Спаслись с разбитого судна. — Сторож. — Заснули как мёртвые.
У меня захватило дыхание от ужаса, я чуть не упал без чувств. Оставаться на разбитом судне, да ещё в обществе разбойников, это не шутка! Теперь во что бы то ни стало нам нужно было найти их лодку для спасения собственной шкуры.
Дрожа всем телом, мы пробирались ощупью по правому борту судна, и нам показалось, что прошла целая вечность, пока мы добрались до кормовой части. Но лодки решительно нигде не было. Джим едва держался на ногах от страха. Со мной было не лучше, но в этом я не признался бы ни за что в мире. Я потащил Джима вперёд, уверяя его, что, оставаясь на разбитом судне среди этих негодяев, мы всё равно погибнем. Мы поползли ещё дальше. Наконец мы достигли той части палубы, которая была уже залита водой, и вдруг — о, радость! — я увидел во мраке что-то чёрное на воде — это была лодка! Мы свободно вздохнули. Но только что я захотел вскочить в неё, как возле меня вдруг открылась дверь каюты и появилась голова одного из разбойников. Как он меня не заметил, это было просто чудо какое-то! Он повернул голову назад и шепнул:
— Убери ты этот проклятый фонарь, Билл! Он может нас выдать!
Негодяй бросил в лодку какой-то мешок и вскочил в неё сам. Это был Джек. Затем вылез Билл и тоже спустился вниз.
— Отчаливай! — прошептал Джек.
Я уже не мог держаться за борт, я почти терял сознание. Вдруг Билл сказал:
— Подожди немного. Ты хорошо обыскал каналью?
— Нет. А ты?
— И не подумал! Значит, у молодца вся его доля в кармане!
— Так пойдём назад! Нет никакого расчёта оставлять деньги здесь. Идём скорей!
— А не догадается он, что у нас на уме?
— Может быть. Всё равно! Идём!
Разбойники выбрались из лодки и побежали в каюту.
С быстротой молнии мы бросились в лодку. Мне казалось, что мы подхвачены каким-то вихрем. Вытащить нож, перерезать канат было делом одной секунды — и мы поплыли!
Мы не тронули вёсел, не проронили ни слова, мы даже не дышали. Беззвучно скользили мы среди мёртвой тишины вдоль разбитого судна и через две минуты были уже далеко. Судно исчезло во мраке. Мы были спасены!
Отплыв на двести или триста ярдов от судна, мы заметили блеснувшую над водой звёздочку в том месте, где была привязана лодка. Это был свет фонаря. Разбойники, очевидно, искали исчезнувшую лодку. Теперь они очутились в таком же отчаянном положении, какое готовили Джиму Тернеру.
Мы усиленно налегли на вёсла и поплыли в погоню за нашим плотом. Вдруг мне стало жалко разбойников. Я подумал, что хоть они и убийцы, а всё-таки я не вправе так жестоко расправляться с ними.
— Джим, — сказал я, — как только завидим на берегу огонёк, мы причалим и спрячем лодку, а я пойду к людям, выдумаю какую-нибудь басню и направлю их к разбитому судну, чтобы те негодяи не потонули, как крысы. Пусть уж лучше их спасут из воды, чтобы повесить как следует.
Но привести нашу мысль в исполнение нам не удалось. Буря снова разбушевалась и даже сильнее, чем раньше. Дождь лил ручьями; нигде ни огонька: всё спало. Мы плыли всё дальше и дальше и зорко смотрели вдаль в надежде наткнуться на плот. Через некоторое время дождь стал тише, хотя небо всё ещё было покрыто тучами и изредка сверкала молния. Вдруг при одной вспышке молнии мы увидели впереди что-то чёрное. Это был он, наш плот. Как же мы обрадовались нашему старому милому другу! Вскоре мы заметили на правом берегу огонёк; я хотел непременно высадиться на берег: участь трёх разбойников свинцом лежала на моей совести. Но так как лодка была доверху нагружена добычей, награбленной ворами, мы свалили всё в одну кучу на плоту, и я просил Джима ехать дальше, но через час зажечь огонь, чтобы по этому знаку я мог найти его.
Затем я поплыл к тому месту, где виднелся свет, — очевидно, это была деревушка. Я направил свою лодку прямо к береговому огоньку, стараясь разглядеть, что было впереди. Оказалось, это был свет фонаря, висевшего на переднем шесте парового катера. Я бросился искать сторожа и наконец нашёл его: он крепко спал на шканцах.[3] Я легонько толкнул его несколько раз и начал громко плакать.
Он вскочил на ноги и с испугом озирался кругом, но, заметив меня, зевнул, потянулся и мирно проворчал:
— Ну что там такое? Не реви, мальчуган! Что случилось?
— Что там такое?
Я, всхлипывая, говорил:
— Папа… мама… сестра… и…
Я не мог продолжать: рыдания прервали мою речь.
— Да не реви же, мальчуган, у каждого есть своё горе, и твоему, вероятно, можно помочь! Что случилось с отцом, матерью и сестрой?
— Они… С ними… Да вы здешний караульный, что ли?
— Да, — самодовольно подтвердил он. — Я капитан, судовладелец, матрос, лоцман, штурман и караульный — всё вместе. Часто я представляю собой единственного пассажира и единственный груз. Я не так богат, как Горнбек, и не могу швырять деньги, как он, но всё-таки я тысячу раз говорил ему, что я доволен моим положением и не хотел бы поменяться с ним. Потому что, говорю я, я признаю только жизнь моряка; да я лучше дам повесить себя, чем соглашусь жить в захолустье, где не знаешь, что делается на свете, — нет, нет, хотя обсыпьте меня золотом, говорю, я…
Тут я перебил его:
— Они не знают, что делать и…
— Да кто они?
— Папа… мама и сестра, и мисс Гукер. Ах, если бы вы были так добры, взяли бы лодку и поплыли туда…
— Куда? Где они?
— На разбитом судне.
— Как! На «Вальтер Скотте»?
— Да, да!..
— Боже милостивый! Как же они туда попали?
— Они не по своей воле попали туда.
— Ещё бы, я думаю! Боже ты мой, да ведь им несдобровать, если они сейчас же не уберутся оттуда. Да как же всё-таки они попали туда?
— Очень просто! Мисс Гукер была там в гостях в городе…
— В Бус-Лэндинге?
— Да, так она была в гостях в Бус-Лэндинге и под вечер хотела посетить одну подругу и там переночевать… ах, я забыл её имя. И вот вместе со старой негритянкой они сели в плоскодонку, да на реке потеряли весло, их понесло вниз по волнам, завертело и кинуло, на разбитый пароход… Плоскодонка пошла ко дну. Спаслась только мисс Гукер, которая ухватилась за разбитое судно и вскарабкалась на палубу. А через полчаса после этого проезжали мы на нашей лодке с рынка; была такая темень, что мы не заметили разбитого парохода, пока тоже не наткнулись на него, — и, разумеется, наша лодка пошла ко дну. Хотя мы все спаслись на разбитом судне, но Билли Випл не спасся — он утонул! Ах, это такое горе, такой хороший был мальчик, лучше бы я сам утонул!..
— Чёрт возьми! Вот удивительное происшествие! Ну и что же потом? Что же вы потом делали?
— Ну, мы кричали, кричали сперва, как сумасшедшие, но до берега далеко, и никто нас не слышал. Тогда папа сказал: «Нечего кричать напрасно; кто-нибудь из нас должен отправиться на берег и просить там помощи». Ну вот! Я один только умею плавать и потому должен был попробовать счастья. Медлить было нечего! Я бросился в воду. Мисс Гукер крикнула мне вслед, что если я не найду помощи на берегу, то должен отыскать её дядю и посоветоваться с ним, что делать. Я поплыл прямо к той деревушке, но где я ни стучался, где ни просил помощи, все отказывались. «Как, — говорили они, — в такую ужасную ночь? Нет, мальчуган, это было бы безумием, ступай на паровой катер, — если уж там тебе не помогут, то никто не поможет!» Вот я и пришёл. Ах, если бы вы захотели поехать взглянуть и…
— Клянусь честью, я бы с удовольствием, но кто же мне заплатит за труды? Твой отец…
— Ах, об этом не беспокойтесь. Мисс Гукер сказала, что её дядя, Горнбек…
— Как! Это её дядя? Так слушай же, мальчуган, видишь там огонёк? Хорошо… иди прямо туда и, когда придёшь, спроси там в кабачке Горнбека. Тебе сейчас его покажут. Только поспеши и не останавливайся по дороге… Ему надо всё рассказать поскорее. Да скажи, что я доставлю ему его племянницу в целости, пусть он не беспокоится и… Ну, проваливай, бездельник, беги что есть мочи! А я сейчас буду отчаливать!
Я сделал вид, что отправился по указанному направлению к огоньку, но скоро повернул, прокрался осторожно назад к моему спрятанному ялику, сдвинул его с мели, тихонько поплыл вдоль берега и притаился между дровяными барками, откуда мог видеть, поедет ли тот человек спасать погибающих. Я был очень доволен собой, потому что, думал я, не многие стали бы так стараться о спасении разбойничьей шайки. Я хотел бы рассказать об этом вдове Дуглас, она, наверно, похвалила бы меня за моё великодушное отношение к мошенникам.
Удивительно, право, какое участие принимают все добрые души в мошенниках!
Но вот катер тронулся в путь. Я тоже выбрался из моего убежища и поплыл к месту действия. Таинственно и мрачно вздымались среди волн обломки разбитого корабля. Вероятно, судно уже было доверху залито водой, так как оно быстро опускалось в воду. Остаться в живых на этих обломках не было никакой возможности, это было ясно. Я подплыл поближе, тихо окликнул тех молодцов, но ответа не было, да я и не жалел об этом.
Подошёл на всех парах и катер. Я осторожно отплыл на середину реки и, подняв вёсла, стал наблюдать. Я видел, как пароходик сновал вокруг разбитого судна, отыскивая бренные останки мисс Гукер в утешение бедного лишившегося любимой племянницы дяди Горнбека. Но, очевидно, владелец пароходика ничего не мог найти, а разбитое судно грозило каждую минуту опуститься на дно, увлекая за собою всё окружающее. Катер поэтому прекратил поиски и направился к берегу. А я налёг на вёсла и быстро поплыл вниз по течению.
Страшно долгим показалось мне время, пока я не увидел огонёк Джима. А когда наконец увидел, мне почудилось, что меня отделяет от него несколько миль. Наконец, когда я благополучно добрался до Джима, на востоке уже занималась заря. Мы причалили к одному маленькому островку, спрятали наш плот, затопили захваченный с разбитого парохода ялик, улеглись под навес и заснули как мёртвые.