цветов? — проворчал он. — Кому эти цветы?
— Нашему профессору. Завтра исполняется двадцать пять лет его работы.
— Вы студентки?
— Да. Ваши соседи. Из медицинского института.
Николай Иванович спрятал записку в папку и, обратившись к жене, сказал:
— Настя, собери букетик. Около института всё срезала?
— Всё.
— А за пальмовой оранжереей?
— Там вчера уж ничего не осталось.
— Ну, тогда из этих…
Анастасия Федосеевна принялась за букет, а Николай Иванович занялся журналом. Ему приходилось вести учет, записи, выписывать пропуска.
— Какой красивый цветок! Как он называется? — спросила студентка, подходя к работающей женщине.
Ваня заметил, как садовод свирепо посмотрел поверх очков на девушку, и не понял, почему он рассердился.
— А этот как называется? — спросила другая, нюхая непахнувший цветок.
Николай Иванович поднял голову и резко сказал:
— Не мешайте работать. Отойдите в сторону. Встаньте сюда к двери и ждите.
Девушки смутились, покраснели и молча отошли к двери.
Когда букет был сделан и они ушли, Ваня робко спросил:
— Николай Иванович, за что вы на них рассердились?
— Ну как же!.. Молодые девушки, студентки, а названий самых простых цветов не знают. Позор!
Ваня понял вспышку старика.
Николаю Ивановичу было обидно за студенток. Ему хотелось, чтобы все любили и знали цветы.
Вчера Ваня наблюдал другое. Пришла просто одетая пожилая женщина, и Николай Иванович охотно показал ей всё, что имелось в оранжереях, а на прощанье дал с собой ценные экземпляры растений. Сначала мальчик думал, что это какая-то знаменитость, но, как потом узнал, это была самая обыкновенная женщина, служившая счетоводом в сберкассе.
«Почему он так относился к ней?» Анастасия Федосеевна объяснила, что эта женщина — большая любительница цветов. Она прекрасно разбирается в тонкостях садоводства и перед войной подарила Ботаническому саду несколько экземпляров редких растений, выращенных ею из семян.
Целый день Ваня работал в оранжерее. Мальчик чувствовал, что, наблюдая за работой садовода, он многому учится. Николай Иванович на слова скуповат и предпочитал показывать, как и что нужно делать, а Ваня уж сам додумывался, почему именно так, а не иначе.
Растения, в особенности рассаду, Николай Иванович не баловал. Они росли у него в предельно суровой обстановке, какую только могли выдержать. Рассада, высаженная в грунт, была крепкой, закаленной, быстро прирастала и пышно развивалась.
Поступать на постоянную работу в сад Ваня не решался. Не сегодня-завтра он должен увидеть отца, и следовало посоветоваться с ним.
Как-то вечером Ваня с Курнаковым возвращались домой.
По дороге повстречалась невысокая женщина. Она поздоровалась с Николаем Ивановичем и, задержав на «одну минуту», что-то долго рассказывала.
— Кто это вас остановил? — спросил Ваня, когда садовод с запозданием пришел домой.
— Это кандидат биологических наук Щеглова. Она сейчас проводит любопытный опыт. Ты слышал что-нибудь о растениях короткого дня?
Ваня насторожился. Он немножко слышал об этом раньше, но точно себе не представлял и очень интересовался.
Курнаков неторопливо объяснил Ване.
— Ты ведь знаешь, что надземная часть растения днем на свету тянет соки из земли. Когда усвоенного материала окажется в избытке, растение цветет и приносит плоды. Это днем, а корни растения развиваются ночью. Но во время длинного дня и «белых ночей» верхняя часть растения пышно развивается и корни едва успевают подавать наверх соки. Запасов для строения цветка нехватает, и поэтому многие растения у нас не цветут. Приходится создавать для них искусственно укороченный день. Это делается просто. Растения закрывают ящиком на четырнадцать-пятнадцать часов в сутки.
Разные растения по-разному относятся к такому укороченному дню. Редиска, например, вырастает до трехсот граммов, но не цветет. Белая акация никогда не цвела под Ленинградом, но стоило ей дать короткий день, и у нее появились душистые цветы.
Мальчик слушал садовода с разинутым ртом: Этот рассказ был для него целым открытием. Захотелось сейчас же приняться за опыты. Построить ящики вроде парников, с плотно закрывающимся верхом, посеять различные семена и установить короткий день: в 8 часов утра открывать, в 6 часов вечера закрывать. Морковь может вырасти до двух килограммов, брюква до пяти, а редька… — страшно подумать, — фантазия разыгралась.
Нет. Он не зря избрал этот путь. Когда-то он мечтал стать моряком, путешественником и открывать необитаемые острова. Но сейчас все острова открыты и занесены на карту. А в садоводстве? Сколько неисследованных вопросов, тем, загадок. Были бы желание, терпение да настойчивость.
— Пробуй и доказывай, — советовал Курнаков Ване. — Никогда не опускай руки при неудаче. Проверяй и начинай всё сначала.
Они с увлечением проговорили до позднего вечера.
У Николая Ивановича не было детей, и старик обрадовался появлению любознательного мальчика. Он увидел в нём свои черты и сочувствовал ему всей душой.
— Как бы нам не опоздать! — спохватился садовод, когда раздался звон часов.
Оделись и вышли во двор. Было сравнительно светло. Приближались белые ночи. В саду распевали соловьи.
Курнаков открыл двери оранжереи и вошел внутрь. Освещая дорогу электрическим фонариком, он прошел в конец и направил луч на бутон.
— Смотри. Уже раскололся по краям. Пришли как раз во-время.
«Царица ночи» собиралась раскрыть цветок. С полчаса они стояли около кактуса и с волнением наблюдали, как верхние темные лепестки бутона силятся оторваться от вершины.
Вдруг раздался легкий хлопок, и раскрылся прекрасный белый цветок. Всё большое помещение оранжереи наполнилось тонким нежным ароматом. Казалось, что цветок светится.
Зачарованный, с широко открытыми глазами, Ваня застыл перед кактусом.
— Стоит ночь не поспать? — спросил довольный садовод.
Николай Иванович заторопился. На полке лежала приготовленная днем пыльца какого-то кактуса.
— Свети, Ванюша.
Он передал мальчику фонарь и тонкой кисточкой опылил цветок.
— Который раз пробую…
«Что происходит с ним на родине в часы цветения? Какие пчелы вылетают ночью на этот аромат? Куда уносят они пыльцу?» — думал Ваня.
— Ну, посмотрел? Теперь идем. Скоро начнет вянуть.
— Николай Иванович, я хочу посмотреть, как он закроется.
— Это долгая история. Надо спать. Завтра работы много. Главное мы видели.
С сожалением вышел Ваня из оранжереи. Стрельба зениток сразу вернула Ваню к действительности.