— 66 —

дезд•Ь гонимой доброд•Ьтеди, неужели все это лишь привлекательные

и призраки B006pa8eHia?l.. Кавииъ мравокъ окутаны эти

трудные вопросы! Какое великое множество B03paeHit, вогда же-

лаешь обсудить ихъ съ математичесвой челов%че-

сому уму не дано уви$ть ихъ при аркоиъ свы оче-

видности; но навое д±до чувствительной дуть до того, что она не

можетъ доказать ихъ? не достаточно ли для нее ихъ чувствовать?..

Въ тиши кабинета и въ пылу сухого спора а:согдашаюсь съ атеи-

стомъ или въ тоиъ, что Ввоторые нераф-

шимы; но среди полей и природы, мое взволнованное сердце

возноситса въ животворящему принципу, одухотворающему ихъ, кь

разуму, рувоводащему ими, въ благости, благодара которой я чувствую

въ нихъ столько прелестей; когда обширныа мора девать между мной

и тЬмъ, что а люблю, вогда общественныа 6'hN)TBia одноврменно

рушатса на насъ, навь бы вараа то, что мы желали величайшаго

общественнаго счастьа, а вижу за предЬами жизни награду за наши

жертвы и счастье вновь соединиться. Кавъ? вавимъ образомъ? а этого

не знаю; а тодьво чувствую, что тавъ должно быть.

Атеистъ въ моихъ глазахъ—не извращенный умъ; я также хо-

рошо могу жить съ вимъ, кавъ и съ ханжой, и даже лучше, тавъ вавъ

атеистъ больше разсуждаеть; но ему недостаетъ одного чувства, и моя

душа не вполн'Ь сливаетса съ его душой; самое очаровательное зр•ь-

пище оставлаетъ его холодныкъ, и онъ ищеть силлогизмовъ, въ то

вумя, вавъ а возношу хвалу.

Мена не сразу охватило подобное твердое и мирное pacnuozeHie

духа, въ котороиъ, наслаждаясь раскрывшимися передо мной истинами,

дов±рчиво тдавшись счастливыкъ чувствамъ, я примирялась съ незна-

Hiekb того, чего не могу знать, не заботясь никогда о томъ, что думають

Я въ немногихъ словахъ на“чаю результатъ нгВскодьвихъ Л'Ьтъ

и занатјй, въ ЕОИХЪ я по временамъ разјфлала

тмовательность деистовъ, суровость атеистовъ, скептивовъ;

но всегда дЪлала это потому что для меня не было надобности

смВвять ради вравовъ: мои правила относительно

этого предмета были твердо установлены зависимости отъ всевозмож-

ныхъ предразсудвовъ. Я трвожилась но не мучилась стра-

хомъ, я исполняла обряды установленнаго вульта, потому что это явля•

лось моей обязанностью благодаря моему возрасту, моему поду, моему

00I00Bio. Несиособнаа обманывать, а говорила аббату Морю: „Я

прихожу на испойдь, чтобы подавать этимъ ирим•ћръ моимъ близ-

ЕИМЪ и не тревожить мою мать; но я право не знаю, въ чемъ могу

себя обвинить; мое HacTpoeHie столь безматежно и мои вкусы столь

скромны, что моа совђсть ни въ чемъ не упреваеть меня, хота за-