Было одно время — это было в 1933 году, — когда некоторым нашим авиаторам казалось, что с имевшимися в их распоряжении моторами уже нельзя выжать из самолетов большую скорость. Достигнут, мол, предел, и, чтобы перешагнуть его, нужны более мощные двигатели.
Инженеры Харьковского авиационного института имели на этот счет свое мнение. Они не только внимательно изучали все, чем к тому времени располагала авиация, но и отчетливо представляли себе пути, по которым пойдет увеличение скорости.
Харьковчане работали дни и ночи, работали с упоением и самопожертвованием. В них горел огонь творчества, их стремления были благородными, а цель очень заманчивой. Эта работа на первых порах встречалась с сомнением. Одни говорили: «Гм… посмотрим», и устранялись от помощи. Другие высказывались так: «Идея хорошая, но что из нее выйдет, трудно сказать».
Нехватало инструментов и материалов, приходилось выпрашивать на заводах, приносить из дому. Нехватало рабочих, — инженеры сами становились к стапелю. Прошел не один месяц, прежде чем харьковчане сумели показать плоды своего труда. Они построили новый самолет, применив в его конструкции все известные тогда в авиации новинки, сделали изящными и обтекаемыми его внешние формы, поставили серийный отечественный мотор и попросили опробовать свое детище — «ХАИ-1», как они его назвали.
Летчик Краснокутнев, которому поручили испытать этот первый скоростной пассажирский самолет, не мог им налюбоваться.
Самолет радовал взор красотой своих форм. Его мотор был закрыт удобным и хорошо обтекаемым капотом. Переходы от одной части самолета к другой были тщательно «зализаны», а немногочисленные выступающие наружу детали прятались под плавными обтекателями. Вся поверхность машины была отполирована, и настолько гладко, что в нее можно было смотреться, как в зеркало. Впервые в Союзе харьковчане установили на своем самолете убирающиеся шасси, и все это, вместе взятое, дало возможность многоместному пассажирскому самолету развивать скорость на 60–70 километров больше скорости иного одноместного истребителя. Харьковчане имели заслуженный успех.
Летчик Краснокутнев с удовольствием испытывал «ХАИ-1». Какой же летчик, да еще испытатель, может равнодушно относиться к машине, которая летает быстрее всех?! Он сделал много испытательных полетов. Некоторые из строителей машины участвовали в них. И те, кто летал, и те, кто дожидался на земле, с одинаковым вниманием слушали после каждой посадки замечания летчика. Специальная бригада быстро и хорошо устраняла замеченные недостатки. Но однажды «ХАИ-1» «согрешил» настолько явно, что замечаний летчика не потребовалось: все было и так ясно.
После одного из испытательных полетов Краснокутнев повел машину на посадку. Едва она коснулась колесами земли, как вдруг обе ноги шасси сложились, и машина оказалась лежащей на брюхе. Всех, находившихся в ней, слегка встряхнуло, но зато вылезать из самолета на землю оказалось очень легко: машина поступила, как ученый слон, опустившийся на колени, чтобы облегчить высадку своим пассажирам.
«ХАИ-1», конечно, тут же подняли, поставили на ноги и осмотрели. Повреждения оказались пустяковыми. Их тут же устранили.
Так впервые и помимо желания летчика в нашей авиации произошла посадка самолета с убранными шасси, или, как ее еще называют, «на живот». При этом «ХАИ-1» дал ответ тем, кого волновал вопрос: а что случится, если механизм шасси вдруг откажет? Это оказалось не таким страшным, как некоторые представляли себе. Наоборот, теперь всем летчикам известно, что в ряде случаев выгоднее и безопаснее приземляться с убранными, чем с выпущенными, шасси.
Что же касается самолета «ХАИ-1», то его посадочное устройство улучшили, и оно больше самовольно не убиралось.