Следующий круг, обнимающий главы: от главы "Михаилы" до главы "Спутник", вводит нас, сначала, как будто в поверхность только основного мотива, но за нею, потом, открывается нам углубление новое.
Глава "Михаилы" едва ли не самая четкая по своим очертаниям в "Эпопее". В ней описаны именины папы и гости, собравшиеся у Летаевых. Поразительна острая портретность каждого из них, все они очень определенны, очень четки. Они были бы историческими масками, если бы не было дано углубляющего фона. Что же может соответствовать статическим фигурам, портретам слишком определенным уже? Они не индивидуальности, не живые конкретности еще, так как слишком они определенны и в определенности замкнуты: соответствуют им "мраки". Котик вышел в гостиную после ухода гостей: "кресла стояли во мраке, и в креслах сидела компания мраков, -- и передразнивала тут сидевших гостей; и такие же мраки взирали в оконные стекла тяжелыми взорами; мраки стояли под легкими шторами; мраки стояли шпалерой немых кавалеров, надев свои фраки".
Так, видим мы, здесь разделены застывшие формы и мраки; они соответствуют друг другу, они выражают поверхность разделения разума и хаотического, поверхность застывшую. Мысли о соединении здесь нет. Две лейт-фразы о времени в этой главе выражают тоже: "сколько раз именинничал папа, и будет еще именинничать он, а, уж там поглядишь, и ударная старость стоит со своим даром, с неблагодарным ударом".
Как видим мы, тут главные звуки Д, Др и Дар -- выражают застывшую форму моментов; падающий удар определенного, но изолированного момента или такой же его дар определенно разорванных, временных моментов дан тут: поэтому страшна старость, что она удар, а не один из моментов движения, движения тут нет; и соответствует этому вторая лейт-фраза: "в прибежное время бежим неизбежно". Это соответствует первому. Здесь основной звук Ж, сплошная жаровая расплавленность, безвременность; мы все не живем, а "бежим неизбежно", сама необходимость расплавлена в бег, в неизбежность, все бежит, все кипение. Застывшей форме соответствует расплавленность бега.
Так видим мы поверхность мотива.