Вероятно, в поздний ледниковый период, более ста тысяч лет тому назад, на нашей территории появляются вместо неандертальцев люди современного типа, так называемые неоантропы («новые люди»). Их происхождение от неандертальцев доказывается тем, что некоторые неандертальские черты присущи части найденных скелетов. Открыто несколько стоянок, относящихся к тем временам. Человек продвинулся, преодолевая суровые климатические условия, далеко на север. Стоянки в Карачарове (близ Мурома), в районе Перми, в районе Иркутска (Мальтинская), в Красноярске на Енисее (Афонтова гора) указывают на продолжающееся продвижение наших предков на север. Ввиду недостатка пещер, они в борьбе со стужей изобретают искусственные жилища — землянки. Неоантропы, их оставившие, выделывали не только разнообразные орудия из камня (ножи, скребки, сверла, резцы, наконечники дротиков и копий и пр.), из кости (иголки, проколки, наконечники дротиков) и рога (наконечники гарпунов), но и разнообразные произведения искусства. Особенно многочисленны женские статуэтки, гораздо реже изображения животных. Время, в которое жили эти ископаемые предки, называется поздним палеолитом.
Ископаемый «новый человек» еще шире заселил землю, еще энергичнее продвигался по ней, чем неандерталец.
Всюду, где мы сталкиваемся с новым человеком, ископаемым или современным, мы находим его стоящим не ниже, чем на средней ступени дикости. Но средняя ступень дикости — это уже такой уровень культуры, когда человек научился ловить рыбу и водяных животных, когда у него зародилось судоходство и когда он научился добывать огонь трением. «…с этой новой пищей, — говорит Энгельс, — люди стали независимыми от климата и местности; следуя по течению рек и по морским берегам, они могли даже в диком состоянии расселиться на большей части земной поверхности»[23].
Средняя ступень дикости начинается с употребления в пищу рыбы и с применения огня.
Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» отмечает для этой ступени «…обладание огнем, добывавшимся трением…»[24].
Это добывание огня трением, по мнению Энгельса, высказанному в «Анти-Дюринге», имело великое освобождающее человечество значение, так как «…оно впервые дало человеку господство над определенной силой природы и благодаря этому окончательно оторвало его от животного царства»[25].
Эти взгляды Маркса и Энгельса на начало средней ступени дикости блестяще подтверждены новыми успехами археологии, этнографии и антропологии.
Метательные палицы-бумеранги австралийцев.
Источники для изучения средней ступени дикости не толь ко гораздо обильнее, но и значительно разнообразнее, чем для ее низшей ступени. Кроме памятников, здесь впервые в наше распоряжение попадают реликты.
Памятники показывают значительно более сложное общественное производство, чем на низшей ступени дикости. Развивается исконное собирательство, становясь монополией женщин. Охота, сделавшись мужской отраслью производства расщепляется на звероловство и рыбную ловлю. К растительной и мясной пище присоединяется рыбная с моллюсками.
В культурном отношении наши предки, жившие в эту эпоху, не уступали предкам испанцев, французов, германцев, обитавшим в Западной Европе. Для значительной части Европы конец ледникового периода был «веком северного оленя» Такое название эпохи позднего палеолита в Европе объясняется тем, что этот представитель полярной фауны крайне распространился по бедной тогда лесами Европе, проникнув у нас в Крым, а на западе — в северные части Италии и Испании.
Если подтвердится мнение советского палеозоолога В. И. Громова, что в стоянке на Афонтовой горе (близ Красноярска на Енисее) открыты кости домашней собаки, то можно допустить, что в области охоты наши предки даже опередили тогдашнюю Западную Европу, где древнейшая домашняя собака известна лишь с послеледниковых времен.
Правда, кости рыб и раковины моллюсков реже встречались в стоянках этой эпохи в нашей стране, чем в Западной Европе. Кости рыб известны только из нескольких позднепалеолитических стоянок Крыма и Новгорода-Северского (Украина), раковины моллюсков находились археологами чаще. Но редкость находок рыбьих костей можно объяснить вовсе не тем, что рыболовство было у нас менее развито, а тем, что рыбьи кости очень плохо сохраняются в земле.
Богатый материал для характеристики жизни первобытных общин дали археологические раскопки стоянок позднего палеолита на Украине. Наиболее ранней среди них оказалась Пушкаревская, в Черниговской области, на правом берегу реки Десны, в 20 километрах к северу от Новгорода-Северского. Эта стоянка была раскопана в 1932 году. Она находилась на довольно высоком берегу у самой реки. Близость воды объясняется новым видом занятий древних людей этого периода, а именно рыболовством.
В Пушкаревской стоянке найдены характерные верхнепалеолитические каменные орудия небольшого размера, обработанные при помощи ретуши; ножевидные пластинки, отколотые от основного ядра — нуклеуса. Эти пластинки, средний размер которых составляет от 5 до 10 сантиметров длины, а в других стоянках чаще и еще меньше, применялись в соединении, с деревянной ручкой, в которую они вставлялись, и представляли собой ножи, пилки, копья. Вставленная в расщепленный конец деревянной рукоятки острая кремневая пластинка прикреплялась при помощи ремня или шнура, сплетенного из растительных волокон. Кремневые осколки, необработанные пластинки, нуклеусы, найденные в данной стоянке, указывают на то, что здесь же было и место изготовления орудий труда. Это сочетание места обитания и места производства орудий не во всех стоянках совпадало. Иногда орудия обрабатывались вне стоянки и в нее приносились уже в готовом виде.
Стоянка древнекаменного века в Бурети (по рис. худ. В. Д. Запорожской).
Интерес представляет собой откопанная в стоянке землянка глубиною в полметра, в которой дикари прятались от холода. Раскопками было раскрыто лишь основание жилища, верхние части не уцелели. Большие кости мамонта, найденные тут же, служили, возможно, для прикрепления шкур животных к стенам землянки или для укрепления потолка, который мог состоять из большой шкуры мамонта. Общая площадь такой землянки около 50 квадратных метров. В ней люди жили целыми группами — коллективами, которые должны были вести общее хозяйство. Таким образом, эти землянки были общинными домами. В четырех местах в стенки жилищ были вкопаны верхние челюсти с торчащими в них зубами. Возможно, что эти челюсти служили подпорками землянки, а возможно, что они использовались в качестве сиденья или места работы.
На полу землянки обнаружены остатки трех очагов, с толстым слоем золы и костяных углей. Использование костей убитых животных в качестве топлива было в палеолитическую эпоху довольно распространенным явлением. Кости, если на них остался еще небольшой слой жира, горят медленно и дают много тепла. Жители Пушкаревской стоянки, возможно, почти вовсе не знали дерева, так как Украина была в то время безлесной тундрой.
Пещерная гиена. Статуэтка верхнего палеолита.
Об использовании костей в качестве топлива сообщает и греческий историк Геродот. Он описывает, как скифы, жившие на юге современной территории Украины, варили быка: сдирали с быка шкуру, очищали мясо от костей, бросали мясо в котел, а кости под котел и разжигали костер. «Таким образом, — замечает Геродот, — бык сам себя варил».
Кроме каменных орудий, в Пушкаревской стоянке обнаружено большое количество и костяных орудий, а это является очень характерным для верхнего палеолита. Некоторые из этих орудий — очень редкой, оригинальной формы; например костяные палочки с утолщениями и перехватами. Наряду с ними в Пушкаревской стоянке найдены и более известные костяные орудия: шилья, проколка из кости мамонта. Имелись и элементы некоторых украшений или амулетов; это круглые, с крупным отверстием в середине, подвески. Возможно, что и упомянутые костяные палочки с утолщениями также служили украшениями.
Жители Пушкаревской стоянки, очевидно, украшали свое тело красками. Об этом можно судить по находкам в землянках, рядом с костяными украшениями, большого количества кусков черной и коричневой минеральной краски.
Кости животных в Пушкаревской стоянке принадлежат дикой лошади, северному оленю, волку, песцу, мамонту. Эти животные наглядно характеризуют климат и ландшафт Черниговской области несколько тысячелетий тому назад.
Окончание ледникового периода, наступление современного этапа в истории земли означало рост лесов на нашей земле и одновременно увеличение пресноводных ее бассейнов. Осваивая эти леса и воды, наши предки совершенствовали свои орудия звероловства и рыболовства.
В начале современного периода продолжается движение их на север. Археологи находят памятники этой эпохи в разных областях СССР. Появляются мелкие, с ноготь величиной, каменные орудия («микролиты»), служившие сперва вкладыша-ми в костяные (а возможно, и в деревянные) наконечники гарпунов. Появляются грубые, тяжелые, необходимые для борьбы с лесом крупные каменные орудия — «макролиты».
На средней ступени дикости каменные орудия становятся более совершенными по выработке и более разнообразными по назначению. Камень (кремень, кварцит и другие породы, поддающиеся расщеплению на пластинки) обрабатывается уже не простой оббивкой, а более сложным способом, который в археологии называют отжимом. Отжим, или отжимание, заключается в том, что от каменного осколка для придания ему нужной формы мелкие пластинки не отбиваются, а отдавливаются, отжимаются при помощи каменного или костного стержня, «отжимника», на который надавливают сверху. Этим же способом люди стали обрабатывать кость и рог, которые путем простого скалывания обрабатывать невозможно.
Если у неандертальцев каменные орудия состояли только из скребел и остроконечников, притом очень грубо отделанных, то у ископаемого нового человека современного типа каменные орудия отличались и большим разнообразием и большим изяществом отделки. Наряду со скреблами и остроконечниками мы находим здесь и шилья, иглы, гарпуны разной формы, наконечники для копий и даже копьеметалки, похожие на те, которые встречаются у австралийцев. Для того чтобы охотнику можно было сильнее размахнуться и дальше метнуть копье, австралийцы употребляют, например, узкую дощечку с желобком и выступом, в который упирается копье. Обилие гарпунов и крючков в стоянках конца ледникового периода показывает, что рыболовство получило в этот период большое распространение.
Но и на этом не останавливалась техника обработки камня на стадии дикости. В стоянках ископаемых обитателей Европы археологами в большом количестве обнаружены каменные орудия с очень тонкими, как бы наточенными краями. Их называют афилированными (от французского слова «филь» — нить) орудиями, так как лезвие у них очень ровное, выведенное, как по нитке. Эти орудия бывают двух видов: либо это огромные, массивные осколки — макролиты (большие камни), либо это очень мелкие, иногда величиной с ноготь, осколки кремня, которым искусственно придана правильная геометрическая форма, например треугольника. Назначение первых было довольно ясно; назначение вторых, так называемых микролитов (малых камней), осталось бы непонятным, если бы они не были обнаружены у некоторых современных отсталых племен. Если макролиты представляли собой самую древнюю, грубую форму топора, то микролиты употреблялись для разных целей. Их вделывали в гарпуны с таким расчетом, чтобы при попадании гарпуна эти осколки застревали в ране и разрывали ее; их использовали в качестве зубьев для пил, их применяли при разрисовывании тела и т. д. Афилированная техника явилась высшим достижением раннекаменного века, палеолита, и служила переходом к неолиту, к эпохе шлифовки камня.
Добывание огня у австралийцев.
Разумеется, и у ископаемых дикарей наряду с каменными, костяными и роговыми орудиями имелись и деревянные. У них, наверное, имелась землекопалка, то есть заостренная, а нередко и обожженная на одном конце палка, которая у австралийцев и многих других отсталых племен служит при собирательстве для выкапывания клубней и кореньев. У них, несомненно, имелись и метательные деревянные орудия: ведь и у австралийцев существуют особые метательные палицы — бумеранги, имеющие дугообразную форму. Некоторые бумеранги изготовляются с таким расчетом, чтобы они, описав в воздухе винтообразную замкнутую кривую, падали к ногам искусного охотника. Вероятно, у наших ископаемых предков существовали также и весла. Однако остатки деревянных орудий обнаруживаются археологами крайне редко, по той простой причине, что дерево очень плохо сохраняется в земле.
В силу неравномерности исторического развития на самом маленьком из материков — Австралии — уцелели живые «ископаемые общества» — представители этой ступени дикости. В этнографии и первобытной истории принято их кратко обозначать как «австралийские», подразумевая под этим коренное, туземное население Австралии, принадлежащее не к белой, а к особой — темнокожей и волнистоволосой расе, называемой антропологами «австралийской».
Еще недавно в австралийцах видели прямых потомков первичной человеческой расы. В стране таких живых диковинок, как однопроходные и утконос или двуутробные кенгуру, надеялись найти наиболее древнее человеческое общество на земле. Однако более углубленные исследования окончательно разрушили заманчивую мечту найти «живого» первично-примитивного человека на австралийской почве. Прежде всего, люди появились в Австралии, вероятно, всего несколько десятков тысяч лет назад: в третичных и ледниковых слоях не найдено сколько-нибудь достоверных следов человека.
Копание палкой у австралийских дикарей.
Волнистые, с овальным поперечным сечением волосы и густая растительность на подбородке сближают австралийского дикаря с людьми белой расы. Но несомненно, что австралийцы составляют совсем особую расу внутри современных представителей нового человека. В Австралию они переселились, вероятно, в послеледниковую эпоху, привезя с собой одомашненную собаку (динго). В послеледниковую эпоху распределение воды и суши в Тихом океане могло быть иным.
Но сплошного материкового моста, соединявшего Австралию с другими частями света, несомненно, не было. Некоторая близость австралийской расы к дравидам, населяющим теперь южную часть Индостана, и находка Дюбуа двух «протоавстралийских» черепов в Вадъяке, на острове Яве, делают весьма вероятным азиатское происхождение австралийцев, тем более что в 1940 году в Австралии, близ Мельбурна, найдены черепа, очень похожие на вадъякские.
Попавшее в Австралию население испытало очень суровую борьбу за существование. Австралия обильна степями и бедна пищей. Когда-то ее климат был более влажный: так, соленое озеро Эйр некогда было в три раза больше, и в его тогда еще пресных водах водилось множество рыбы. С тех пор солончаки и сухие степи избороздили австралийский материк. Со вторжением белых туземцы с конца XVIII века вытесняются в самые бесплодные места Центральной Австралии. В соседстве с белыми «цивилизаторами» они все более вымирают: сейчас их из первоначальных 500 000 осталось всего около 60 000 человек.
Ясно, что австралийцы вовсе не первобытны. У них была своя история. Их предки морем попали на южный материк. Потомки едва ли сразу забыли судоходство. На побережье Австралии местами обнаружены огромные скопления раковин, мусора, костей рыб и мелких (сумчатых) животных. Австралийцы были задержаны в своем развитии как оскудением австралийской природы, так и изолированностью своего материка, благодаря которой влияние более культурных островитян, а затем и европейцев было незначительным.
Наиболее примитивным среди изученных к настоящему времени австралийских племен является племя урабунна, живущее в центре австралийского материка, на берегу озера Эйр.
Урабунна ведут бродячий образ жизни: мужчины занимаются охотой, но, как и все австралийцы, за исключением туземцев полуострова Йорк, не знают лука и стрел, женщины занимаются собирательством. По всему своему культурному облику они могут быть отнесены к средней ступени дикости (они добывают огонь трением, знакомы с рыбной ловлей и т. д.).
Как изучение ирокезов позволило раскрыть строение родового общества начальной ступени варварства, так исследование наиболее примитивного из австралийских племен — урабунна — позволяет истории первобытного общества восстановить общественную организацию средней ступени дикости.
Перед нами общество, к моменту соприкосновения с ним европейцев не вышедшее из стадии каменного века, археологически датируемое ранним протонеолитом, употребляющее орудия деревянные, каменные, костяные.
Здесь наблюдается не только кооперация, но и разделение труда — основное половое, менее резко выраженное — возрастное. Мужчины занимаются звероловством и рыбной ловлей, изготовлением орудий труда, женщины — собирательством.
Урабунна вовсе не знают земледелия, даже в самой зачаточной форме.
Постоянных запасов пищи нет. Домашних животных у них нет, за исключением полудикой собаки динго.
Живут урабунна временными стоянками, а не деревнями, вынужденные в поисках пищи бродить по своей территории. Таким образом, для урабунна характерен бродячий образ жизни.
Таково производство урабунна, определяющее их общественный строй.
Точно урабунна сосчитаны не были. Известен средний размер других австралийских племен — несколько сот, самое большее 1200 человек. Все члены племени не могут жить вместе постоянно, так как нельзя обеспечить такое «большое» количество людей пищей. Поэтому повседневно соплеменники живут более мелкими постоянными объединениями — группами или ордами.
Каждая из них владеет частью племенной территории — кормовой областью, по которой и бродит в поисках пищи.
Все члены племени, а следовательно, и всех орд, его составляющих, признают себя родственниками. Близкие родственники не могут вступать в брак между собой (родители и дети, родные братья и сестры).
Это говорит о том, что у урабунна брачные отношения упорядочены. Дети братьев и дети сестер, называемые нупа (наши двоюродные братья и сестры), должны становиться супругами, которые тоже называются нупа. Ни по имени, ни фактически урабунна не знают индивидуального брака (единобрачия). Их брак — групповой, участниками брачной группы являются несколько мужчин и несколько женщин.
Муж и жена (в этой групповой «семье») должны принадлежать к двум разным половинам племени, из которых одна у урабунна называется зеленой змеей, а другая — бурой змеей.
Принадлежность к тому или другому брачному классу каждый урабунна наследует от матери, а не от отца. Отцовство в смысле родительства у урабунна неизвестно. Отцами именуются у них групповые мужья их матерей. От матерей же наследуется и принадлежность каждого урабунна к определенной, так называемой «тотемической», группе — кенгуру, змеи, водной курочки, сливового дерева и т. п. Каждая такая группа считает себя находящейся в «родстве» с данным видом животных или растений. Таким образом, на средней ступени дикости, судя по урабунна, племя состояло из большого числа групповых семей и орд, из немалого количества тотемических групп и делилось, кроме того, на два брачных класса; советские этнографы правильно придали большое значение этому делению племени на две брачные половины и предложили назвать его дуальной организацией (от латинского слова «дуалис» — двойной).
Мы видим большую сложность общественного устройства урабунна. Эта сложность предполагает длинный путь для своего развития из простейших форм. Значит, должно было существовать племя с организацией менее сложной. Могло и должно было существовать племя и без двух брачных половин, состоявшее из орд. Такое простейшее племя возникло из стадной организации. При всей необычной медленности своего развития стадо все же изменялось. Зачатки разделения труда на основе естественных различий (возраста, пола и пр.) привели, вероятно, в недрах первобытного стада, к зарождению древнейшей формы семьи: стадо обезьянолюдей с беспорядочным половым смешением (промискуитетом) изменилось в неандертальское стадо с кровнородственной семьей.