Первое, что удивило Митю, это сама банька - низенькая, покривившаяся, почерневшая. Она стояла съежившись среди крупных елей; за время, в которое банька состарилась, ели успели вырасти и превратиться в могучие деревья.
Под навесом стоял стол. Сеня и здесь не забыл постучать по нему: дескать, принимай, избушка, гостей.
На месте старого очага развели огонь. Тут же висели таганы, и Митя сказал:
- Не хватает лишь котелочка.
- А если котелка нет, в чем будем варить рябчика?
- Как нет?.. Сколько раз ты твердил мне об охотничьих «неписанных законах».
Пуговицы ватника у Мити расстегнуты, гетры спустились, поля шляпы еще сильнее отвисли. Да и сам он сильно устал. Только похудевшее лицо было веселым, и глаза задорно блестели.
Сеня погладил Буско.
- Отдыхай, дружище, - сказал он собаке. - Скоро займусь белками. Поужинаешь.
- А ты на мой вопрос ответь… - не унимался Митя. - Где, говорю, твои «неписанные законы»? В чем будем варить?
Сеня казался удивительно спокойным и даже чересчур медлительным. Он снял лаз. Ремень, на котором висел в ножнах охотничий нож, туго перетягивал его сукман. Вместо шапки на голове подшлемник. Митя даже расхохотался:
- Леший разберет, на кого ты похож. Пугало какое-то.
- Ты, Митя, болтун, - улыбнулся Сеня, и эта улыбка показалась Мите особенно понятной. - Думаешь, дрова, которые ты положил в костер, сами к баньке пришли? Попробуй-ка поискать сухие дрова в такую темень! Зажги бересту, посмотрим хозяйство.
В коридорчике баньки они увидели аккуратно сложенную поленницу дров уже не свежей разделки, и не верилось, что дед Матвей обитал здесь всего лишь несколько дней назад. Это был неприкосновенный запас дров, который может сохраняться тут целыми годами, пока не потребуется в исключительных случаях.
- Разве мало бывает у охотников непредвиденных случаев, как, например, у нас, - объяснил Сеня. - А теперь посмотри вот сюда: здесь должны быть спички или огниво.
Спички и огниво с кремнем лежали на месте.
- Это что такое?- спросил Митя, увидев тут же лоскуток, похожий на коричневую замшу.
- Это трут. Сделан он из березового гриба, сварен вместе с золой, высушен и размягчен. Смотри, какой мягкий. Сейчас попробуем высечь огонь.
Сеня отделил кусочек трута, положил его на краешек кремня, который держал в левой руке, и стал ударять огнивом о кремень. При каждом ударе летели искорки. Трут, очевидно, отсырел и не сразу зажигался. Но вот угодила в него более сильная искра, и он задымил.
- Теперь его надо раздуть… Понял?
- Понял. Дай я высеку огонь.
- Потом будешь практиковаться, - сказал Сеня и стал показывать остальное хозяйство. - Вот тебе котелок, две ложки, соль. В этом бураке должны быть сухари… Точно: сухари! Ну, что, признаешь «не-писанные законы»?
- Вполне признаю и одобряю, - согласился Митя.
Банька была тесноватой. В малюсенькую дверь надо было проходить сгорбившись. Против двери-каменка. Между потолком и полом деревянный настил полок.
- Не скажешь - не черная баня. Вместо окошка - квадратное отверстие, дымоотвод - тоже в стене, только круглый,- удивился Митя.
На стенах были палочки, на спицах большой запас лучины.
- Вот и все заведение. Довольно просто.
Они вышли из баньки и разделили между собой работы: Сеня затопит каменку, снимет шкурки с белок; Митя сходит за водой, ощиплет и сварит рябчика.
Вскоре из дверей и дымохода баньки стал валить густой дым. Его подхватывал разъяренный ветер и, как взбитую шерсть, тут же относил в пушистые ветки елок. На кончике охотничьего тагана повис котелок.
- Помнишь, Сеня, вчера твой дед начал рассказывать про Огненное болото… Ты не спрашивал его после моего ухода?
- А ты как думаешь?
- Тогда расскажи, - быстро придвинулся к Сене Митя.- Хотя бы коротко.
Сеня во всем подражал деду. Он сидел на обрубке, заменяющем табурет, и при свете костра не спеша снимал беличьи шкурки. У ног его лежал Буско, ожидая обещанный ужин.
- Тебе хочется знать про Огненное болото?- спросил Сеня и встал.- Поди-ка сюда,- и он направился к баньке.- Посмотри на дверь. Видишь, состругано здесь? Здесь смолой был намалеван крест. Это дед уже при мне его состругал. Мой прадед нарисовал, чтобы от баньки нечистую силу отогнать.
- Очень забавно, - воскликнул Митя, думая о том, какое это имеет отношение к Огненному болоту. Он вошел в баньку, чтобы посмотреть, как горят дрова в каменке.
Дрова пылали жарко. Даже в просветы между булыжниками прорывались язычки пламени. Вся банька была заполнена густым и горьким дымом. Митя чуть не задохнулся. Он подбросил дров и поспешил выйти.
- Не понимаю, как мы будем ночевать,- сказал он Сене.
- Быстро разочаровался,- пошутил Сеня и попросил Митю помочь ему набивать патроны.
- Ну, а про Огненное болото… расскажешь?- напомнил Митя.
Сеня нажал на рычажок машинки, которой вставляют пистоны, проверил гильзу добротно ли получилось, и начал рассказывать.
- У сестры нашего деда была кума, а у этой кумы - сын, Петр, отчаянная голова. Все побаивались его. Ну, вот, пошел раз этот Петр на охоту к Огненному болоту. Не хотел верить старикам, что в болоте этом всякая нечисть живет, что даже видать огни их жилищ.
- Жилища и огни!..- засмеялся Митя.
- Ты не смейся,- одернул его Сеня,- огни бывают от горения метанового газа, например, это давно известно. А дворцы возникали в воображении суеверных людей. Понятно?
- Немножко.
- Коли так, слушай дальше. Пробыл Петр на охоте недели две. Потом выпал первый снег. Пора уже домой возвращаться. Мать ждет - не дождется. И вдруг в одну из ночей, уже под утро, кто-то стал сильно стучать в двери. Мать вышла и спрашивает: «Кто там?» «Это я, тетушка,- отвечает ей мужской голос. Открой скорее. За мной гонятся жители Огненного болота». Мать узнала сына и открыла двери. Петр стоял на крыльце в одной рубашке и босой. «Кормилец мой, что с тобою?»- испугалась мать. А сын ей: «Ты меня подальше схорони. За мной гонятся». Глаза Петра круглые, лицо землисто-черное, только ноги, как у голубя, красные,- не шутка бежать по снегу от самого Огненного болота! Мать поняла: сын её сошел с ума. Она завела его в дом, стала успокаивать ничего не помогло. Петр лишился памяти, а через несколько дней умер.
- А его собака? Одежда? Добытые им шкуры?- спросил Митя.
- Говорят, никто не пытался узнать, что произошло с ним.
- Как жили люди! - воскликнул Митя, больше всего его возмутило безразличие односельчан к судьбе человека. - Если б такое случилось в наше время, всех на ноги подняли бы, пошли бы по следам Петра, все разузнали бы.
Сеня подошел к костру. Он попробовал варево и протянул ложку Мите. Суп получился вкусным.
- Справим баньку будем кушать.
- С удовольствием,- согласился Митя.- А то я, знаешь, порядком проголодался.
Дыму в баньке было уже мало. В каменке золотились раскаленные угли, от них подымались кверху голубые ленты угарного газа, но скоро и его не будет. Тогда можно закрыть все отверстия, и тепло согреет стены, потолок, пол.
Ветер стал понемногу ослабевать. Друзья заметили это уже во время ужина. Они сидели под навесом. На столе дымился суп из рябчика.
- Кажется, теплее становится.
- Это тебя, Митя, суп согрел. Меня тоже холод начинал пробирать, а теперь чувствую кругом согревается.
Молодые охотники ели с большим аппетитом.
Сеня Майбыров был немного поэтом. У него полная тетрадь собственных стихов, некоторые из них даже помещены в школьном рукописном журнале.
Сеня вдруг призадумался. Его лицо, освещенное пламенем костра, было возбуждено. В нем теперь бушевало такое сильное чувство, что для выражения его нужны были какие-то другие, необыденные слова. И он отыскал их в стихах Пушкина:
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Митя смотрел на Сеню, затаив дыхание. Он, конечно, и раньше знал о том, что Сеня пишет стихи, но об этой заветной мечте своего друга - быть хорошим поэтом Митя не знал.
Сеня пристально посмотрел в лицо товарищу и как бы опомнился.
- Ты вот что, - сказал он ему, - об этом никому. Хвастать еще рано.
Банька согрелась быстро, и когда юноши зашли в неё, их окутало сухим и приятным теплом. Света лучины было достаточно, чтобы раздеться и постелить одежду на полок.
- Все снимай, Митя, все. В одной рубашке останься.
- Неужели в одной рубашке можно будет спать?.. А я думал придется всю ночь мучиться.
- Не надо так плохо думать о наших предках. Они, конечно, были темными, но соображать умели.
- Честно говоря, об этом я не думал… Когда топилась каменка, было так дымно…
Сеня растянулся на своем сукмане..
Митя тоже лег на свой ватник.
- Очень жаль, - сказал он, - что с нами нет деда. Он бы нам рассказал о чем-нибудь. - И тут же спросил, глядя на догорающую лучину: - Новую зажечь?
- Не надо.
Лучина была воткнута между камнями в передней части каменки. Сеня смотрел, как торопливо пожирал ее огонек, как затем замигал он между камнями, оставив раскаленный уголек, и как уголек этот, постепенно тускнея, продолжал освещать глянцево-черные стены.
В темноте еще больше чувствовалось тепло. Оно окутывало усталые руки, ноги и все тело так нежно и легко, будто кто-то невидимый опускал над юношей теплое одеяло. Шум леса проникал сюда приглушенно и, казалось, где-то далеко стоит старая мельница и через ее плотину монотонно падает вода.
- Знаешь что, Сеня,- нарушил молчание Митя, - к рисункам, которые я буду помещать в школьной стенгазете и в нашем рукописном журнале, ты будешь писать стихи. Согласен?
- Это можно,- согласился Сеня.- А теперь будем спать.
- Не возражаю, - Митя повернулся на живот, но через минутку приподнял голову. - Хорошо бы попасть завтра к Огненному болоту.
Сеня не ответил, и Митя замолчал. А уж через минуту дыхание Мити стало ровней и спокойней. Сеня ощущал, как друг его постепенно засыпает, как все сильнее прижимается он к полоку. Кажущийся шум плотины стал отдаляться.
«Вот так и жили наши деды и прадеды: днем охотились, а ночью спали. А придут домой - то же самое»,- уже сквозь сон как будто услышал Сеня. Почему же только услышал?.. Дед Матвей сам здесь. Он сидит возле каменки в одной рубашке и курит трубку.
«Годы чередовались годами, века - веками, немногое менялось в жизни охотников».
Повествование деда ровное, в его старческом голосе слышен шум леса и журчанье ручья, будто устами старого охотника разговаривает сама тайга.
«Скажи, дедусь,- спрашивает Сеня,- что они знали?»
«Знали все, что нужно было знать простому охотнику. Умели читать грамоту леса, мастерски делали ловушки на зверей и дичь, искусно промышляли. Этим заработком погашали долги купцу и кулакам, этим же платили налоги, а что оставалось, несли в кабак».
«И это все?»
«Почему же все. Надеялись на лучшие времена, верили и ждали…»
Дед вдруг рассмеялся:
«Чудак ты, чудак!.. Хочешь спросить, почему раньше охотников не избирали в депутаты, почему они знали только грамоту леса, а не смотрели кинокартины, спектакли, не освещали дома электрическим светом?.. В чьих же руках власть была?.. Чудак ты, чудак?..»
Кто-то потрогал двери баньки. Дед Матвей куда-то исчез. Сеня проснулся. Это Буско просился к своим молодым хозяевам. Сеня послушал лай собаки, встал и открыл двери.
На улице ветер совсем стих. Из темноты густо падали хлопья первого снега.