Самолет «Арктика» стремительно несся по северной трассе. Внизу, точно снежные хребты, громоздились облака, освещаемые косыми лучами заходящего солнца.
Горнов сидел за штурвалом. Слабый зеленоватый отблеск от циферблатов падал на его спокойное лицо.
Исатай наблюдал за обледенением самолета. Как только окно кабины начинало затягиваться ледяным узором и на крыльях самолета появлялась тонкая корочка льда, он нажимал рычаг антиобледенителя, и лед таял.
С огромной быстротой «Арктика» врезалась в сплошную массу облаков, проносилась между узкими коридорами громоздящихся сугробов и снова с ровным гулом мчалась вперед. Циклоны оставались позади.
Виктор Николаевич время от времени бросал хмурый взгляд на Исатая. В нем еще оставалось неприятное чувство, вызванное последним разговором.
Поведение Исатая было ему непонятно. Первые минуты после вылета из Чинк-Урта он продолжал еще нервничать. Молчал, поворачивал голову и с беспокойством осматривал самолет. Теперь же, приближаясь к порту, где ему предстояло участвовать в опасной операции, он неожиданно стал спокоен и ясным, открытым взглядом отвечал на вопросительный взгляд Горнова. Раза два Горнову показалось, что Исатай порывается ему что-то сказать.
Но Горнов сидел за штурвалом и в эту минуту ничем не хотел рассеивать своего внимания.
— Пропала радиосвязь! — раздался негромкий голос майора Воронина. — Радиостанция не работает.
И в этот момент перед Горновым на доске управления стрелки приборов заметались, вспыхнули ярче обыкновенного разноцветные огни ламп и, помигав немного, потухли.
Ассистент Рейкин судорожно провел своей тонкой бледной рукой по лицу.
— Что с вами? — испуганно спросила Вера Александровна.
— Сам не понимаю… Мне положительно нехорошо…
— Мы влетели в какое-то электромагнитное поле, — с тревогой сказал Лурье, насупив седые брови, — Виктор Николаевич, уходите скорее с этой трассы, пахнет озоном.
Горнов и сам уже убедился, что кругом творится что-то необыкновенное. Самолет врезался в зону, где бушевал магнитный шторм. Об этом говорили внезапно испортившиеся приборы, об этом свидетельствовала переставшая работать радиостанция, да и сам он чувствовал, что подвергается действию электромагнитных излучений.
Он резко переменил курс и в ту же минуту увидел, что самолет теряет управление. «Арктика» заметалась. Она то взлетала высоко в стратосферу, то с быстротой падала вниз, спускалась почти к самым вершинам гор и, снова устремившись ввысь, неслась с огромной скоростью.
Вера Александровна взглянула на своих спутников и ужаснулась. Лица у всех были зеленоватые, с каким-то фиолетовым отливом, глаза резко выделялись темными пятнами.
Симонг озабоченно всматривался в темневшую внизу тайгу, потом, схватив парашют, торопливо принялся пристегивать его к спине.
— Рейкин! — вскрикнула Вера Александровна.
Все повернулись на крик.
Вид Рейкина был ужасен. Болезненные гримасы сводили все его худое лицо с темными ввалившимися глубоко в орбиты глазами. Рот его был перекошен и раскрыт. Он с жадностью глотал воздух. Вдруг он качнулся и повис на ременном поясе сидения.
Исатай бросился к нему и секунду спустя прокричал что-то Вере Александровне, но она не могла понять: в ушах ее стояло неприятное, беспрерывное жужжаяие.
Усилием воли она стряхнула с себя это полуобморочное состояние и оглянулась. В кабине было тихо. Моторы не работали. «Арктика» бесшумно планировала на большой высоте. Корка льда покрывала ее крылья.
Майор Воронин, качаясь, как тяжело больной, двигался к пилотской, держась за протянутые в кабине ремни.
Горнов попрежнему сидел за штурвалом. Он дергал рычаги управления и, не отрываясь, смотрел на неподвижные стрелки приборов, на потухшие лампы. Его лицо слабо освещалось фосфоресцирующими циферблатами.
— Что случилось? — спросила Вера и не узнала своего голоса. Он был невнятный, чужой и далекий.
— Магнето перегорели, моторы не работают, управление потеряно, — не поворачиваясь, ответил Виктор Николаевич.
— Что делать?
— Если не обледенеем, спланируем.
То, что произошло потом, никто не мог объяснить.
Белое пламя внезапно осветило самолет. В левом крыле раздался взрыв. Обшивка крыла начала плавиться. Металл расплавлялся, как восковая пластинка, поднесенная к огню.
«Арктика» осела на левую сторону, перевернулась правым крылом кверху и устремилась вниз.
Все это совершилось почти мгновенно.
Белое пламя на миг осветило снежные вершины гор и снова все погрузилось во мрак. С высоты еще были видны на горизонте отблески ушедшего солнца, внизу лежала темная пропасть. «Арктика» летела вниз, где синели снега.
Горнов ринулся в кабину. При свете зелено-фиолетовых лучей на него взглянули чужие, незнакомые лица.
— Снять парашют! — резко прокричал он Симонгу, который, видимо, выжидал момент, чтобы выбраться. из кабины.
Ассистент взглянул на него испуганными, непонимающими глазами.
— Снимите с него парашют! — сказал Горнов, обращаясь к Воронину. — А вы, профессор, оставьте ящики и держитесь крепче!
Лурье, с видом человека, защищающего от грабителей сокровище, обхватил один из ящиков с аппаратурой и вместе с ним перелетал от одной стороны кабины к другой. Разметавшаяся борода, всклокоченные волосы, сдвинутые брови придавали старому ученому вид безумца.
Горнов твердым, отрывистым голосом продолжал отдавать команду:
— Закрепить стропы парашютов к корпусу!.. Выкинуть все парашюты! Живо! Этим хоть немного замедлим падение!
Через полминуты из окна был выкинут первый парашют. Парашют развернулся.
— Выкидывай все! — грозно прокричал майор Симонгу. Тот не двигался с места. Майор с силой рванул парашют. В глазах Симонга вспыхнула злоба. Неожиданно он вцепился в руку Воронина.
— Зачем не слушаешь? Надо слушать! — закричал подбежавший к нему Исатай.
Воронин схватил обезумевшего от страха лаборанта за руку и крепко стиснул ее выше кисти. Горнов в это время закреплял стропы. Последний парашют, вылетев из окна кабины, раскрылся.
Парашюты замедлили падение самолета, но внизу продолжала кружиться пестрая карусель: уходящий в темную даль хребет, вершины, тайга, белые полоски занесенных снегом рек, огни всюду раскиданных заводских поселков.
Потерявший управление самолет метнулся в сторону от трассы. На «Арктику» неслась вершина Дор-Ньера с торчащими вверх каменными пиками.
— Кто останется жив, — задыхаясь, торопливо проговорил Горнов, — должен добираться до Рубей-Кунжарской коммуны… Двадцать километров к юго-востоку от Дор-Ньера.
Горнов не договорил. Самолет опустился на скалу и с треском и хрустом пополз вниз. Обгоняя его, пронеслась лавина снега. Разбитая «Арктика» продолжала скользить вниз, цепляясь за каменные уступы корпусом, разорванными парашютами…