Лица: Анатоль, Макс, Анна, лакей Отдельный кабинет у Захера. Анатоль, стоя у дверей, отдает приказания лакею. Макс сидит в кресле.
Макс. Слушай — скоро ты кончишь?
Анатоль. Сию секунду! — Понял все? (лакей уходит).
Макс (Анатоль в это время возвращается к средине комнаты). А вдруг она совсем не придет!?
Анатоль. Почему же «совсем»! Теперь — теперь всего десять часов! Она и не может еще быть здесь!
Макс. Балет уже давно кончился!
Анатоль. Оставь, пожалуйста — нужно же ей снять грим — и переодеться! — Я, впрочем, пробегу напротив — подожду ее!
Макс. Смотри, не избалуй ее!
Анатоль. Избаловать?! — Если бы ты знал…
Макс. Я знаю, я знаю, ты обращаешься с ней грубо… Если бы только это не было своего рода баловством.
Анатоль. Я хотел сказать совсем другое! — Да… если бы ты знал…
Макс. Так скажи же наконец…
Анатоль. Я в очень торжественном настроении!
Макс. Ты хочешь, пожалуй, сделать ей предложение?
Анатоль. О нет — гораздо торжественнее!
Макс. Ты женишься на ней завтра?
Анатоль. Нет, какой ты, право, непроницательный! — Не бывает разве торжественных настроений души, которые со всей этой грязью, окружающей нас извне, не имеют ничего общего?
Макс. Стало быть — ты открыл доселe тебе неизвестный уголок в мире ощущений — не так ли? Как будто бы она что-нибудь смыслит в этом!
Анатоль. Ты плохо угадываешь… я праздную просто… конец!
Макс. Ах!
Анатоль. Это — прощальный ужин!
Макс. Ну — а я то в таком случае здесь причем?
Анатоль. Ты должен закрыть глаза нашей любви!
Макс. Пожалуйста, оставь безвкусные сравнения!
Анатоль. Я откладываю этот ужин уже восемь дней.
Макс. У тебя будет, по крайней мере, хороший аппетит сегодня…
Анатоль. То есть… мы ужинали каждый вечер вместе… эти восемь дней, но я не находил слова… настоящего! Я не решался… ты не можешь себе представить, как все это дергает нервы!
Макс. Зачем же я тебе, наконец?! Должен я подсказать тебе это слово?
Анатоль. Ты должен присутствовать на всякий случай — ты должен помочь мне, когда это будет необходимо — ты должен смягчить — успокоить — заставить понять.
Макс. Не можешь ли ты прежде сообщить мне зачем все это должно произойти?
Анатоль. С удовольствием!.. Потому что мнe с ней скучно!
Макс. Тебя, стало быть, занимает другая?
Анатоль. Да!..
Макс. Так… так!..
Анатоль. И что это за женщина!
Макс. Тип?
Анатоль. Ни мало!.. Нечто новое — нечто единственное!
Макс. Ну, да… О типе говорят уже всегда к концу.
Анатоль. Представь себе девушку — как бы тебe сказать… три четверти такта.
Макс. Ты все же еще под впечатлением балета!
Анатоль. Да… Я, однако, ничем не могу помочь тебе… она напоминает мне нечто вроде модного венского вальса — сентиментальное веселье… улыбающаяся, лукавая грусть такова ее сущность… Маленькая, милая, белокурая головка, знаешь… так… ну, это трудно описать… тебе становится тепло у ней, ты чувствуешь себя удовлетворенным… Когда я приношу ей букет фиалок — у нее набегает слезка на глаза…
Макс. А ты попробуй поднести ей браслет.
Анатоль. О, голубчик — это сюда не годится — ты заблуждаешься — поверь… С нею я и не ужинал бы здесь… В ее вкусе — трактирчики предместья, простенькие — с безвкусными обоями, с парою мелких чиновников за соседним столиком. Последнее время я проводил с нею вечера в таких трактирчиках.
Макс. Как? Ты ведь только что сказал, что ты проводил вечера с Анни.
Анатоль. Да, и это тоже верно. Последнюю неделю мне приходилось ужинать каждый день два раза: с одною, чтобы ее увлечь — с другой, чтобы от нее отделаться… К сожалению мне еще не удалось ни то, ни другое…
Макс. Знаешь что? Сведи-ка как-нибудь Анни в подобного рода кабачок, а новую с белокурой головкой к Захеру… Быть может тогда дело пойдет на лад!
Анатоль. Ты не понимаешь сути дела, так как ты не знаешь еще моего нового увлечения. Она — сама скромность! — О, поверь — это девица — посмотрел бы ты, что она делает, когда я хочу заказать вино подороже…
Макс. Слезка на глазах — не так ли?
Анатоль. Она не соглашается ни под каким видом!..
Макс. Значит, ты пьешь дешевенькое винцо последнее время?
Анатоль. Да… — с десяти часов — потом — разумеется, шампанское… Такова жизнь!
Макс. Ну… прости однако… жизнь не такова!
Анатоль. Представь себе только этот контраст! Что же меня касается, то я им сыт по горло! Это опять один из тех случаев, которые говорят мне, что в основе я чрезвычайно честная натура.
Макс. Так!.. Ах подумаешь!
Анатоль. Я не могу дальше вести эту двойную игру. Я теряю всякое уважение к себе!..
Макс. Послушай, Анатоль! — Ведь пред тобою я, я… Предо мной право же не стоит разыгрывать комедию!
Анатоль. Отчего же — раз ты кстати здесь… Однако, серьезно… Я не могу притворяться любящим, когда я ничего больше не ощущаю!
Макс. Ты притворяешься только там, где ты еще что-нибудь чувствуешь…
Анатоль. Я это прямо так и сказал Анни — сейчас же, в самом начале знакомства… когда мы клялись друг другу в вечной любви: знаешь, дорогая Анни, кто из нас в один прекрасный день почувствует, что дело идет к концу — тот скажет это другому прямо…
Макс. Ах, это было в тот момент, когда вы клялись друг другу в вечной любви… Это прекрасно!
Анатоль. Я ей часто повторял: — мы не имеем ни малейших обязательств друг перед другом — мы свободны! Мы спокойно разойдемся, когда наше время пройдет — только никакого обмана — обман мне противен!..
Макс. Ну, в таком случае все пойдет как по маслу — сегодня!
Анатоль. Увы!.. теперь, когда я это должен произнести— я не доверяю себе… ведь это принесет ей страдания… Я не могу выносить слез. — В конце концов, я вновь влюблюсь в нее, когда она заплачет — а тогда ведь я обману другую!
Макс. Нет, нет — только никакого обмана — обман мне противен!
Анатоль. В твоем присутствии все сойдет непринужденнее!.. От тебя веет холодом, здоровьем, весельем, от которого замерзнет сентиментальное настроение, связанное с разлукой!.. Перед тобой не плачут!..
Макс. Ну — я, словом, на всякий случай — это, значит, все, чем я могу служить тебе… Но только не говорить с ней… только не это… это было бы против моего убеждения… ты слишком добрый малый…
Анатоль. Слушай, дорогой Макс — до некоторой степени ты мог бы все же, пожалуй даже… ты мог бы сказать ей, что она во мне не Бог знает что теряет.
Макс. Ну — это, пожалуй, можно будет.
Анатоль. Что она найдет сотню других — и лучше, и богаче.
Макс. И умнее.
Анатоль. Нет, прошу тебя, без преувеличений — (лакей открывает дверь. Анни входит в накидке и в белом боа; у нее в руках желтые перчатки; — широкополая шляпа приколота небрежно).
Анни. Здравствуйте!
Анатоль. Здравствуй, Анни!.. Извини.
Анни. Ну, можно ли на тебя положиться! (Сбрасывает накидку) — я вышла — смотрю во все стороны — направо — налево — никого.
Анатоль. Тебе, к счастью, недалеко, всего через улицу!
Анни. Нужно все же держать свое слово! — Добрый вечер, Макс! (Анатолю) — Пожалуй — ты мог бы велеть подавать…
Анатоль. (Обнимает ее). Ты без корсета?
Анни. Что мне наряжаться в grande toilette для тебя? — Извини.
Анатоль. Для меня сойдет — но ты должна просить извинения у Макса!
Анни. Вот еще. — Это его наверное ничуть не стесняет, к тому же он не ревнив!.. Теперь… теперь… есть — (лакей стучит). Войдите! — Сегодня он стучит — обыкновенно ему это не приходит в голову (лакей входит).
Анатоль. Подавай! (Лакей уходит).
Анни. Ты не был сегодня на представлении?
Анатоль. Нет — мне нужно было…
Анни. Немного потерял! — Сегодня все было так сонно!..
Макс. Какая опера шла сегодня?
Анни. Не знаю… (Все садятся к столу). Я пришла в свою уборную — потом на сцену — ни о чем не думая… ни о чем!.. Впрочем, у меня есть что сообщить тебе, Анатоль.
Анатоль. Да, дитя мое? — И что-нибудь очень важное?
Анни. Да, сравнительно!.. Это, быть может, поразит тебя… (лакей подает).
Анатоль. Мне в самом деле интересно… я в свою очередь…
Анни. Ну… погоди немного… это не касается…
Анатоль. (Лакею) ступай… мы позвоним! (лакей уходит) Итак…
Анни. Да, мой милый Анатоль… это поразит тебя… а впрочем почему! Это вовсе не должно поразить тебя…
Макс. Вы получили прибавку жалованья?
Анатоль. Не перебивай ты ее…
Анни. Неправда ли дорогой Анатоль… Скажи — это остэндские или… другие какие…
Анатоль. Теперь она говорит об устрицах! Это остэндские!
Анни. Я так и думала… я обожаю устрицы. Это ведь… единственное блюдо, которое можно есть ежедневно.
Макс. Можно?! — Должно бы! — Должно!
Анни. Неправда ли? Я ведь и сказала.
Анатоль. Ты хотела сообщить мне что-то очень важное?
Анни. Да… Важно то оно во всяком случае — даже очень! — Припоминаешь ли ты одно условие?
Анатоль. Какое? — Не могу же я знать, что ты имеешь в виду!
Макс. Он совершенно прав!
Анни. Ну, я имею в виду следующее… Погоди как оно было только — Анни, сказал ты… мы никогда не будем обманывать себя…
Анатоль. Да… Да… ну!
Анни. Никогда не обманывать!.. Лучше сейчас говорить всю правду…
Анатоль. Да… я думаю…
Анни. Но если это уже слишком поздно?
Анатоль. Что ты говоришь?
Анни. О — еще не поздно! — Я говорю тебе во время — как раз во время… Завтра было бы, может быть, уже слишком поздно!
Анатоль. Ты одурела, Анни?!
Макс. Почему?
Анни. Анатоль, ты должен есть свои устрицы… иначе я ничего не скажу… ничего!
Анатоль. Что это значит? — «ты должен»!
Анни. Есть!
Анатоль. Ты должна говорить… я не переношу подобного рода шуток!
Анни. Помнишь — мы же условились, что мы должны сказать совсем спокойно, — если дело дойдет до того… а теперь дело именно подходит к тому.
Анатоль. То есть?
Анни. То есть: что я сегодня, к сожалению, в последний раз ужинаю с тобою.
Анатоль. Будь любезна — объяснись яснее…
Анни. Между нами все кончено — нужно покончить…
Анатоль. Да… скажи.
Макс. Вот прекрасно!
Анни. Что вы видите в этом прекрасного? — Ну, прекрасно или нет— но это так!
Анатоль. Мое дорогое дитя — я все еще не совсем понял… Тебе, вероятно, сделано предложение?…
Анни. Ах, если бы это было так! — Это не было бы достаточным основанием дать тебе отставку.
Анатоль. Дать отставку!?
Анни. Ну, пора раскрыть карты. — Я влюблена, Анатоль— безумно влюблена.
Анатоль. Можно узнать — в кого?
Анни. Скажите, Макс — чего Вы собственно смеетесь?
Макс. Это слишком весело!
Анатоль. Оставь его в покое… Нам нужно объясниться друг с другом, Анни! — За тобой объяснение…
Анни. Ну — ведь я же даю его тебе… Я влюблена в другого — и говорю это тебе прямо — потому что между нами было такое yсловиe…
Анатоль. Да… но, черт побери — в кого?
Анни. Только, милый друг — ты не смеешь грубить!
Анатоль. Я требую… решительно…
Анни. Прошу вас, Макс, позвоните — я так голодна!
Анатоль. Еще не хватало! — У нее аппетит! Аппетит во время такого объяснения!
Макс (Анатолю). Она ведь ужинает сегодня в первый раз! (Лакей входит).
Анатоль. Что тебе?
Лакей. Изволили звонить!
Макс. Подавай дальше! (Лакей уходит).
Анни. Знаете, господа… Катилини уезжает в Германию… это дело решенное…
Макс. Да… и ее так просто отпускают?
Анни. Ну… так просто — этого собственно нельзя сказать.
Анатоль (поднимается и ходит по комнате взад и вперед). Где вино? — Эй!.. Иван! Ты спишь, сегодня, кажется!
Лакей. Пожалуйте — вино…
Анатоль. Я не о том, которое на столе — можешь это понять! Я о шампанском!.. Ты знаешь, что я его пью с самого начала. (Лакей уходит).
Анатоль. Я прошу, наконец, объяснения!
Анни. Вам, мужчинам, нельзя ни в чем верить, ни в чем — абсолютно ни на столько! Когда я подумаю, как хорошо ты мне все это развивал: когда мы почувствуем, что дело идет к концу — мы скажем об этом друг другу и разойдемся с миром.
Анатоль. Скажешь ты мне наконец…
Анни. И вот теперь твое «с миром!»
Анатоль. Но, дитя мое, ты ведь понимаешь же, что меня интересует — кто…
Анни (пьет медленными глотками вино). А…
Анатоль. Пей… пей же!
Анни. Долго ты еще будешь…
Анатоль. Ты пьешь обыкновенно сразу.
Анни. Но, дорогой Анатоль — ведь я должна распроститься теперь и с бордосским — кто знает на сколько времени!..
Анатоль. К черту, еще раз! — Что ты там за чепуху еще плетешь!..
Анни. Теперь ведь не будет уже ни бордосского… ни устриц… ни шампанского! (Лакей приносит следующее блюдо) … ни филе с трюфелями! — Все это теперь прошло!
Макс. Господи Боже — какой у вас сентиментальный желудок! (Лакей подает). — Позвольте вам положить.
Анни. Благодарю вас! Довольно.
Анатоль (закуривает папиросу).
Макс. Ты не ешь больше?
Анатоль. Пока нет! (Лакей уходит). Итак, теперь еще раз повторяю: я хотел бы знать, кто этот счастливец!
Анни. А если я назову имя — ведь от этого ты не узнаешь больше.
Анатоль. Ну, какого сорта этот человек? Как ты с ним познакомилась? Как он выглядит?
Анни. Красив — картинка! — Это сущая правда…
Анатоль. Тебе этого довольно…
Анни. Да… тут уж распростишься с устрицами…
Анатоль. Это мы слыхали уже…
Анни. И с шампанским!
Анатоль. Однако же, черт возьми, — у него ведь и другие качества есть еще, кроме того, что он не может угощать тебя устрицами с шампанским.
Макс. Он прав — ведь это же не профессия…
Анни. Что мне до того — если я его люблю? — Я отказываюсь от всего — в этом есть что-то новое, что-то, чего я еще никогда не переживала.
Макс. Но, видите ли… плохую пищу Анатоль также при вашем желании мог бы предложить вам!
Анатоль. Кто он такой? — Приказчик? — Трубочист? — Нефтяной комиссионер?
Анни. Нет, друг мой — оскорблять его я не позволю!
Макс. Так скажите же, наконец, кто он такой!
Анни. Артист!
Анатоль. Какой?… Вероятно по части трапеции? Для вас ведь это важно — из цирка — верно? Артист — наездник?
Анни. Перестань браниться! — Это мой коллега…
Анатоль. Стало быть — старые знакомые? Один из тех, с которым ты проводишь время в течение многих лет ежедневно — с которым ты меня, вероятно, уже давно обманываешь?
Анни. Тогда бы я тебе ничего не сказала! — Я положилась на твое слово — поэтому я и призналась во всем, пока еще не поздно.
Анатоль. Но влюблена ты в него уже — Бог знает как давно? — И в душе ты меня уже давно обманула.
Анни. Этого ведь нельзя запретить!
Анатоль. Ты…
Макс. Анатоль!
Анатоль. Знаю я его?..
Анни. Пожалуй, встречаться с ним тебе не приходилось… он танцует только в хоре с… Но он пойдет дальше…
Анатоль. С каких пор… нравится он тебе?
Анни. С сегодняшнего вечера!
Анатоль. Не лги!
Анни. Это сущая правда — сегодня я почувствовала, что моя судьба…
Анатоль. Ее судьба!.. Слышишь ты, Макс — ее назначение!!
Анни. Да, это своего рода судьба!
Анатоль. Слышишь ты, — я хочу все знать — я имею право на это!.. Сейчас ты еще моя любовница!.. Я хочу знать, с каких пор начались эти шашни… как это началось… когда он осмелился…
Макс. Да… Правда — это вы должны нам рассказать…
Анни. Вот к чему приводит честность!.. Право… мне бы поступить так, как Фрицель со своим бароном — он и по сейчас ничего не знает, — она же тем временем уже в течение трех месяцев имеет интрижку с поручиком из пятого гусарского!
Анатоль. Не бойся, когда-нибудь нападет на след, ваш барон!
Анни. Очень просто! Ты бы, однако, ни за что не узнал — для этого я слишком ловка, а ты слишком глуп (наливает себе стакан вина).
Анатоль. Ты перестанешь пить!
Анни. Сегодня нет! Сегодня я хочу быть навеселе! Это как ни как в последний раз.
Макс. На восемь дней.
Анни. Навеки! С Карлом я останусь навсегда, потому что его я действительно люблю — потому что он весел, когда даже у него нет ни гроша — потому что он меня не будет мучить — потому что он милый, милый — славный мой!..
Анатоль. Ты не сдержала своего слова! Ты уже давным давно влюблена в него! — Это просто глупая выдумка — сказка о сегодняшнем вечере.
Анни. А по мне пусть и так, не верь!
Макс. Анни… расскажите нам всю историю… Знаете — целиком — или совсем не рассказывайте!.. Если вы уж хотите с миром разойтись — то вы не откажетесь доставить еще одно удовольствие Анатолю…
Анатоль. Я тебе тогда тоже кое-что расскажу…
Анни. Ну… началось это, скажем, так… (Входит лакей).
Анатоль. Ну, рассказывай же… рассказывай… (Садится к ней).
Анни. Это было уже, может быть, четырнадцать дней… или больше, — он подарил мне пару роз — при выходе… Я так смеялась! — такой робкий у него был при этом вид…
Анатоль. А почему ты мне ничего об этом не сказала…
Анни. Об этом? — Тогда мне пришлось бы много рассказывать!
Анатоль. Ну, дальше — дальше!
Анни. Потом на репетициях он так как-то особенно ходил вокруг меня — ну — я это заметила — и вначале это меня раздражало, а потом это меня стало радовать…
Анатоль. Очень просто!..
Анни. Ну… а затем мы разговаривали — и все в нем мне так понравилось…
Анатоль. О чем же вы говорили?…
Анни. Обо всем — как его выгнали из школы — и как он должен был поступить в обучение ремеслу — ну — и как в нем начала играть театральная жилка.
Анатоль. Недурно… И обо всем этом я никогда ни слова не слышал.
Анни. Ну… и тогда обнаружилось, что мы оба, когда были детьми жили на расстоянии двух домов друг от друга — были соседями…
Анатоль. Ах!! Соседи!.. Вот это чрезвычайно трогательно…
Анни. Да… да… (Пьет).
Анатоль. Дальше.
Анни. Что же тебе еще дальше? — Ведь я уже все тебе сказала! Это моя судьба — а против своей судьбы… я ничего не могу поделать… И… против… своей судьбы… я… не… могу… ничего… сделать…
Анатоль. Я хочу знать что-нибудь о сегодняшнем вечере…
Анни. Ну… что же… (Опускает голову).
Макс. Да она засыпает…
Анатоль. Разбуди ее!.. Убери вино от нее!.. Я должен знать, что произошло сегодня вечером… Анни! Анни!
Анни. Сегодня вечером… он мне сказал, — что он… меня любит!
Анатоль. И ты…
Анни. Я сказала, что это меня радует — и так как я не хочу обманывать его, то я говорю тебе: прощай…
Анатоль. Потому что ты его не хочешь обманывать?… Значит не ради меня?… Ради его!?
Анни. Что ж!.. Я ведь больше не люблю тебя!
Анатоль. Ну хорошо!.. К счастью, все это больше меня не огорчает!..
Анни. Да?!
Анатоль. Я также очень рад, так как имею возможность отказаться на будущее время от твоих ласк!
Анни. Да… да!
Анатоль. Да!.. Да!.. Уже давно я не люблю тебя!.. Я люблю другую!..
Анни. Ха… ха!.. Ха… ха!..
Анатоль. Давным давно!.. Спроси у Макса!.. Как раз перед твоим приходом — я ему рассказывал.
Анни. Да… Да…
Анатоль. Это девочка, за которую я отдам тысячу таких баб, как ты?…
Анни смеется.
Анатоль. Не смейся!.. Спроси у Макса…
Анни. Это ведь слишком комично!.. Теперь он хочет убедить меня в этом…
Анатоль. Это правда, говорю я тебе — клянусь тебе — это правда! — Уже давно я не люблю тебя… Я ни разу даже не думал о тебе, когда сидел с тобой вместе — и когда целовал тебя, я думал о другой! О другой! О другой!
Анни. Ну — значит мы теперь квиты!
Анатоль. Так — ты думаешь?
Анни. Да — квиты! Ведь это превосходно!
Анатоль. Да? — Нет — мы не квиты — о, нет — вовсе нет! Это не одно и тоже… Что ты пережила… и что я!.. Моя история несколько менее невинна…
Анни. Как? (Становится серьезнее).
Анатоль. Да… мою историю выслушаешь иначе.
Анни. В чем же… твоя история —
Анатоль. Ну — я — я изменял тебе —
Анни (встает). Как? — Как? —
Анатоль. Я изменял тебе, — как ты этого заслуживаешь — день изо дня — ночь в ночь — я шел от нее, когда я встречал тебя — я шел к ней, когда расставался с тобой —
Анни. …Это… подло!! (Идет к вешалке, набрасывает накидку и боа).
Анатоль. С вашей сестрой нужно торопиться — иначе вы опередите!.. Ну, по счастью, у меня нет никаких иллюзий…
Анни. Это и видно! — Да!!
Анатоль. Да… Это и видно — неправда ли? Теперь это видно.
Анни. Что мужчина в сто раз недальновиднее женщины —
Анатоль. Да, это видно! — Я был так недальновиден… Да!
Анни (надевает на шею боа, берет в руки шляпу и перчатки, становится перед Анатолем). Да… недальновиден! Этого… я тебе все же не сказала! (Хочет идти).
Анатоль. Как?! (За ней).
Макс. Ах оставь ты ее! — Ведь ты же не сойдешься с ней опять!
Анатоль. «Этого!» — Ты мне не сказала? — Чего!? Что ты?… Что ты… что —
Анни (у дверей). Никогда бы я тебе этого не сказала… никогда… таким недальновидным может быть только мужчина —
Лакей (входит с кремом). — О! —
Анатоль Убирайся к черту со своим кремом.
Анни. Как!? Ванильный крем!!.. Да! —
Анатоль. Ты еще смеешь! —
Макс. Оставь ты ее! — Нужно же ей распроститься и с кремом — навеки! —
Анни. Да… с удовольствием! — с бордосским, с шампанским, с устрицами — и особенно с тобой, Анатоль! — (Вдруг с банальной усмешкой идет от двери к коробке с папиросами, которая стоит на трюмо и прячет в карман полную горсть папирос). Не для себя! Это я снесу ему! (Уходит).
Анатоль. (Бросается за ней, у двери останавливается…) —
Макс. (Спокойно). Ну… видишь… Все сошло как по маслу!..
Занавес падает