Комната на вилле Лейна. Диван, над ним на ковре — оружие, щиты, шлемы. Рядом с диваном — стол с кофейным прибором, слева — микротелефон двусторонней связи и радиоприемник, изображающий земной шар с медным меридианом на массивной медной подставке На диване возлежит Артур Лейн, молодой человек с приятной, располагающей улыбкой, слушает радио. Рядом с ним, небрежно покуривая, — Кристич.
Явление 1
Голос Ганны (по радио) …Промышленное производство по сравнению с тысяча девятьсот сорок восьмым годом увеличилось на треть. В тяжелой индустрии повышение на двадцать процентов. Враги республики за границей…
Кристич (подмигивая). Это о вас, сэр!
Голос Ганны. …и внутри республики…
Лейн (в свою очередь подмигивая). А это о вас.
Голос Ганны. …злобно нападают на нас. Им, видите ли, не нравится, что мы стали на путь развития тяжелой промышленности. Одно это говорит, что мы на правильном пути. (Аплодисменты.)
Лейн. Да, ей не откажешь в остроумии.
Голос Ганны. …Но это только начало прогресса.
Часы бьют десять раз.
Лейн (выключает радио). Только начало — вы слышали? (Нажимает кнопку микротелефона.)
Зажигается зеленый глазок.
Вы, там! Радио передает доклад Ганны Лихта на пленуме Центрального Комитета компартии. Вы записываете его?
Голос. Но, сэр, он напечатан в газетах.
Лейн. Важна интонация, понятно? Где-то неуверенность, где-то сомнение… Не рассуждать, Стрэнг!
Голос. Слушаюсь, сэр.
Глазок тухнет.
Лейн (в бешенстве). В посольстве полно бездельников! (Помолчав.) «Начало прогресса»! Каков же будет конец?
Кристич (спокойно). Он ясен, сэр.
Лейн. Просто не знаешь, куда спрятаться от этого коммунизма.
Кристич (окидывая взглядом комнату). Ну, сюда-то он не проникнет.
Лейн. Единственное место, где я могу после работы покейфовать и встретиться с… гм… друзьями, не будучи доступным… гм… охране мистера Венты. Ах, аббат, работать здесь почти невозможно. Тысячи глаз следят за нами. Это ужасно!
Кристич. Зато вам повезло у нас, сэр. (Помолчав.) Кстати, здесь я не аббат, а агроном.
Лейн. Пустое! Я звал и знаю вас как аббата.
Кристич (елейно). Папа и Тито — мои господа.
Лейн. Слушайте, когда Тито покончит с этим «национальным социализмом»? Скажите этой вашей свинье: у нас есть на примете человек почище его. Пусть поскорее кончает эту комедию, иначе…
Кристич (сдерживая ярость). Сэр, если только он кончит эту комедию, мы вылетим в трубу. (Смиряясь.) Но вам не стоит огорчаться! Сказав «а», он уже дошел до ижицы.
Лейн. Посмотрим. Нет, аббат, война, только война разрядит эту отравленную атмосферу! Пять-десять атомных ударов— и мы приобретем всю планету, не потеряв ни одного солдата.
Кристич. Как знать… Солдаты тоже нужны.
Лейн. Это забота Европы. Мы ей — доллары, она нам — солдат.
Кристич. Что ж, все идет так, как вы хотите.
Лейн. Далеко не все, аббат. Кроме того, для нового порядка, который будет установлен в этой сумасшедшей Европе, нужны надежные люди, а где они? В Италии и Франции — кипящий котел… Здесь почти безнадежно…
Кристич. Не следует унывать, сэр. Скажем, тот же Петр Мрачек. Я бился с ним целый месяц и уж думал, что все пропало. Фанатик, чистая жизнь — не подкопаешься. (С торжеством в голосе.) Но недавно я напал на одну его страстишку… Сэр, сейчас он будет здесь!
Лейн (пораженный). Петр Мрачек?
Кристич. В каждой жизни, сэр, можно найти кусочек грязи и сделать из нее гору. Я увидел этот кусочек… Он пошел на удочку. Теперь он наш. (С готовностью.) Я ваш друг, и я бескорыстен. Я уступаю вам этого Мрачека.
Лейн. О, спасибо, спасибо, аббат! Это большая находка! Но ведь и мы немало сделали для Тито! Благодарю вас!
Кристич (подчеркнуто любезно). Пожалуйста!
Лейн. Но достаточно ли крепок крючок, на котором вы держите своего друга? Достаточно ли надежен, чтобы он мог… ну, скажем, не слишком удивиться, увидев нас здесь вдвоем? Как никак я американский атташе, а вы мученик режима Тито, принятый в объятия народом этой страны.
Кристич. Крючок крепче стали. Он называется честолюбием, сэр.
Лейн. Вы молодчина! У вас можно кое-чему поучиться. Ну, а каковы ваши успехи на агрономическом поприще? (Смеется.)
Кристич (со вздохом). Ужасно! Я должен стараться изо всех сил. И как иначе? Я ругаюсь с трактористами, забочусь о хорошем урожае… (Озабоченно.) У нас в окружном комитете партии — женщина. Чистая ведьма, сэр! Она не спускает с меня глаз. Это очень неприятно.
Лейн. Пустое! Мы сделаем из нее фарш или ростбиф — по вашему вкусу. Кто она?
Кристич. Некая Магда Форсгольм.
Лейн. А, жена этого молодого заносчивого генерала. Виноват. (Включает микротелефон.)
Загорается желтый глазок.
Гарри, а ну-ка, мальчик, разыщите номер «12-А».
Глазок тухнет.
Значит, вам приходится лезть из кожи? Ах-ха-ха!
Кристич. Что делать!
Входит отец Петр.
Явление 2
Кристич (с кривой ухмылкой). Друг мой, наконец-то! Знакомься: мой старинный приятель — Артур Лейн.
Отец Петр. О! Я так счастлив, сэр! О вас много говорят в нашей стране!
Лейн. Польщен, святой отец. Хорошо говорят или…
Отец Петр. Всяко. Если не ошибаюсь, вы тот самый Артур Лейн, который приехал к нам из Венгрии?
Лейн (сквозь зубы). Да.
Отец Петр. У вас там случилась, мы слышали, неприятность. Вас, говорят, попросили оттуда.
Лейн. Невозможные люди, святой отец. Чистые троглодиты. Никакого уважения к международным законам и обычаям.
Отец Петр. Увы! И у нас, знаете… Одним словом, сэр, вы здесь тоже не слишком популярны.
Лейн. Я не ищу популярности.
Отец Петр. Разумеется. И зачем? Ваши дела такие секретные, что лучше уж быть в тени, не правда ли?
Лейн. Гм!
Кристич. Я очень рад, милый друг мой, что ты не удивился, увидев меня в обществе мистера Лейна.
Отец Петр. Бог с тобой, Мичо! Я уже давным давно перестал удивляться чему-либо.
Кристич. Видишь ли, Петр, я не мог сказать тебе всего там… Не мог, понимаешь, объяснить до конца цель своей миссии в этой стране. Не та обстановка, да и ты упорно уклонялся от разговоров на политические темы… Я должен сообщить приятную весть: святейший папа прислал благословение тебе. Видишь, он еще любит тебя!
Отец Петр. О, такая милость!
Кристич. Да-да! Он полагает, что, пожалуй, пора положить конец распрям в церкви твоей страны и… и склонить колена перед святым престолом.
Лейн (воодушевляясь). Именно! Святой отец, единение всех сил мира против сил зла сейчас просто необходимо. Нам трудно, и нам нужна ваша помощь. Как может мировая цивилизация в ее борьбе с коммунизмом обойтись без католической церкви, судите сами!
Отец Петр. Да, это невозможно.
Лейн. Вот видите!
Кристич (воркует). Ну, разумеется, папа простит тебе твои заблуждения, друг мой. Более того, он готов поставить тебя во главе объединившейся церкви этой страны.
Отец Петр. Папа так добр ко мне.
Кристич. Я же говорил тебе!
Лейн. Кардинальская шапка обеспечена, святой отец. Положитесь на меня, папа — наш добрый друг!
Отец Петр. Достоин ли я такой чести?
Кристич. Полно, полно!
Лейн. Разумеется, мы не требуем, чтобы святой отец немедленно сделал сальтомортале. Мы понимаем ваши трудности. Ведь это политика, а не цирк.
Отец Петр. Политика дальнего прицела, — кажется, это так называется? (Помолчав.) Кардинальская шапка! Гм! Заманчиво.
Кристич. На меньшее и не думай соглашаться. Торгуйся с сэром Артуром до седьмого пота! Он скряга и обманет — недорого возьмет. (Смеется.)
Отец Петр. Вероятно, я получу от сэра Артура письменные гарантии, не так ли?
Лейн. За нами дело не станет, святой отец! Начинайте свой поворот к Риму — и бумага будет составлена по всей форме.
Отец Петр. Отлично, мы сговорились.
Кристич. Ты настоящий католик, друг мой! Я горжусь тобой!
Лейн. Кстати. Не можете ли вы, святой отец, помочь нам… Этот канал… Он мешает нам… Нельзя ли с помощью преданных святому престолу людей… гм… Одним словом, вы понимаете меня…
Отец Петр. Нет, я не понимаю вас. Прощайте, сэр. До свидания, милый друг мой. (Уходит, низко опустив голову, полный раздумья.)
Молчание.
Лейн. А вдруг он отсюда… (Вздохнув.) Попы-коммунисты! Кошмар!
Кристич. Петр — не коммунист. Он просто любит власть и почет. И все это впереди у него.
Лейн. Он мой, аббат? Вы же обещали…
Кристич. Я сказал — забирайте!
Лейн нажимает кнопку микротелефона. Загорается желтый глазок.
Лейн. Гарри, где номер «1-А»? Почему его нет до сих пор?
Голос. Сэр, я не могу разыскать его.
Лейн, Может быть, он у номера «27-Б»? Позвоните к ней.
Голос. Слушаюсь. Номер «18-А» здесь, сэр.
Лейн. Прошу.
Кристич. У вас все люди под номерами, сэр?
Лейн. Те, которые уже наши, идут под литерой «А». Те, которые сотрудничают, но еще, гм, не оформлены…
Кристич. То-есть не получают долларов?
Лейн. Да, эти идут под литерой «Б».
Входит мрачная Симона Глурда.
Явление 3
Лейн. Салют! Поглядите, аббат, что делается с людьми после возвращения в любимое отечество… Наша уважаемая мадам расцвела на родной земле!
Симона (грубо). Ладно, смейтесь. Кейфуете?
Лейн. Уик-энд, мадам, уик-энд. Прошу разделить со мной мой кейф. Но на вас нет лица! В чем дело?
Симона (у нее повадки голодной волчицы). Сэр, мне и моим людям перед отъездом из американской зоны обещали приличные условия.
Лейн (с издевкой). Ах, простите, я и забыл заказать вам номер-люкс в самой роскошной гостинице столицы. (Нагло.) Поговорите у меня! Кажется, вы хотите получить назад свою таверну и поместья? Не думаете ли вы, что мы принесем все это на золотом блюде? Да, я кейфую, а вы должны работать.
Симона. Сигарету, сэр. Спасибо. (Глубоко затягивается.) Что прикажете, сэр?
Лейн. Люблю мужской разговор. Но, мадам, я не занимаюсь мелочами. Я пригласил вас сюда, чтобы познакомить вас с вашим шефом. Аббат, мадам — номер «18-А». Она и все, кто с ней, — ваши люди. Заставьте их хорошенько поработать. Они обленились!
Симона. Я ищу кадры, сэр. Линия на зажим богатых фермеров — неисчерпаемый источник для нас.
Лейн (подхватывая). О, хорошая идея! Слушайте, мадам, а если потуже завернуть гайку? Я говорю о нажиме на кулаков. Если, скажем, правительство даст понять, что пришла пора готовиться к ликвидации этого класса?
Симона. Мы обеспечим десяток восстаний.
Лейн. Эт-то надо об думать.
Симона. Сэр, я с радостью буду работать под руководством аббата. (Короткий поклон Кристину.) Но я полагаю, что и у него нет оружия.
Лейн. Вы молодчина! Укажите пункты приема оружия — нам этого добра не занимать. И не хныкать!
Симона. Побывали бы в моей шкуре. Меня чуть не сцапали в таверне, за мной гоняются люди Венты, мне пришлось выпрыгнуть в окно из квартиры этой канальи Швердовой. У меня все тело в синяках.
Кристич. Поставьте примочки. А вообще, должен заметить, мадам, вы лодырничаете. Сегодня двадцать третье июня. Что вы сделали за этот месяц?
Симона. Мы убили коммуниста Янека Свидло. Мы сожгли скотные дворы в кооперативе Мины Варра. Сегодня мой человек сжег ферму Косты Варра.
Кристич. Знаю я этого человека. Он такой же ваш, как и мой.
Симона (не сдаваясь). Нет, он мой, вы связались с ним позже и через меня. Он обещал взорвать силосную башню…
Кристич. А, пустое!
Лейн (рассудительно). Позвольте не согласиться с вами, аббат. Поверьте практику, дело не в ничтожности объекта. К сожалению, более крупные объекты… Например, плотина на канале…
Кристич (мечтательно). Взорвать бы ее накануне открытия! Подарочек к их национальному празднику!
Лейн (вздохнув). Да, это был бы славный бизнес!
Кристич. К сожалению, сэр, охраняется, как казначейство…
Лейн. Ничего, и там есть наши друзья. Но суть не в том, чтобы заниматься только крупными объектами. Суть в том, чтобы они каждую минуту чувствовали, мадам, что вы существуете и работаете. Они строят — мы разрушаем, не важно что. Это необходимо для поддержания духа в наших друзьях.
Симона. Откровенно сказать, друзей у нас маловато, сэр. А те, кто есть… В лучшем случае — без вершка уголовники.
Лейн (сурово). Мы не моралисты, мадам! Еще одно дело. Мадам, вы знаете Магду Форсгольм?
Симона (хрипло). Еще бы!
Лейн (мягко). Она не нравится вашему шефу и мешает мне. Мешает присоединить к числу наших… гм… друзей очень нужного человека. Этот объект надо уничтожить… Такого дела они не смогут замолчать. Надо бить на воображение. Или сжечь сельский кинотеатр, разумеется, когда там будут люди. Правда, у них останется для сборищ ваша бывшая таверна, и если рассуждать строго логически, надо бы взорвать и ее…
Симона (угрожающе). Ну-ну!
Кристич (ласково). Мадам, а жертвы во имя счастья любимой родины?
Симона (грубо). Взорвите сотню любых таверн во имя счастья любимой родины, но не эту.
Загорается желтый глазок.
Голос. Номер «1-А» здесь, сэр.
Лейн. Сию минуту, Гарри. (Торопливо.) Господа, я занят. Аббат, наметьте операции на ближайшее время, учтите кадры мадам Симоны, назначьте места свиданий и пункты приема оружия.
Часы на камине бьют одиннадцать раз.
Кристич. Ого, уже одиннадцать! Мне пора домой, сэр.
Симона (уныло). А у меня нет дома.
Лейн (холодно). Сегодня можете переночевать здесь. Будьте здоровы. И работать, работать! Плотина на канале, мадам, — это первая очередь.
Симона и Кристич уходят. Лейн нажимает кнопку микротелефона. Загорается желтый глазок.
Гарри, не выпускайте из виду этих попов. Следите за ними в оба…
Глазок тухнет. Входит Штрингис.
Явление 4
Лейн (чрезвычайно радушно). Салют, друг! Благополучно добрались до моего… гм… блиндажа?
Штрингис (сердито). Сэр, впредь никаких звонков к номеру «27-Б». Этот канал должен быть вне подозрений.
Лейн (поспешно). Простите! Не учел.
Штрингис. И скажите мадам, чтобы она больше носа не показывала к номеру «27-Б». Вы что, хотите завалить ее?
Лейн. Мадам будет предупреждена. (Участливо.) Вы расстроены? Кофе?
Штрингис. Налейте. (Озлобленно.) Вента копается в архиве концлагерей гестапо. Моего дела там нет. Вы понимаете, чем это пахнет?
Лейн. Бессилен. Вы знаете, где эти дела.
Штрингис. Все еще не верите? Уж не думаете ли вы, что я работаю на вас потому, что вы приставили к моему горлу нож?
Лейн (ласково). Как можно, Штрингис! Мы друзья…
Штрингис. Признаться, мне плевать на то, почему и как я ив Сюрте-Женераль, которая завербовала меня в том проклятом концлагере, попал в вашу разведку… Наплевать! Да, я тогда смалодушничал…
Лейн (участливо). Ну, зачем эти тяжелые воспоминания?
Штрингис. Я сегодня настроен на откровенность. Да, смалодушничал. В юности я искал остроты переживаний… Пошел в компартию, потому что она была в подполье… Потом понесло меня в Испанию… Боялся там до обмирания и был рад-радешенек, когда нас спровадили во Францию. А режима концлагеря не выдержал. Пообещали денег, волю — в общем, попался! Да, так оно было. (Неожиданно твердо.) Но теперь меня ведет идея. Понятно? Идея, Лейн!
Лейн (ласково). Мы уважаем и ценим вас, друг мой, как раз за вашу идейность. Головорезов, вроде мадам Симоны, мы держим в черном теле.
Штрингис (с отчаянием). Нет, вам не понять меня, Лейн! Судите сами: я противник этого строя, а должен работать на него за десятерых. И что прикажете делать? На мне скрещены десятки тысяч глаз, я должен быть, ха-ха, примером для строителей социализма! Ни одного промаха, Лейн, ни одного скользкого слова! А этот Вента, чорт бы его побрал! Я дрожу под его взглядом, как паршивая собачонка.
Лейн (с тяжким вздохом). Понимаю, дружище, но что делать? Собственно говоря, хоть вы и строите как будто бы для их социализма, но в конечном-то счете строите для себя.
Штрингис (мрачно). Когда это еще будет? Да и будет ли вообще?.. Этот строй, Лейн, — твердыня, страшная твердыня. «Стройте, для себя»! До этого еще надо дожить. А дожить — это, знаете… Сам народ разоблачает нас и хватает за шиворот. Скажу откровенно: никакой базы в народе у нас нет и быть не может.
Лейн (зло). Мне не нравятся ваши слова, Штрингис.
Штрингис. Удивительно, до чего вы тупые люди, Лейн. Под вашими ногами горит земля, Лейн, поймите это! Только война… Да и то бабушка надвое сказала…
Лейн (с крайним раздражением). Я не понимаю, чего вы от нас хотите? Мы не трогали вас десять лет. Мы прилагаем все усилия, чтобы вознести вас на гору. Мы не посылаем вас на диверсии. Ваша задача остается прежней: подрывать боеспособность партии и ее притягательную силу. Вызывать сомнение в правильности курса. Создать, хотя бы в подполье, второй руководящий центр партии. Стараться оторвать страну от Советов. Сеять неверие в дело Сталина. Все ясно, друг мой.
Штрингис. Не так-то все просто. У партии тысячи глаз.
Лейн (властно). Довольно хныкать, Штрингис! И вот что: я стал сомневаться в вас. Мне нужны реальные доказательства, что вы по-прежнему с нами. Что я получу от вас сегодня?
Штрингис (швыряет на диван бумаги). Сверхсекретные документы. Копии с подлинников.
Лейн (размякнув). Благодарю. Друг мой, нельзя ли пустить в воздух плотину на канале?
Штрингис. Нет… Только саботаж. Но и это удается с трудом. Еще одна задержка в темпах — и меня погонят с канала. И меня и начальника строительства.
Лейн нажимает кнопку микротелефона. Зажигается желтый глазок.
Лейн. Гарри, где же, чорт побери, номер «12-А»?
Голос. У аппарата, сэр. Только сейчас связались с управлением строительства.
Лейн. Здравствуйте, дружок. Ну, когда же наконец вы познакомите нас с вашим шефом?
Голос. Сэр, я веду с ним работу, но — сильные влияния. Им занялась сама Ганна Лихта. Очевидно, почувствовала что-то неладное. Он и сейчас у нее.
Лейн. Не надо позволять ему бывать там. Не жалейте ничего, дружок, больше развлечений.
Голос. Я вызвал его от Ганны Лихта. Я тороплюсь, сэр.
Лейн. Не надо. Это слишком крупная ставка, чтобы, не раздумывая, ставить ва-банк.
Голос. Понимаю, сэр. До свидания, сэр.
Желтый глазок гаснет.
Лейн. Речь идет о министре обороны в вашем кабинете…
Штрингис. Кабинет министров! Медведь еще бегает, а вы… (Пренебрежительно.) Значит, зацапали и этого мальчишку?
Лейн. Почти. Молод, чертовски честолюбив, но в ваших руках будет паинькой. Как видите, я озабочен вашим будущим.
Штрингис (насмешливо). Бросьте! Вы заинтересованы только в одном — взорвать плотину… Марк Пино? Гм… Не уверен.
Лейн. Ох, у вас совсем дурное настроение.
Штрингис. У вас есть еще дела ко мне?
Лейн (поспешно). Да-да! Если не ошибаюсь, номер «27-Б» после пленума ЦК несколько изменила свою политику? Я говорю о проблеме зажиточных фермеров.
Штрингис. Ее заставили быть круче с ними.
Лейн. И хорошо!
Штрингис. Вздор! Вы ничего не понимаете! Зажиточные фермеры — все-таки какая-то наша опора.
Лейн. Да, но эта опора будет несравненно крепче, если номер «27-Б» возьмет более жесткий курс на ликвидацию кулаков. Пустите малюсенький слушок-и они взбесятся. Они пойдут за любым, кто поманит их и пообещает возврат к прошлому влиянию.
Штрингис (помолчав). Серьезное предложение.
Лейн. В особенности в свете международных событий. Война, восстания мужиков…
Штрингис (зло смеется). Вы с ума сошли! Народ раздавит кулаков в три счета, подними они только голову.
Лейн. Нет, положительно, вы сегодня не в духе. Вам не нужны?.. (Побренчал в кармане монетами.)
Штрингис. Вы должны мне слишком много, чтобы считаться на ходу. Всего хорошего. (Уходит.)
Лейн с жадностью читает бумаги, принесенные Штрингисом. Нажимает кнопку. Загорается желтый глазок.
Лейн. Гарри, следите в оба глаза за этим типом. Я перестаю ему верить… Позвоните Стрэнгу, пусть держит наготове шифровальщика, я сейчас пришлю первосортный товар. И попросите сюда мадам.
Желтый глазок гаснет. Лейн читает бумаги. Входит Симона.
Явление 5
Лейн (томно). Мадам, мне скучно!
Симона. А вы женитесь, сэр.
Лейн. О нет, это еще скучнее. Сигарету, мадам? Женщины вашей страны бегают от нас, словно мы чумные.
Симона. Может быть, оно так и есть?
Лейн. Не надо острить, мадам.
Загорается желтый глазок.
Голос (полный паники). Сэр, мы потеряли из виду этих попов. Агенты Венты на территории виллы, сэр.
Лейн (в ярости). Бездельники! Откройте все двери, пусть входят. О чорт! Мадам, как вы думаете, который же из этих попов продал меня?
Симона. Что мне до ваших попов? Вы подумали, что же будет со мной?
Лейн (хладнокровно). Мадам, вам все-таки придется пострадать за счастье любимой родины.
Занавес