сып.

27,

Сердце разрывается, когда послушаешь, что за

страшную жизнь вели Украинецы въ иосльшЙя гоне-

Польши.

Такъ п•влъ Украинець•.

Горе невя сушить, горе съ иокъ валить!

Родимая матушка, оно меня свалить.

А я тому горю да не помаюся

Пойду я кь шивкаркт, вива тап напьюсв.

А.хъ что же мп, братцы, вино те не пьетсп,

Зачвмъ вокругь сердца зм•ва будто вьется.

На моихъ ли лсахъ стали жито жатв,

Какъ и н•втъ у мена Йи батюшки, ви роднјй матушки.

Что и вымолвить не кону слова псковаго.

Не дай Боже, смерти въ ддлекой чужбинз,

Что и некому приглянуть меня въ часъ смертный.

Или каково чувство и дикости въ этой

П'Вснв:

Вь ЛСТ вопи да лисицы:

Вотъ и братцы и сестрицы.

Въ чорвый воронь кличеть:

Здравствуй, здравствуй гайдамачч..!

И эти пони смвняются одн•в другими и льются

потокомъ въ долгой бесвдв. Тихо переходить чар-

ка изъ рукъ въ руки.... Порой слышенъ то

ъ;

дорой засверкаютъ глаза прежняго

горя и прежней славы; порой изъ глазъ каплютъ

слезы.

Бывало послушаешь —и самому станегъ чудно-ве-

село, такъ весело, что кажется свлъ бы на коня,

взялъ цику да саблю, да и гуляй во широкой степи.

А подъ часъ слушаешь и Hew.0H0 слезы наверты-