Много погибло дорогих людей, потеряно имущество, сгорели дома… Казалось, что нет утешения народному горю. Но пришла родная армия, и радость освобождения высушила слезы.
Город начинал новую жизнь. Большинство людей жили в землянках, но уже возили лес, стучали топоры, расчищались развалины, и никто не жаловался на тесноту и сырость.
Рано утром, под руку с дедом, Ваня осмотрел сад. Все яблони раскинули широкую крону. Ветки густо росли во все стороны. Некоторые следовало подрезать. Дед не заметил, как они загустели, а Володя не всё еще понимал.
— Это вот «славянка», — сказал дед. — Здесь привита та… которую вчера ел.
— Я вижу, дедушка, — сказал Ваня, издали заметив привитые ветки.
Дед нашел ветку с прививкой и провел по ней пальцами.
— Ничего. Хорошо прижилась. Нынче пойдет в рост по-настоящему. Конечно, ты бы лучше привил.
— А зачем на «славянку» привили?
— Боялся, что дички пойдут. На «боровинке» «малиновку» привили… Да, кажется, на все яблони черенков насадили. Всё, что в монастыре получше нашлось, всё сюда притащили. Теперь у тебя большой выбор всяких сортов. Летние есть и зимние.
— Питомник заложим, дед.
— Делай, Ванюша, а Володю в компанию возьми. Он парень старательный, помощником будет.
— Ну, раз ты хвалишь, то, наверно, хороший.
— Дом надо ставить, Ваня, — сказал дед, словно прочитал его мысли.
— Дом подождет, дедушка. В первую очередь надо сад, ну и огород, конечно. Весну не упустить. Сегодня я схожу по делам, а завтра за лопату. Продукты для армии нужны и нам надо. А дом от нас не уйдет.
— Пускай по-твоему. Ты теперь старший, — согласился дед, усаживаясь на перевернутый ящик.
Он закрыл глаза и с удовольствием подставил солнцу высохшее, покрытое мелкими морщинами лицо.
Ваня отправился в райсовет повидать Николая Павловича. Там он встретил знакомых, но никто не узнал его.
Николай Павлович сбрил бороду и походил на прежнего учителя. Ване показалось, что он только стал ниже ростом и шире в плечах.
— Вам что, молодой человек? — спросил он, не узнав Ваню.
— Я к вам с просьбой, товарищ председатель, — начал Ваня, сдерживая улыбку и стараясь не глядеть в глаза учителя. — Мне нужен участок земли под сад. Хочу заниматься научной работой. Новые сорта фруктовых деревьев выводить…
Николай Павлович пристальнее посмотрел на знакомые черты юноши, когда тот заговорил о саде. И сразу узнал его, но продолжал делать вид, что не узнает Морозова.
— Хорошее дело. А сколько же тебе нужно земли?
— Я думаю, с гектар…
— Ого! Не знаю, полагается ли по закону столько земли?
— А почему не полагается? У Мичурина было больше.
— Ну, а если полагается, то пиши заявление. Какой же ты институт кончил? — лукаво спросил юношу Николай Павлович.
Ваня смутился.
— А если я не окончил института, значит, не могу заниматься опытной работой?
— Ну, для того, чтобы заниматься исследованием, надо иметь знания, — наставительно сказал председатель.
— Могут же быть самоучки, как Мичурин, — упрямо сказал Ваня.
— Напиши в заявлении, что ты опытник-садовод, вернулся в родной город и хочешь работать по выведению новых сортов фруктовых деревьев. Напиши, что обещаешь восстановить кружок юных мичуринцев в школе и продолжать с ними занятия….
— Вы меня узнали, Николай Павлович? — смущенно сказал Ваня.
— Ну, ясно, узнал. Здравствуй!
Они крепко пожали друг другу руки.
Посетители нервничали. В комнате председателя больше часа сидел юноша. Нетерпеливее всех была учительница, из колхоза «Путь Ильича». Она поминутно смотрела на часы и возмущалась.
— Куда это годится? Я тороплюсь, а он сидит и не считается с другими. Меня лошадь ждет.
— Ну, лошадь, наверно, не торопится.
— Я не сказала, что лошадь торопится. Я тороплюсь.
— Все мы торопимся.
Не выдержав, она заглянула в комнату.
— Николай Павлович, вы долго будете заняты?
— Проходите, Надежда Алексеевна, — приветливо пригласил председатель. — Садитесь.
Учительница покосилась на юношу и села на предложенный стул.
— Как ваш сад поживает? — спросил председатель.
Неожиданный вопрос смутил молодую женщину. Она ждала вопросов о школе, о колхозе, о подготовке к посевной кампании, и вдруг сад.
— Какой сад?
— Школьный сад, который весной сорок второго года садили.
— Ах этот! Ничего, растет.
Вернулся шеф. Придется ему, пожалуй, отчет давать.
— Я ничего не понимаю, Николай Павлович. Какой шеф? Какой отчет?
— Помните мальчика Ваню Морозова? Он помогал нам пересаживать деревья.
— Ну, конечно, помню.
— Вот он.
— Неужели! Вы тот мальчик? — удивилась учительница. — Очень приятно. Я помню, как вы тогда на самолете улетели, и молодежь вас помнит. А сад ваш растет…
Она рассказала, как школьники любят свой сад и ухаживают за ним. Каждую весну они производят новые посадки деревьев, кустов. Многие завели садики у своих домов. Беда в том, что никто толком не знает, что нужно делать дальше. Нет руководителя, который бы показал, как обрезать, прививать, кормить.
— Вот тебе и официальная должность при райсовете, — сказал Николай Павлович. — Районный садовник-инструктор. Вот и раскачивай народ. Широкое поле деятельности.
— А питомник?
— Одно другому не мешает. Закладывай питомники во всех колхозах. Мы поможем. Особое постановление вынесем.
— Надо подумать, Николай Павлович.
— Ну, думай и решай. Заявление завтра принеси. Землю для опытов мы тебе дадим.
Окрыленный, вышел Ваня из райсовета. «Надо разводить сады, — думал он. — Пускай весь город будет в яблонях, вишнях. После войны жизнь расцветет еще лучше, красивей, зажиточней.
Сколько у него дела теперь! Ведь его жизнь только начинается. Он один может вырастить пять-шесть поколений плодовых деревьев. А это много. Это сотни новых сортов и миллионы саженцев. А ведь разводить сады будет не он один. Трудно представить площадь земли, которую можно будет засадить плодовыми деревьями, выращенными многими руками. Но это не главное. Питомник и размножение он хотел бы поручить другим, а самому хочется заняться опытами.
Южные сорта вымерзают на севере. Опыт Мичурина, когда у него погибла в одну зиму громадная коллекция деревьев, отпугнул садоводов. Но сам же Мичурин и нашел путь продвижения хороших южных сортов на север. Для этого надо скрещивать южные сорта с морозоустойчивыми. Есть и другие пути, о которых узнали недавно.
Вот короткий день. Что если посеять семена южных сортов и воспитать сеянцы на коротком дне? Осенью дать им короткий день, чтобы сократить сокодвижение и приучать дерево заканчивать рост раньше. К зиме соки оттекут вниз и летний прирост одервенеет, успеет подготовиться к морозам».
Эта мысль давно не давала покоя юноше, и он решил непременно проделать этот опыт.
Размечтавшись, Ваня не заметил, как дошел до окраины города, где жил Володя Журавлев. На месте дома оказалась ровная, уже расчищенная площадка. Сбоку земельного участка, из небольшого холма торчала круглая железная труба.
Володя с двумя женщинами копался в огороде. В одной из них Ваня узнал его мать, а другая? «Да ведь это Аля Горелова», — вспомнил Ваня.
— Вовка! Телеграфный столб! Ты еще вырос! — крикнул Ваня.
Бросив лопату, Володя подбежал к приятелю, обнял его и поднял на воздух.
— Ванюшка! Друг, приехал!
Он опустил его на землю и хлопнул по плечу. Ваня сейчас же дал сдачу. Так они стояли некоторое время, смеясь и звонко хлопая друг друга по плечу.
— Вернулся, садоводишко!
— «Вовка не сломайся»!
— Партизан!
— Пожарная каланча!
Подошли мать с Алей и тоже начали радостно смеяться.
Журавлевы жили в землянке, переделанной из бомбоубежища. Она была достаточно просторна и даже уютна. Пол выстлан досками, стены завешаны газетами.
— Печку сам сложил… пол, крышу. Вообще строителем стал, — похвастался Володя. — Мама, вы тут чайку вскипятите, а мы пойдем на огород.
Он вытащил Ваню из землянки и, обняв, повел к грядкам.
— Я тебя действительно ждал. Как-то не очень клеится без тебя. Уверенности у меня мало. А работать хочется… Я ведь тоже решил садоводством всерьез заняться. Одобряешь?
— Конечно, одобряю. Будешь районным садоводом-инструктором. На твоих ходулях только километры и отмеривать, из колхоза в колхоз путешествовать и учить сады разводить.
Они остановились против большой грядки. С первого взгляда Ваня оценил труд приятеля. Высокой щетиной росли на грядке сеянцы яблонь, вишни и сливы. Было их тут около тысячи штук и все в возрасте второго года. В июле можно прививать.
— Смотри, сколько!..
— Молодец, Вовка!
— Это и для тебя подготовил. Мы с Лукичом так и решили, что прививать ты сам будешь.
— Вот спасибо… Тут много материала.
— Что собрал, все посеял.
— Молодчина. Не ожидал.
— У меня в песке много семян лежит.
— Пора сеять.
— Тебя ждал. Думал, если не приедешь, — сам посею.
— Да-а, брат. Не знал я, что столько работы сделано. Боялся, что год потеряю, а сейчас выходит — два выиграно, — сказал Ваня с довольной улыбкой. — Сколько их тут?
— Тысяча двести с гаком.
— Хорошо. На будущий год можно мичуринский сад в городе заложить на месте монастырского. Ну, хвастай еще чем-нибудь.
— Больше нечем. Прививать немного научился.
— Это я видел.
— Вот и всё. Говорю, что тебя ждал. Возьми меня в помощники. Силы много, работы не боюсь…
Они засмеялись, довольные друг другом. Обоим стало ясно, что впереди у них совместная дружная, увлекательная работа.
Где-то далеко загудел паровоз.
— Слышал? — подняв палец кверху, сказал Володя. — Давно не свистел. Интересно, откуда он взялся. Неужели мост построили?
— А ты знаешь, Трубач машинистом стал.
— Неужели?
— С отцом работает и больше знать ничего не хочет.
— Ну и хорошо.
— Пойдем ко мне. Я книг привез… Заодно и семена захватим.
— Дельно. Я как раз собирался к Лукичу.
Отказавшись от чая, они взяли ящик с сырым песком, где были семена, и отправились к Морозовым.