Когда Хинганский хребет еще маленькой сопкой был, когда можно было выстрелить из лука и услышать, как стрела упадет по другую сторону Хингана[9], вот тогда медведь и бурундук дружили.
Жили они вместе в одной берлоге. Вместе на охоту ходили. Делили все пополам. Что медведь добудет, то бурундук ест. Что бурундук добудет, то и медведь ест. Так дружили они очень долго.
Однажды бурундук вышел из берлоги: орехов пощелкать.
Повстречалась ему лиса. Рыжим хвостом завертела, поздоровалась, спрашивает:
— Как поживаешь?
Рассказал бурундук все без утайки.
Выслушала его лиса. Завидно ей стало, что два зверя дружно живут, не ссорятся. А сама она ни с кем не дружила, потому что всегда хитрила да на чужой счет любила пожить.
Притворилась лиса, что жалеет бурундука, и говорит ему:
— Бедный ты, бедный! Жалко мне тебя!
Испугался бурундук:
— Почему же ты меня жалеешь, сестра?
— Глупый ты! — отвечает лиса. — Медведь тебя обнажает, а ты и не догадываешься об этом!
— Как так? — спрашивает бурундук.
— Очень просто! Когда добычу медведь добывает, кто первый зубами ее касается?
— Брат-медведь, — отвечает бурундук.
— Вот видишь: самый сладкий кусок ему и достается. Ты уж, поди», давно хорошего куска не видал!
Завиляла лиса хвостом, покачала головой, будто жалеет — бурундука.
— Ну, прощай! — говорит она напоследок. — Вижу, тебе нравится, что лучший кусок у тебя из-под носа вырывают. Я, конечно, не советую ничего. Но на твоем месте я бы поступила иначе: сама бы первая зубы в добычу запускала.
И побежала лиса, будто по делу заторопилась. Бежит, хвостом следы заметает.
Посмотрел бурундук ей вслед, задумался: «А ведь сестра-лиса, пожалуй, правильно рассудила».
Так бурундук задумался, что и про орехи забыл. «Вот, — думает, — медведь-то какой обманщик оказался! А я ему верил, за старшего брата считал, уважал!»
Вот пошли медведь и бурундук на охоту. Зашли на малинник. Сгреб медведь в лапы куст малины, присосался сам, бурундука приглашает. А тот смотрит: лиса-то правду говорила!
Поймал медведь еврашку[10]. Приглашает бурундука.
А тот глядит: медведь-то. первым в еврашку когти вонзил — выходит, правду лиса говорила.
Пошли друзья мимо пчелиного дубка. Медведь дубок своротил. Лапой придержал. Нос всунул в улей, ноздри раздул. Приглашает брата. А бурундук смотрит: опять медведь первый пробует — значит, опять лиса права!
Рассердился бурундук. «Ну, — думает, — проучу я обманщика!»
Пошли они на охоту в другой раз. Сел бурундук на загривок медведю: ему на маленьких лапках за другом не поспеть.
Учуял медведь добычу. Косулю словил. Только он хотел схватить ее зубами, тут бурундук между ушей у медведя прыгнул, чтобы прежде брата зубы в добычу вонзить.
Медведь испугался, выпустил косулю, и она ушла. Остались оба брата голодными.
Пошли дальше. Увидел медведь еврашку. Подкрался, только хотел словить — бурундук тут как тут. Опять перепугал медведя до полусмерти. Опять добыча пропала. Рассердился медведь, а брату ничего не говорит, за глупого считает: кто же из зверей сам себе охоту портит?
Повстречались они с молодым кабаном. В другое время медведь и задирать не стал бы кабана. А тут у него от голода живот к спине прилип. Озлился медведь! Пошел на кабана, заревел так, что тот попятился от медведя. Пятился, пятился, уткнулся хвостом в дерево — дальше некуда. Тут на него медведь и насел. Пасть раскрыл, зубами щелкает.
Только приступил он к кабану, а бурундук опять с загривка между ушей медведя на кабана — прыг! Хочет первым вкус мяса попробовать. Тут медведь совсем разозлился. Как хватит кабана лапой по голове, так и натянул ему всю шкуру на рыло. Как хватит бурундука другой лапой, так все пять когтей и вонзил в спину, чтоб под лапу не попадался, не мешал!
Рванулся бурундук — всю шкуру себе от головы до кончика хвоста распорол когтями. Взвыл от боли. Прыгнул на дерево, да на другое, да на третье. Как пошел от боли о ветки на ветку перепрыгивать, только его медведь и видел. Позвал медведь брата, когда кабана заломал:
— Эй, брат! Иди свеженину[11] кушать!
Нет бурундука, будто и не было никогда.
Пошел медведь домой.
А бурундук так и убежал. На деревьях долго жил, пока раны на спине не зажили. Только пять черных паюс от когтей медведя так и остались у бурундука.
Теперь бурундук к медведю и не подходит и мяса не ест. А случится ему поблизости оказаться, он со злости в медведя шишками кедровыми кидается. А как только медведь голову поднимет, бурундук убегает прочь.
