Когда самолет пошел на посадку в аэропорте города Мегаполиса, толпа зрителей, собравшихся за решеткой, по обыкновению заволновалась. Молодая женщина, победоносно улыбаясь, замахала Каридиусу рукой. Они протолкались друг к другу и поздоровались.
— Ну, как прошло траурное заседание? — спросила девушка.
— Очень трогательно, Конни, очень, — с достоинством ответил Каридиус.
— Сам по себе Вашингтон город неважный… но в нем что-то есть… центр нашей национальной жизни и все такое…
— Даже интернациональной… вот посмотрите… только не оборачивайтесь сразу… маленький японец… весьма образованный и интересный человек…
— Вы с ним познакомились в Вашингтоне?
— Нет… сейчас, в самолете… он представитель одной фирмы, обосновавшейся в Маньчжоу-Го.
— Вам предстоит увлекательная жизнь в Вашингтоне, Генри. Расширите свой горизонт. Вашингтон, несомненно, город горизонтов. В середке ничего особенного, а горизонты отличные.
— Всем нам будет хорошо в Вашингтоне, — многозначительно изрек Каридиус, — все мы расширим свои горизонты.
Конни с удовлетворением выслушала этот намек на свое будущее секретарство.
— Кстати, вы получили в Вашингтоне мою телеграмму? — спросила она.
— Нет. А в чем дело? — осведомился Каридиус.
— Я приглашала вас на обед в отеле «Эмбасси».
Каридиус поморщился. Конни Стотт имела пристрастие устраивать обеды, как только появлялась хотя бы туманная надежда на лишние двадцать долларов.
— Послушайте, Конни, зачем…
— О, это вовсе не я… это клуб… «Лига независимых избирателей».
Каридиус почувствовал себя тронутым таким вниманием.
— Это очень мило с их стороны!
Новоиспеченный член Конгресса подозвал такси. В глубине души он лелеял надежду, что мисс Стотт сойдет где-нибудь по дороге и даст ему возможность приехать к жене в одиночестве.
— Скажите, Генри, — начала девушка с непринужденностью, с какой мужчина обращается к мужчине, — что нужно было бы мне знать, чтобы быть вам полезной в качестве секретаря?
— О, вы знаете достаточно.
— А стенография?..
— Это, конечно, не мешает… Но вы ведь не умеете стенографировать?
— Нет. А раз я не могу выполнять все, что требуется, я не должна и браться. Знаете… наша «Лига независимых избирателей» столько ратовала за честь в политике, что мне было бы стыдно…
Каридиус успокаивающе потрепал ее по руке.
— О, это пустяки… Мы можем пригласить другую девушку, которая будет писать под диктовку. Знаете, из тех рядовых девушек, которые ни на что больше не способны, как только ставить палочки и крючочки на длинные листки бумаги.
Когда до дому оставалось уже немного, Каридиус спросил с робкой надеждой:
— Вам куда? Я подвезу вас.
— О нет! Спасибо! — горячо запротестовала Конни. — Я заеду к вам и лично передам миссис Каридиус приглашение на обед.
— Ах, вот как? Очень любезно.
— Я знаю, миссис Каридиус любит такие маленькие церемонии, — заметила мисс Стотт.
— Но мне просто неловко, что вы так беспокоитесь.
— Да пустяки, я сейчас совершенно свободна.
Итак, мисс Стотт вошла к миссис Каридиус вместе с мистером Каридиусом и передала приглашение на банкет.
Иллора поблагодарила сладеньким голоском, но добавила, что не уверена, следует ли ей итти. Будут ли там еще женщины?
— Ну да-а…
— Другие члены Лиги тоже приведут своих жен? Вот что я имела в виду, — пояснила Иллора.
— Нет, — рассмеялась Конни, — другие члены Лиги приведут своих мужей.
— Ну, в таком случае я приведу своего, — заявила Иллора, поджимая губы.
Каридиус радовался, что дело сошло так благополучно. По уходе мисс Стотт он нашел своевременным заговорить о ее секретарстве.
— Знаешь, Иллора, — дипломатично начал он, — мы многим обязаны Конни Стотт, и если бы мы могли чем-нибудь вознаградить ее…
— Можешь не трудиться… — возразила Иллора натянутым тоном, — она сама позаботится о вознаграждении.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты разве не слыхал, как она только что оскорбила меня?
— Я слышал, кажется, все, но ничего оскорбительного, по-моему, сказано не было.
— Разве ты не слыхал, как она сказала, что другие члены Лиги приведут своих мужей?
— Ну и что же…
— Как? А слова… другие члены… другие члены приведут своих мужей? А меня приведет мой муж! Я буду ничем, половой тряпкой, бездомной кошкой на ее знаменитом обеде!
— О, господи! — воскликнул Каридиус. — Ничего подобного она не хотела сказать.
— Знаю я, что она хотела сказать! Знаю, что это значит, когда женщина ходит за тобой по пятам, так что ты даже после поездки не можешь вернуться домой один!
Каридиусу никогда не удавалось отразить нападки своей жены по той простой причине, что на любой его довод она отвечала другим, совершенно новым обвинением; если же он и тут пытался возражать — следовало третье, и так до бесконечности. Иллора считала себя непревзойденным мастером в искусстве спорить и в редкие минуты душевного покоя размышляла о том, что из нее вышел бы гораздо лучший политический деятель, чем из ее мужа.
Тут Каридиус и сам разозлился и заявил напрямик, что в силу политических соображений вынужден предоставить Конни место своего личного секретаря. Мало того, что он сам многим обязан Конни, но вся «Лига независимых избирателей» ждет назначения Конни, и если он этого не сделает, то его положение пошатнется.
Разумеется, он не выложил всего этого сразу, в один прием. Ему пришлось стартовать раз десять или больше, — каждый раз жена прерывала его новыми атаками, из которых иные касались прегрешений, совершенных Каридиусом еще до женитьбы.
В разгар этой сцены зазвонил телефон.
— Вот опять телефон звонит. Еще одна желает поговорить с тобой… весь день названивает… все спрашивает, когда ты вернешься…
— А кто это?
— Не пожелала назвать себя… Говорит, что живет в Калифорнии… Больше я ничего не могла от нее добиться. Генри Каридиус, кого ты знаешь в Калифорнии?
— Никого, чорт возьми, никого, Иллора! — Он безнадежно махнул рукой и подошел к телефону. Сняв трубку, он сказал, стараясь говорить ровным голосом: — Алло, у телефона Генри Каридиус.
— Не вешайте трубку, мистер Каридиус, — ответил женский голос.
— Кто это? — спросил Каридиус.
— Калифорния.
Озадаченный Каридиус перебирал в уме, кто бы мог вызывать его из Калифорнии — быть может, какой-нибудь влиятельный политический деятель, узнавший об его избрании?
— Да вы-то сами кто?
— Я — Калифорния, горничная мистера Крауземана. Мистер Крауземан хочет говорить с вами.
Каридиус вдруг вспомнил горничную-негритянку в доме Крауземана. Он расхохотался и, пока Калифорния ходила за своим хозяином, быстро бросил жене:
— Это Крауземан… его служанку зовут Калифорния…
— Я все-таки не понимаю. Почему она не могла сказать, что ее зовут…
— Да ведь она, должно быть, говорила «Это Калифорния», а ты думала… Алло! Алло, мистер Крауземан… Говорит Генри Каридиус. Сожалею, что вы меня не застали. Да… в Вашингтоне. О, чрезвычайно торжественно, чрезвычайно. Понимаю. Вы по этому поводу и звонили? Я, видите ли, собирался взять мисс Стотт… Да, мисс Конни Стотт. Ну, потому, что она очень много сделала для меня во время выборной кампании. Вот, например, она достала у вас машину с мегафоном… Конечно, конечно, безусловно, машину дали вы, но обратила на меня ваше внимание она. Да. Да. Кого же вы имеете в виду?
Длинная пауза, во время которой лицо Каридиуса изображало глубочайшее изумление. Иллора следила за ним с торжествующей улыбкой.
— А-а! — вполголоса сказала она. — Он не желает, чтобы Конни Стотт получила это место!
Каридиус помолчал еще некоторое время, после чего заговорил:
— Но послушайте, мистер Крауземан, зачем это ей нужно? Да… да… я знаю, ее отец финансировал выборную кампанию Эндрью Бланка. Да, я полагаю, что мне тоже понадобится его помощь, если я еще раз… но все-таки, чего ради мисс Лит… Ну, конечно, это ее личное дело… Мне очень неприятно… Ну, разумеется, разумеется, если это так важно. Стоит ли из-за… До свидания.
Он положил трубку и в полной растерянности обернулся к жене.
— Мисс Литтенхэм, мисс Мэри Литтенхэм хочет быть моим личным секретарем.
— Кто это?
— Дочь финансиста Меррита Литтенхэма. И потому, что он финансировал выборную кампанию Эндрью Бланка, когда тот соперничал со мной, я должен, чорт возьми, расплачиваться по чужим политическим векселям!
Иллора вспыхнула, на этот раз возмущенная за мужа:
— Вот еще! Я бы не стала этого делать! Я бы и не подумала! Мэри Литтенхэм ничего для тебя не сделала. Возьми Конни Стотт… она так для тебя старалась.
Каридиус пожал плечами:
— Крауземан говорит, что Литтенхэм просто вносит деньги в выборный фонд, кандидата выбирает он, Крауземан, но человек, прошедший на выборах, должен чем-нибудь отблагодарить за милости Литтенхэма. В данном случае этот человек я…
Неуместное и явно несправедливое требование Крауземана совершенно испортило Каридиусу банкет. Прежде всего — как сообщить неприятную новость Конни Стотт? А потом — как оправдать эту, хотя и необходимую, уступку Крауземану в глазах «Лиги независимых избирателей»? Раньше чем сесть к столу, Каридиус отвел в сторону Сола Мирберга и объяснил ему положение вещей:
— Я, конечно, мог бы итти напролом и взять секретаря по своему усмотрению, но, вы понимаете, я не могу со спокойной совестью рисковать моим будущим, будущим независимого избранника народа, только ради того, чтобы исполнить свое личное желание.
— Вы совершенно правы, — поддержал его адвокат, — бой шел из-за независимого члена Конгресса, а вовсе не из-за независимого личного секретаря при члене Конгресса.
— Послушайте, Сол, — заискивающим тоном сказал Каридиус, — может быть, вы поговорите с Конни вместо меня? Ну как я подойду к ней и скажу: «Конни, для того чтобы закрепить нашу победу, я…»
Адвокат весело улыбнулся:
— Бросьте ломать себе голову над этим, я сам все улажу.
Когда неудавшийся вечер подходил уже к концу и гости собирались расходиться, Каридиус направился к Конни Стотт, желая проверить, насколько успешны были старания Мирберга. Но девушка, видимо, избегала его, из чего он заключил, что дипломатическая миссия Мирберга не увенчалась победой.
Каридиус разыскал жену, и они пошли к дверям, провожаемые дружным хором пожеланий. Он улучил минутку и шепнул жене:
— Конни все узнала и сердится на меня.
— Как она могла узнать? — спросила Иллора.
— Ей сказал Мирберг. Я просил его.
— Какое свинство!
— Но я ведь сам просил его.
— Знаешь, ты все-таки возьми Конни. Наплевать на Крауземана. Хочешь, я поговорю с Конни?
Каридиус понял, что его жена несколько увлеклась коктейлями.
— Нет, нет, не нужно. Что ты ей хочешь сказать?
— Чтобы она не слишком доверяла Мирбергу.
— Чушь какая! — рассердился Каридиус. — Идем домой.
— Нет, не пойду. Я хочу поговорить с Конни… Конни мой друг… Конни… Конни!
Мисс Стотт отнюдь не принадлежала к числу женщин, охотно беседующих с женщинами. Она предпочитала мужчин. И на этот раз она подошла к Иллоре, заранее предвидя, что ничего интересного не услышит от этой миниатюрной блондинки.
— Конни, — серьезно начала та, — не верьте тому, что говорит мистер Мирберг.
Но тут коренастый адвокат вклинился между Иллорой и Конни и сказал достаточно громко, чтобы все трое его услышали:
— Каридиус, поедем сейчас все ко мне в контору?
— И моя жена, и Конни? — с удивлением переспросил член Конгресса.
— Да, тем более, что меня ждет там один ваш друг.
— Мой друг?
— Вот именно… Эссери… Помните, вы рекомендовали ему обратиться к нашей фирме?
— Да-а… и вы хотите, чтобы дамы ехали к вам… так поздно… чтобы повидать Эссери?
— Я хочу, чтобы вы и ваша жена отправились со мной и Конни. Мы хотим кое-что отпраздновать… и вместе с тем Конни хочет объясниться с вами по поводу одного недоразумения.
— В чем дело? — спросил Каридиус, поворачиваясь к девушке.
— Сол вам все расскажет, он обещал мне, — отозвалась Конни со смущенной улыбкой.
— Дело в том, — объяснил адвокат, — что Конни не сможет занять место секретаря, которое вы ей предлагали. Она… гм… очень сожалеет, но… гм… некоторые обстоятельства…
— Что же она намерена делать? — спросил Каридиус слегка сердитым и очень разочарованным тоном, который, по его мнению, был наилучшим ответом на вступление Мирберга.
— Сказать по правде, — улыбнулся Мирберг, понижая голос, чтобы окружающие не слышали его слов, — она намерена выйти за меня замуж.