"Внешняя жизнь Гончаровой так бедна, так бедна событиями, что даже и не знаешь, какие назвать, кроме дня рождения выставок".
Кажется -- самое простое, общее место. И, кажется, сердиться бы не на что. Но -- таинственность общих мест. И -- есть на что. Во-первых, неверность фактическая. Что такое жизнь, богатая событиями? Путешествия? Они были. Если не за границу (за одну границу), то по всему за край свету -- России. Встречи с людьми? С лучшими своего времени, с верховодами его. Американского наследства -- не было. Выигрыша в 200 тысяч -- тоже не было. Остальное было -- всё. Как у каждого, следовательно -- помножив на творческий множитель -- неизмеримо больше, чем у каждого.
Второе-- -- то такое внешнее событие? Либо оно до меня доходит, тогда оно внутреннее. Либо оно до меня не доходит (как шум, которого не слышу), тогда его просто нет, точнее, меня в нем нет, как я вне его, так оно извне меня. Чисто-внешнее событие -- мое отсутствие. Все, что мое присутствие, -- событие внутреннее. Событие, которое меня касается, просто не успевает быть внешним, уже становится внутренним, мною. О каких же тогда внешних событиях говорит биограф? Если о внешних событиях -- поводах, о внешних -- внутренних, куда же он девал все 800 холстов Гончаровой, являющихся -- тем или иным, но -- ответом на внешнюю жизнь. Если же о внешних -- внешних, недошедших (как шум, которого не слышу), оставшихся извне меня, несбывшихся, то не прозвучит ли его фраза так: "Жизнь Гончаровой удивительно бедна отсутствиями"... С чем и соглашусь.
"Жизнь Гончаровой так бедна, так бедна". Это ему со стороны бедна, потому что смотрит со стороны, извне себя, а не изнутри Гончаровой. Для него бы и та степь была бедна, у нее с той степи -- Апостолы. Жизнь Гончаровой была бы бедна, если бы Гончарова была паралитиком или всю жизнь просидела в тюрьме (задумчивое замечание Гончаровой, которой я это говорю: "Да и то..."). Пока Гончарова с глазами и с рукой -- видит и водит, -- Гончарова богата, как и где бы ни жила.
"Внешняя жизнь Гончаровой так бедна, так бедна..." А всего только одно слово изъять, и было бы правдой. Третье. Имя. Не гончаровская внешняя жизнь бедна, ибо у нее, для нее нет такой, а сама внешняя жизнь -- без Гончаровой: души, ума, глаза. Присутствие Гончаровой (собирательное) во внешней жизни и фразе -- гарантия богатства жизни и бессмысленности фразы.
Внешняя жизнь -- есть. Только не у Гончаровой. Внешняя жизнь у всех пожирателей, прожигателей, -- жрущих, жгущих и ждущих. Чего? Да наполнения собственной прорвы, тех самых "внешних событий", тогда как Гончарова, не ждущая, спокойно превращает их в повод к собственному содержанию.
Повод к самой себе -- вот внешние события для Н. Гончаровой. Содержание самого себя -- вот внешние события -- хотя бы для ее биографа. Банкроты отродясь. Примета пустоты -- за событиями гнаться, примета Гончаровых -- внешние события гнать. Да, ибо, неизбежно становясь внутренними, отвлекают, мешают в работе. И -- кажется, главное найдено: внешнее событие -- лишнее событие. Говорят об охране труда. Я скажу о самоохране труда. Об отборе внутренних событий, работе, если не впрок, то во вред. Рабочая единица не день, не час, а миг. Равно, как живописная единица не пласт, а мазок. Взмах данного мазка. Миг данного взмаха. Данного и мною данным быть имеющего. Ответственность -- вот "бедность" "внешней жизни" Гончаровой, радость, называемая аскетизмом, мертвая хватка в вещь, называемая отказом.
И еще одно, о чем не подумал биограф.
Есть люди -- сами события. Дробление события самой Натальи Гончаровой на события. Единственное событие Натальи Гончаровой -- ее становление. Событие нескончаемое. Не сбывшееся и сбыться не имеющее -- никогда. (Так же верно будет: родилась: сбылась). Скандал "Ослиного хвоста" или виноградное зернышко, завившее всю стену, -- через все Гончарова растет.
Биограф, не сомневаюсь, Гончаровой хотел польстить. Из ничего, мол, делает все. Да для Гончаровой ведь нет "ничего", пустой звук, даже и звук не пустой, раз -- звук. Не понял биограф, что, допустив хоть на секунду возможность для Гончаровой "ничего", -- ничего от нее не оставил, уничтожил ее всю. Возможность увидеть жизнь внешней -- вот единственная возможность жизни грешной [Сознание греха создает факт греха, не обратно. В стране бессовестных грешников нет]. Возможность не ощутить ничего -- вот единственная возможность ничего, ибо ощутить ничего (небытие) -- это опять-таки ощутить: быть.
(Все из себя дающий есть все в себя берущий: отдающий. Все -- только из всего.)
Возможность не -- то, чего заведомо лишена Гончарова.