272

— Ахъ, братецъ, да считай дальше, до двадцати!

Да ну, оставьте его, выходить слишкомъ.

— Двадцать вершковъ въ груди! —восвлицаеть врачъ,—

вс%мъ здоровъ? Открой ротъ! Повернись! Хорошъ!

— Годенъ, говорить

Архипь Михайдовъ, надТвая рубашку, медленно подви-

гается въ столу

— Деревни Зехина, Ивань Ивановъ!

Ивань Ивановъ, повторяеть Захаровъ.

Никто не шевелится. Выходить одинъ изъ старшивъ и

заявляетъ, что Ивань Ивановъ немного тугъ на ухо. Вы-

водятъ Ивана Иванова, который дьаетъ видь, что ничего

не слышитъ и не понимаетъ.

— Чтђ, онъ дНствительво глухой?

— Н'Втъ, помилуйте, поясняетъ старшина,—тугъ на

ухо, да кажется на одно, а то ничего. Навь ребята, обра-

удается овь въ туть одного съ

вимъ оволотка?

— Я, я его знаю: вретъ, притворяется!

Ивана Иванова измыяютъ, ростъ его и объемъ груди

удовлетворительные.

— НЖ ли у вего пункта 35-го литеры А, dejectus

membranae tympani partialis?

Доктора вставляютъ ему инструменть въ ухо: бара-

банная перепонка цЬа.

Ну, что, любезный, начинаетъ бесЬдовать съ нимъ

врачъ,—притворяешься, слышишь меня?

Ивановъ д%лаеть видь, что ничего не слышитъ. Довторъ

кричитъ ему ва ухо во все горло:

— Слышишь, чтђ я теб говорю?

Ивановъ наконецъ рТшаетса отйтить, что слышить.

А теперь, говорить вполголоса,—сдышишь меня?