В следующей главе Котику жизнь кажется инструментованной на Б без Р. По автору, Б без Р мнимая плотность, мнимый синтез, бормотанье баб, мнимооплотневших, которые в сущности те же воющие ветровые парки: "черная бабушка-жизнь", "сначала залегаем, как гусеницы, вылетаем, как бабочки, становимся толстыми бабами, досыхаем, как бабушки". Жизнь вся стала какой-то бабой, но оплотневшее Б на поверхности только; Р взорвалось самосознанием, чтобы оправдать M и победить Б, превращая его в БР, Р и Б борются: "я слаб, да, я раб: утопаю опять в бормотаньи баб". Этой бабой представляется мама сейчас: "денек, белоногий младенец, крича благим матом, бежит уж в дугу вековую небесного свода, косматые мамы за белым младенцем пустились: с сосредоточенным бешенством, и -- совершится убийство: минуты зати-кают каплями крови и слез; душегубки колонною плакальщиц станут направо и станут налево, и кто-то бородатый, и кто-то крылатый косматою митрою встанет над гробиком, будет отчитывать громко он: бери, бери, бери, бери, бербери папа рассказывал раз о великом персидском пророке, по имени: "Зороастр", -- и я вижу во сне -- продолжают они заколачивать гробик, пока он не лопнет лучами сторукого солнца: -- Агуро-Маздао".
Оплотневшая мнимость Б, оплотневшая мнимость мира стремится убить младенца "Я" и утопить его в бормотании баб, в вое хаоса, но взрывающая сила Р, сила актуализирующегося папы, превращает Б в БР, в бремя времени, оправдывая маму, -- связано это и сюжетно. Мама с папой помирились и устроили елку: папа, надевши бумажный колпак, точно митру, обвесив себя золотой бумажной цепью, ходит таким "Зороастром". ЗОР -- звук солнца, звук разрыва: "зор -- есть ядро, оно солнечный взор, стр -- лучи во все стороны. Зороастр -- есть распростертый лучами на все из духовного светожара души", читаем мы в "Глоссолалии".