- Терешенька, вставай,- услыхал Тереха знакомый чей-то голос.
«Должно быть мамынька», - подумал Тереха, но не мог проснуться.
Вставай, вставай, чего спишь!- вновь сказал кто-то ласково.
Тереха пробудился. Над ним на суку зеленом сидел мудрый филин.
- Кто это так жалобно кричит? - спросил Тереха. Филин нагнул круглую свою ушастую, как у кота голову и проговорил:
- Это медвежонок кричит… Злой цыган его мучает. На вот тебе, Тереха, волшебное мое перышко, пригодится: из неминучей беды тебя выручит. А сам ползи по лесу, по звериной тропе, по цыганскому следу. Приползешь в село - увидишь. А как увидишь, все узнаешь.
- Что ж я увижу, что узнаю?
Но филин взмахнул крыльями и улетел.
Посмотрел ему вслед Тереха, запихал в карман волшебное перышко и пополз, как приказано.
Ползет тропами звериными, узкими. По бокам кусты шиповника, да боярки колючей, все в цветах белых, розовых. По тропинке жучки, божьи коровки, мураши бегают, сверху - комары вьются. Один комар шмыг Терехе в нос, Тереха чихнул, и дальше. Ползет, озирается: сквозь кусты много грибов видать - обабки, волнухи, мухоморы-красноголовки, как кумач, яркие.
«Я встану, да пешком пойду, - подумал Тереха,- мне ползти надоело».
- Нельзя, - сказал чей-то вещий голос, - а то цыган трубкой в лоб…
* * *
Вот выполз он из лесу. На пригорке село стоит, церковь белеет, зеленые главы на ней луковками торчат.
Вдруг подхватил Тереху вихрь и принес в село на площадь. А к площади народ идет, бабы в синих сарафанах, девки в лентах, мужики в сапогах со скрипами, парни при калошах.
Посередь толпы Ромка да цыганка. А старый Черномаз Мишку на цепи ведет.
Вот Ромка на гитаре стал играть, а цыганка запела сладким голосом. Поет, поет, да как вскинет вверх бубен, да щелк-щелк-щелк!
Черномаз задымил трубкой и дернул медвежонка за цепь:
- Кланяйся, Мишка, всем хрещеным!
Мишке больно, заревел: цепь за кольцо прикручена, а кольцо сквозь щеку, ежели дернуть цепь - боль нестерпимая.
- Кланяйся. Мишка… Да пониже.
Мишка поднялся на задние лапы, оскалил зубы, точно заулыбался, и стал всем кланяться.
- А ну, покажи, Мишка, как старые старухи за водой идут,-цыган подал медвежонку длинный свой батог.
Перекинул Мишка батог за плечи, как бабы коромысло, согнулся весь, сгорбился и пошел вокруг, пошатываясь, да култыхаясь, ну точь-в-точь старуха
Народ весь засмеялся. Засмеялся и Тереха.
А покажи, Мишка, как малые ребята горох в поле воруют.
Мишка лег на брюхо и пополз. Ползет, да все оглядывается, да все ужимается, ну прямо - вор-мальчишка.
- А покажи, Мишка, как красны девушки прихорашиваются… Вставай!-крикнул цыган. Но Мишка лежал на луговине. Он высунул язык, дышал тяжело, с надсадой, бока так и раздуваются, уж очень жарко.
- Чего лежишь? Вставай!!-опять крикнул Черномаз да как дернет со всей силы за цепь, да раз батогом по морде. Ох и заревел Мишка, слезно заревел,- ну такая ему, должно быть, боль была.
А в это время ватага мужиков бочонок вина с горы скатила:
- Пейте, цыганушки!.. Постарались, потешили нас…. Сегодня праздник.
И стали все пить и угощаться. Пьют, да луком зеленым закусывают, пьют, да песни горланят. Вся деревня перепилась, мужики на карачках ползать стали, бабы с разудалой цыганкой в пляс ударились, кумачами потряхивают, сережками позвякивают:
- Эх ты но!
- Зачем вы пьете, нехорошо это… Бросьте!- чуть не плачет Тереха, но его голоса никто не слышал. Все в лоск полегли, как мертвые.
- Тащи трубку! Чего зеваешь?! - крикнул медвежонок.- Да ткни меня трубкой хорошенько.
Тереха вытащил из-под головы пьяного Черномаза трубку, ткнул Мишку.
И только лишь дотронулся трубкой, железная цепь разлетелась вдребезги, кольцо из щеки выпало, и стал Мишка на всей своей вольной волюшке.
Вот так трубка!! - радостно вскричал Тереха.
- Эта трубка ого-го-о-о…- ухмыльнулся на свободе медвежонок. Потом подошел к пьяному цыгану-Черномазу, да ну красить ему носище дегтем. На Черномаза чох напал: чхи да чхи!
А медвежонку любо.
