Собрание колхозников прошло очень оживленно. Большинство согласилось с тем, что с подкормкой песца медлить нельзя. Но были и такие, которые не соглашались с этим.
— Рано еще подкормку в тундру везти. Песцы все мясо съедят, на зиму ничего для приманок не останется, — сказал пожилой охотник Нотат, выходя из клуба после собрания.
— В море надо ехать, нерпу бить. А с подкормкой рано еще возиться. Тут бы для себя заготовить мяса, а песцы и мышами сыты будут, — поддержал охотника Эчилин.
— А почему же на собрании вы об этом не говорили? — крикнул кто-то в толпе. — Если так рассуждать будем, никогда илирнэйцев не догоним.
— А нам никогда их и не догнать, — послышался голос Иляя. — Илирнэйцам всегда везет. Не уйдешь от судьбы, как не уйти песцу из капкана.
Гэмаль посмотрел в сторону Иляя. «Судьба… капкан, — с раздражением подумал он. — Веками чукчи сидели в этом проклятом капкане. И вот капкан раскрылся, совсем раскрылся, а такие, как Иляй, все еще ногу в нем держат…»
Чтобы не было заминки с развозкой подкормки, Айгинто после собрания решил еще раз поговорить с теми охотниками, на которых не очень надеялся. Прежде всего он явился к Иляю.
— Завтра поедешь с бригадой Рультына. Вставать надо чуть свет…
Иляй, успевший уже к этому времени улечься в постель, широко зевнул, с наслаждением потянулся и равнодушно сказал:
— Ладно, если высплюсь, встану чуть свет. Ну, а если сон хороший под утро приснится, встану попозже.
Айгинто смотрел на полные плечи Иляя, на его короткие, мускулистые руки, перевязанные чуть выше локтей засаленными ремешками, на которых болтались на нитках из оленьих жил синие бусы, и старался не поддаваться закипающей ярости.
— Нет, ты точно скажи: встанешь завтра, как все охотники, или придется будить тебя?
Иляй снова потянулся, зевнул:
— Что ж, пожалуй, приди разбудить меня. А то, сам знаешь, какой по утрам крепкий сон бывает…
Этого председатель уже не мог вынести. Он вплотную приблизился в Иляю и, тяжело дыша, сказал сдавленным голосом:
— Если ты, рваный торбаз, завтра не встанешь раньше всех, — самого тебя на подкормку песцам выброшу!
Иляй не выдержал взгляда жгучих глаз Айгинто, смущенно кашлянул, повернулся спиной. Председатель быстро вышел из яранги.
Поговорив еще с двумя охотниками, Айгинто направился в ярангу Эчилина, стоявшую на отшибе. Не только для разговора с Эчилином спешил в эту ярангу Айгинто. Ему не терпелось повидать Тимлю, падчерицу Эчилина, он сегодня еще ее не видел.
Внимательно выслушав председателя, Эчилин сказал неопределенно:
— Ну что ж, хорошие охотники никогда без дела сидеть не будут. Настоящие охотники завтра настоящими делами займутся…
Айгинто искоса поглядывал на полог, надеясь, что из него выйдет Тимлю. Эчилин хорошо понял его.
— Новость тебе сейчас скажу: Тимлю в тундру к шаману Тэкылю ушла, совсем ушла, жить у своей сестры будет, — сказал Эчилин, любуясь впечатлением, которое производят на председателя его слова.
Айгинто мгновенье сидел с закрытыми глазами и вдруг, посмотрев с ненавистью в лицо Эчилина, вышел из яранги и быстро зашагал к морю, навстречу пронзительному холодному ветру.
Сложными были отношения между Айгинто и Тимлю. Любил он эту девушку так же сильно, как ненавидел ее отчима. Горячий и нетерпеливый, он ждал от нее слов любви, решимости. Но девушка страшно боялась отчима. Пугал ее и Айгинто своим неугомонным, беспокойным нравом, своей неприязнью к Эчилину. А когда отчим сказал ей, чтобы она ушла из его яранги к своей сестре, Тимлю даже обрадовалась. Ей хотелось отдохнуть в тундре от неусыпного, изнуряющего страха.
Долго стоял Айгинто на одном месте, не слыша шума морского прибоя.
Ну что ж… Он, Айгинто, не станет унижаться. Ого! Он стиснет зубы и стерпит обиду, не побежит за ней, как мальчик. Зачем он будет показываться на глаза девушке, которая на него смотреть не хочет? Если бы это было не так, разве она ушла бы из поселка, не повидав его!
Эчилин наблюдал за председателем, сидя у входа в свою ярангу.
— Мальчишку над настоящими охотниками главным поставили, — бормотал он. — Но ничего, я буду делать так, как мне нравится, а мальчишка покричит, покричит и успокоится.
Низенький, коренастый, с короткими кривыми ногами, Эчилин казался не по годам подвижным и легким. На крупном лице его, обрамленном снизу редкой черной бородкой, прежде всего замечались тяжелые, словно чугунные, скулы и узенькие щелки-глаза со взглядом твердым и острым, как нож охотника. Нос у него был длинный, на конце приплюснутый, на широкой переносице две поперечных линии татуировки.
— Молокососа поставили главным над охотниками, — повторил Эчилин, думая о том, что навсегда, однако, ушло то время, когда он был самым богатым, самым уважаемым человеком в этих местах как на берегу, так и в тундре. Ушли те годы, как уходит лед в море, унося с собой надежды охотников на богатую добычу.
Невеселыми были думы Эчилина. Но не такой он был человек, чтобы долго отдаваться печали.
Э, ничего!.. Пригоняет ветром лед к берегу, и тогда наступает для охотника праздник. Как знать, может, и в его жизни ветер начал поворачивать в другую сторону: воина идет по Большой Земле, и нелегко русским приходится. Сильны, видно, фашисты. Дошли до его ушей и такие еще вести, что находятся будто теперь в большой дружбе американцы и русские. Но как могут дружить русский Ковалев и американец Стэнли, которого когда-то отсюда, как волка, прогнали? Нет, что-то здесь непонятное. Притаиться надо, как притаивается умка[5] у тороса, глядя на нерпичью отдушину. А сейчас громким голосом везде кричать надо, что ты за колхоз, что ты хороший колхозник. За громкими словами, за хитрыми делами, как умка за льдинами, прятаться надо.
Заветной мечтой Эчилина было попасть в доверие к Айгинто, стать колхозным бригадиром. Немало сделал он, пытаясь достичь желанного результата, но все безуспешно. И вот решил он назавтра чуть свет выехать с лучшими охотниками в море, надеясь на большую удачу. «Пусть тогда Айгинто попробует ругать меня. Не ругать такого человека придется, а бригадиром поставить за то, что богатую добычу привез».
Ранним утром Эчилин с небольшой группой янрайцев выехал в море. Айгинто не досчитался пяти охотников, которые должны были вывозить мясо на подкормку песца. Иляй, к его удивлению, был уже на ногах.
— Ты что, тоже в море собрался уходить?
— А тебе что? — буркнул Иляй, поворачиваясь к Айгинто спиной.
— Послушай меня, — спокойно сказал председатель, подражая Гэмалю, — давай разговаривать, как настоящие мужчины, а не как сварливые старухи. Тебе хочется зимой много песцов поймать, а?
— Чудак человек: если повезет — много поймаю, не повезет — мало поймаю.
— Упрямый же ты, — досадливо промолвил Айгинто, протягивая трубку Иляю.
То, что председатель колхоза протянул ему свою трубку, очень польстило Иляю. Он сладко затянулся и сказал хвастливо;
— Упрашивал меня Эчилин. Хотел, чтобы я с ним в море ушел, но я же знаю, что сегодня подкормку на песца развозить надо.
— Ну, хорошо, приступай к работе, Иляй. Видишь, бригада уже вся на ногах, — хмуро отозвался председатель.
К вечеру половина подкормочного мяса была развезена по охотничьим участкам. К наступлению темноты вернулся и Эчилин с десятком нерп и двумя лагтаками[6] в байдаре. В толпе, собравшейся на берегу, послышались завистливые возгласы. Эчилин, возбужденный и обрадованный удачей, разгружал байдару наравне со всеми.
Гэмаль и Айгинто стояли чуть в стороне, не принимая участия в разгрузке.
— Побить бы Эчилина, как собаку, — скороговоркой сказал Айгинто, крепко обхватывая руками ремешок на кухлянке.
— Не волнуйся, — спокойно отозвался Гэмаль. — Он у нас еще подожмет хвост, как паршивая собака.
— Люди! — послышался громкий голос Эчилина. — Перетаскивайте добычу к колхозному складу. У нас сегодня большая удача. А если председатель разрешит, то берите мясо, несите по домам, по ярангам. Кому не хочется поесть свежей нерпы!
Люди вопросительно смотрели на Айгинто и Гэмаля, не решаясь брать мясо.
— Что делать будем? — мрачно спросил Айгинто.
— Пусть растаскивают по домам, — тихо ответил Гэмаль.
— Берите мясо! — разрешил Айгинто.
— Вот хорошо, — обрадовался Эчилин. — Если в согласии жить, всегда порядок будет. Сегодня мы хорошие ударники. О нас и в газете можно написать!
— Ой, хитрая лиса! — Айгинто круто повернулся и ушел в свой дом. Гэмаль спокойно смотрел, как мужчины и женщины подходили к куче выгруженных нерп и лагтаков, прямо на месте разделывали их и разносили куски мяса по домам.
— Послушайте, люди! — вдруг выкрикнул бригадир комсомольской бригады Рультын. — Вы не охотники, а песцы, которые пошли на приманку, поставленную Эчилином. Смотрите не попадитесь в его капканы!
Эчилин, возившийся с байдарой, быстро выпрямился. Сердце его тревожно сжалось. Он очень боялся, что поступок его расценят именно так, как расцепил этот безусый парень Рультын. «Однако я забыл свою осторожность», — пронеслось в его голове.
— Ничего, — громко ответил комсомольцу Гэмаль. — Охотники наши не такие глупые, как думает Эчилин. Люди попросту съедят мясо, и на том дело кончится. А с Эчилином мы еще поговорим на правлении колхоза, выясним, почему он колхозной дисциплине не подчиняется.
В голосе парторга было столько спокойствия и силы, что Эчилин еще острее почувствовал тревогу.
— Зачем на правлении, а? Зачем за большую добычу ругать собираешься, а? — закричал он, наступая на Гэмаля. — Разве на нерпу плана нет?.. Вон льды подходят, морской зверь со льдами подходит. Разве не видишь, какая удача у меня?
— А о том, что на собрании решили, ты забыл? — негромко, со сдержанной силой спросил Гэмаль.
— Рано мясо на подкормку везти. Никогда в Янрае так рано не вывозили! — снова закричал Эчилин, поглядывая на охотников. — Съедят песцы сейчас мясо, а зимой чем будем приманивать? Подумали вы с председателем об этом? Почему вперед не смотрите, а?
— Будет мясо и на зимнюю приманку. Мы-то как раз и смотрим вперед, а вот ты, я вижу, все назад поглядываешь. — Гэмаль усмехнулся ядовито, с издевкой.
— В район писать буду! Жаловаться буду! — погрозил Эчилин. — А завтра снова в море уйду за богатой добычей!
— Если уйдешь, то только сам. Ни один охотник с тобой не пойдет.
Собравшаяся толпа охотников одобрительно загудела. Эчилин быстро окинул взглядом ненавистные ему лица и зашагал прочь в своей яранге, часто-часто семеня короткими, кривоватыми ногами.
И все же на следующее утро Эчилин снова с небольшой группой охотников собрался выехать в море.
— Вы не охотники! Вы капризные, вышедшие из ума старухи! — закричал на них Айгинто, подбегая к байдаре.
— Зачем так кричать на ударников? — оскорбился Эчилин. — Письмо на тебя напишем, жаловаться будем.
— Вы… ударники? — еще громче закричал Айгинто и снова обозвал охотников сварливыми бабами, которые делают то, что им вздумается.
— Зачем, Айгинто, настоящих мужчин нехорошо обзываешь? — вдруг послышался сильный голос подходившего к байдаре Гэмаля. Охотники повернулись в сторону парторга. Гэмаль подошел к байдаре. Все напряженно ждали, что будет дальше.
— Подайте-ка сюда весла, — попросил Гэмаль. Приняв весла, он положил их на гальку и сел на них.
— Как по-вашему, песца в эту зиму много будет? — спросил он таким тоном, будто начинал мирную беседу за чаем.
— Да, следов много, — послышался простуженный голос с байдары.
— Вот, вот, следов действительно много, — оживился Гэмаль. — А разве года четыре назад мало было следов? Еще больше! Но подкормку мы вовремя не выставили, и все песцы ушли с наших участков. Кто-то позавчера на собрании вспоминал об этом.
— Да, в ту зиму мало песцов, поймали, — отозвался Нотат, человек пожилой, осторожный.
— Я так думаю, что в эту зиму мы тоже плохо жить будем, если не побеспокоимся заранее, — тяжело вздохнув, продолжал Гэмаль. — Плана не выполним — фронту, значит, как следует не поможем. Позор нам будет.
— Это почему же плана не выполним? — заволновались охотники.
Эчилин, сообразив, к чему клонит Гэмаль, подошел к нему и сказал:
— А ну-ка подымись, мне весла нужны.
Гэмаль словно не заметил Эчилина.
— Плохо жить будем, — продолжал он. — Песца сейчас на наших участках много, но если мы его не задержим подкормкой — уйдет песец. А ведь на это, всего-то два-три дня нужно, если дружно взяться.
— Встань, мне весла взять надо, — повысил голос Эчилин. — Ты забыл, что у нас и на нерпу план есть, и на моржа план есть. Тоже выполнять надо.
— Сейчас, Эчилин, сейчас отдам тебе весла, — спокойно ответил Гэмаль и снова обратился к охотникам: — Айгинто только что назвал вас капризными старухами. Обидно, конечно, это слушать. Но не может быть, чтобы вы не понимали того, что, если не вывезти вовремя подкормку на участки, плохая будет зимой охота. Так, что ли, говорю, а?
— Да, пожалуй, ты разумно рассуждаешь, — согласился Нотат, — зря привыкли мы только на проходных песцов надеяться, оттого капканы наши часто пустые бывают.
Минуту постояв в нерешительности, он взял свой винчестер, копье и выпрыгнул из байдары. За ним выпрыгнули еще двое.
Вскоре байдара оказалась пустой.
На лице Айгинто бродила виноватая улыбка.
«Правильно парторг сделал: без крика, без ругани сумел убедить людей, а я?..»
— Ну что же, Эчилин, теперь бери свои весла, — сказал Гэмаль, поднимаясь на ноги.
Острый взгляд узеньких глаз Эчилина на мгновение скрестился со спокойным, насмешливым взглядом парторга, затер скользнул в сторону.
— Я что же… Я хотел, чтобы лучше было, чтобы о нашем колхозе похвальные слова говорили, — наконец отозвался Эчилин. — План на морского зверя тоже выполнять надо…
— Об этом не одному тебе заботиться, — снова усмехнулся Гэмаль, давая понять, что хорошо знает цену беспокойства Эчилина о плане.
— Ну, ладно, — согласился Эчилин. — Давайте и мы развозить приманку. Это тоже дело нужное.
Голос его прозвучал беззаботно и весело. Но на душе у него было нехорошо.
«Большая, очень большая сила теперь у них, — рассуждал он, глядя на море, залитое солнечным светом. — А я на своем открыто настаивал…»