Это было бесподобное зрелище… Но не буду забегать вперед — расскажу все по порядку. Дело было так: утром этого замечательного дня явился к нам Тао.
— Только что получены сведения от революционного комитета, — сообщил он, — что два империалистических блока Юйви объявили друг другу войну. Поэтому медлить более нельзя. Прошу поторопиться: через час экспедиция покидает Айю.
Мы тотчас же отправились на станцию кораблей и полетели в Город Авиации. Дорогой Тао показал нам голубой листок, испещренный знаками, походившими на арабское письмо.
— Это объявление, — сказал он, — отпечатано на наиболее распространенном языке Юйви. Вчера мы усеяли им всю планету. Слушайте английский перевод.
Я тут же дословно записал продиктованное.
НАРОДАМ ЮЙВИ Мы, население Айю, решили воспрепятствовать готовящейся у вас всепланетной империалистической войне — этому массовому истреблению трудящимися самих себя в интересах буржуазии и капитала, которая принесет пролетариату и крестьянству голод, разруху и смерть. Поэтому мы уничтожим все военные орудия и средства. Наши действия начнутся в 124-й день вашего года в 32 часа по первому меридиану и продлятся одну четвертую часть суток. Предупреждаем, что все попытки сопротивления со стороны империалистов окажутся бесполезными, причем ответственность за последствия падет на самих же нарушителей. ИЙО
Затем Тао вынул другой листок с крупными светящимися знаками.
ВСЕМ ТРУДЯЩИМСЯ И УГНЕТЕННЫМ НАРОДАМ ЮЙВИ Долой империалистические войны — Да здравствует мир! Долой национальную рознь — Да здравствует пролетарская солидарность! Сбросьте власть эксплоататоров — Да здравствует единая ВСЕПЛАНЕТНАЯ КОММУНА! Мы поможем и с Айю протянем вам братскую руку. ИЙО
— Протянули бы заодно и на Землю… — пробормотал профессор.
— Постройте резонатор, — кратко ответил Тао.
Снаряд опустился на почву. Мы вышли наружу. В океане кораблей отражались Сатурн и луны. Как муравейник, кишело огромное поле, а над ними раскатилось громогласное радио.
— Военный оркестр, — сказал с улыбкой профессор.
— Нет, призыв занимать места и отправиться в путь.
— Значит, у вас все же имеется какое-то военное управление…
— Нисколько. Просто настал рассчитанный момент, о чем и сообщает дежурный радиостанции. Это, пожалуй, весь наш «генеральный штаб»…
Со всех сторон слетались стаи яхт. Толпы потоками вливались на станцию и скрывались в снарядах. К нам приблизились в группе знакомых ийо Афи и Кайя, и мы вместе вошли в эллипсоид. Завинтили крышку. Все молча сели. Зажгли голубой свет. Пилот занял свое место. Для кого-то зловеще повернул он руль, и снаряд плавно отделился от почвы.
Пилот занял свое место.
Прошло около четверти часа. Во всем теле ощущалась неимоверная гнетущая тяжесть. Мы — профессор и я — два маленьких, затерявшихся в мощном и блестящем мире человека — сидели, погруженные в глубокие думы. Слишком необычайно было все пережитое до сих пор… Сила, великолепие и совершенство давили нас. А что предстояло еще впереди? Не менее, как война планет! Признаюсь, что я сильно волновался… Заметив это, Афи с улыбкой спросила:
— Что вы так грустны и печальны? Уверяю вас, что это будет только весело! Мы не жестоки — мы не дадим лишь проявить свою жестокость другим. Коллега Кайя! — крикнула она. — Развлеките немного физикой земных джентльменов, а то они впадут в сплин!
Кайя указал на превратившегося во внимание пилота и забывшего, казалось, весь мир. Затем он протянул руку к какому-то прибору с параболически изогнутой пружиной. Ничего не поняв, профессор флегматично спросил:
— Ну, и что же?
— Ничего. Я хотел только сообщить, что мы летим со скоростью в 18 километров в секунду.
Этого было достаточно, чтобы мигом вывести нас из состояния равновесия.
— Брайт! — воскликнул уже менее спокойно профессор, ударив меня по плечу. — Понимаете ли вы, что это значит? Мы двигаемся немногим медленнее земного шара в пространстве!
— Понимаю… — пробормотал я. — Это значит, что в несколько часов можно перелететь на их корабле с Земли на луну! Удивляюсь только, как мы не превратились в лепешки…
— Вы обязаны этим искусству наших высококвалифицированных пилотов. Они прекрасно знают небесную механику; в совершенстве изучили нашу солнечную систему; принимают во внимание расположение солнц и планет и каждый данный момент наизусть помнят их размеры, время обращения, массу и силу тяготения; освоились с индивидуальными свойствами данного корабля; виртуозно владеют рулем…
Внезапно зазвучала музыка. Кайя смолк, все притихли и насторожились… Через несколько минут напряженного молчания радиопередача прекратилась.
— Случилось то, что и следовало ожидать, — мрачно, но спокойно произнес подошедший к нам Тао. — Радио принесло следующее сообщение революционного комитета: под влиянием наших объявлений, в особенности призыва ко всеобщему восстанию, враждующие буржуазные правительства временно примирились и объединились; на всей планете объявлено военное положение; производятся повальные обыски, аресты и расстрелы; рабочие приводятся и содержатся на заводах при помощи сильных нарядов полиции; сфабрикованы гигантские орудия для стрельбы по нашим снарядам на высоту свыше ста километров; химики покрывают верхнюю часть атмосферы густыми ядовитыми облаками; во избежание возможной революционной организованности все войска переформированы и переброшены на новые места; тысячи солдат и целые полки разоружены и взяты под стражу. Революционный комитет предупреждает нас не приближаться к планете более, чем на 150 километров.
— Значит, все пропало, и мы не сможем помочь им?.. — спросил я упавшим голосом. Во мне кипели злоба и возмущение.
— Наоборот, — хладнокровно ответил Кайя, — теперь необходимо более, чем когда-либо, поспешить.
Он подал нескольким ийо знак. Они приблизились к пилоту и окружили его.
— Крепко держитесь за поручни.
С этими словами Кайя подвел нас к медленно сжимавшейся параболической пружине.
— Двадцать два километра в секунду. Двадцать три… двадцать четыре… — медленно считал он.
Все в снаряде стихло. Часть ийо внимательно следила за движениями впившегося в колесо пилота, другие же, издавая изредка возгласы, не сводили глаз с наблюдательных окошек. Я схватил профессора за руку и, затаив дыхание, оперся на его плечо.
Мы были прикованы к полу. Парабола все больше сжималась.
— Двадцать семь… двадцать восемь… — мерно продолжал отчеканивать Кайя. — Двадцать девять… тридцать… тридцать один…
Организм отяжелел, и кровь застывала в жилах от этого бешеного ускорения. Натягивавшаяся парабола готова была, казалось, лопнуть;
— Тридцать три… тридцать четыре… тридцать пять…
— Суй-и! — воскликнули наблюдатели.
Сжатая парабола застыла в одном положении.
— Тридцать шесть, и достаточно! — объявил Кайя и смолк.
Мы сразу же потеряли вес, и стало легко. Цепляясь за предметы, к нам пробиралась со своей вечной улыбкой Афи.
— Часа через два, — сказала она, — скорость начнет стремительно падать. Держитесь тогда изо всех сил, чтобы не разбиться о стены. Никогда мы еще не летели с такой сумасшедшей скоростью: корабль двигается быстрей планет.
— Каков же план дальнейших действий? — спросил профессор Кайя.
— Придется принять некоторые меры предосторожности. Заняться сразу уничтожением того, что было объявлено, мы не сможем, поскольку всюду находятся живые существа. Это кончилось бы миллионами жертв. Но теперь тем более следует привести все угрозы в исполнение: необходимо продемонстрировать ослепленному властью врагу нашу мощь и внушить ему самое серьезное отношение к каждому нашему слову.
Привыкшая к расправе со слабыми и безоружными буржуазия наивно готовит против нас пушки и дым, но она еще пожалеет об этом.
— Как же вы поступите?
— Ясно как: уничтожим и то, и другое.
— Ай-сю! — послышался возглас пилота.
Все ийо собрались к одной из стен снаряда и легли на специальные койки. Мы последовали их примеру. Всех нас тотчас же сильно прижало друг к другу: полет быстро замедлялся.
— Извините мою голову, Брайт, — промычал профессор, — за то, что она давит вам на живот: я не в состоянии повернуться — уберите ее сами. Мы, очевидно, легли неправильно.
Я сделал попытку протянуть руки, но не смог оторвать их от места: они были как бы налиты свинцом. Сердце замирало, дышать становилось все труднее… К счастью, это вскоре прекратилось. Как пьяные, мы встали на ноги и принялись расправлять одеревеневшие члены.
Прошло несколько минут, и снаряд остановился. Голубой свет померк, и сквозь прозрачные стены ворвались яркие лучи солнц. Пространство было усеяно множеством точек, а глубоко под нами расстилалась плотная черная мгла.
— Кругом — наши корабли, — пояснил Кайя, — а внизу — дым, которым неприятель пытается замаскировать свое вооружение. Он надеется, что, натолкнувшись на это «непреодолимое» препятствие, мы испугаемся их военной техники и, пока целы, поспешим улететь; если же мы осмелимся спуститься, нас тотчас же перебьют из сверхмощных орудий. О, они хорошо подготовились и предвкушают это наслаждение, за которым, несомненно, последует кровавая расправа с пролетариатом! Но, — прибавил Кайя, — жестокая и погрязшая в преступлениях буржуазия не знает, какими средствами борьбы мы располагаем! Возьмите бинокли и пользуйтесь телескопами в стенах корабля. Мы начинаем военные действия.
Большинство ийо — без команды и управления — безмолвно стали у своих немых приборов. Жуткая тишина повисла в снаряде, и ни единый звук не прорезал пространство. Лихорадка трясла меня, и я чувствовал, что сейчас разразится стихия — разрушится мир.
Кайя повернул какой-то рычаг, и в находившемся под нами облаке мгновенно образовалась широкая зияющая впадина. То же было проделано, очевидно, и в прочих снарядах, ибо вся атмосфера сразу очистилась.
Я увидел океаны, города, леса, луга и миллионные армии: пехоту, артиллерию и кавалерию; стаи витавших в пространстве цеппелинов и аэропланов, усеянные гигантскими судами берега и моря и чудовищные полевые орудия, низвергавшие густые клубы смолистого черного дыма.
С молниеносной быстротой развернулись последующие события — я едва успевал уследить. Все только что дышавшие дымом огромные тяжелые машины почти одновременно исчезли, оставив, вместо себя, блестящие лужи…
Огромные тяжелые орудия исчезли…
Затем вспыхнули аэропланы, и, как мыльные пузыри, лопнули цеппелины. Поднялся переполох… Подобно улью, закишело в воздухе — панически спешили все спуститься, но лишь только они садились на почву, как их постигла та же участь. Через, две минуты воздушный флот был уничтожен.
— Браво! — воскликнул профессор.
Я вздрогнул от его прорвавшего напряженную тишину восклицания.
— Смотрите, Брайт, как гениально они это делают!
Я подошел к ближайшему ийо. Он тотчас же отодвинулся в сторону, и я увидел на его плотно закрытом аппарате два окуляра. В центре светового поля был натянут паутиновый крест.
— Видите уцелевший на опушке леса цеппелин? — спросил подошедший ко мне Тао.
— Вижу.
— Возьмитесь левой рукой за находящийся под аппаратом рычаг и вращайте окуляр, пока крест не совпадет с цеппелином.
— Есть!
— Неподвижно держите рычаг и нажмите правой рукой кнопку.
Я нажал… Раздался едва уловимый треск, и в поле зрения вспыхнул на мгновение фиолетовый свет. На месте, где находился цеппелин, оказалась пара лохмотьев.
— Мистер Брукс! — закричал я. — Я воюю!
Афи схватила меня за руку и строго сказала:
— Тише! Смотрите лучше в бинокль, а не то мы оглохнем от вашего крика! Разве так воюют? Видите, как спокойно ведут себя ийо? Ведь это не игра в мяч, а серьезное дело. Поэтому прошу не шуметь и не мешать нам работать.
Профессор сиял.
— Ну, а что дальше? — спросил он, потирая руки.
— О, теперь мы поиграем с ними! — ответил Кайя с усмешкой.
Он подал пилоту знак, и корабль наш начал падать прямо навстречу зияющим жерлам орудий… Становилось уже не на шутку страшно. Я до боли вдавил в лицо свой бинокль… Как только мы спустились достаточно низко, неприятель открыл по нам адский огонь, но все же снаряды не достигали нас.
— Сейчас им будет показано, как нас обстреливать: мы прочно и раз и навсегда их отучим от этого!
Прошло не более трех минут — пушки последовали за газовыми машинами, и тысячи луж засверкали на солнышке… Я изумился быстроте, с какой работали ийо.
— Смотрите на море! — раздался голос Кайя.
Едва я успел навести бинокль, как самый большой броненосец эффектно взорвался, вспыхнув наподобие фейерверка… Быстро рассеялся дым, и лишь немного секунд кипели каскады воды. Затем волны разгладились, и все успокоилось.
— Но, ведь, так же погибнут тысячи жизней! — воскликнул профессор.
— Не беспокойтесь, — ответил Тао. — Это была лишь небольшая демонстрация. Вы увидите, как быстро соберутся суда к берегам и моряки выйдут на сушу, — только тогда военный флот будет потоплен. Мы предупреждали, но они осмелились применить против нас свои привычные методы угнетения слабых. Империалисты не послушали разумного совета и не поверили нашим слова. Поэтому приходится доказать им на деле, что мы умеем держать обещания. К тому же, — прибавил Тао с иронией, — броненосец принадлежал какому-то «императорскому величеству», а команда состояла из верноподданных слуг — палачей рабочего класса. Пусть сидят теперь «милостью божьей» на дне.
Расчет Тао в точности оправдался — «небольшая демонстрация» дала должный эффект: сотни судов спешили к суше, и объятые ужасом моряки быстро высаживались в лодки. Опустевшие дредноуты, крейсера, авиоматки, миноносцы и прочие суда мгновенно взрывались и исчезали, не оставив следа… Только вода немного пенилась.
Дредноуты, крейсера взрывались и исчезали…
— Теперь мы разоружим войска, — объявил Кайя.
Едва он произнес эти слова — и миллионы регулярных войск, как по мановению волшебного жезла, побросали оружие… Как заразу, содрали они с себя амуницию, подняв в отчаянии руки и искаженные диким ужасом лица. Затем они разорвали у шеи одежды и, жалкие, попадали ниц… Мне казалось, что они молили о пощаде.
Мы были совершенно ошеломлены.
— Что случилось? Как вы это сделали, чорт побери?!
— Понятно! — отрывисто ответил Кайя. — Им душно, горячо стало держать, обожгли себе руки: мы обдали их 23-м видом лучей.
Они были видимы — эти магические лучи зеленовато-лилового цвета… Окруженные бледно-фиолетовыми ореолами эффектно светились наши снаряды, шевелившие своими огромными, зелеными щупальцами… Разрезая пространство, эти щупальцы быстро скользили по почве, и все живое бежало, объятое страхом.
Одно за другим продолжали взрываться покинутые суда, а обезумевшие толпы, ничего уже более не видя, бешено бежали, опрокидывая друг друга и налетая на горы жалких остатков бывшего военного величия.
Поднялась невообразимая паника. Как разоренный муравейник, кишели города и поля. Сновали автомобили и рассыпались полки кавалерии — всадники не смогли удержать разъяренных животных. Они срывались, падали, и все смешалось в один общий хаос безумия.
Закончив свое дело, зеленые лучи угасали. В тот момент я заметил, что один из снарядов начал быстро падать с явным намерением опуститься на почву…
— Что это?! — воскликнули мы, недоумевая. — Неужели они не боятся после всего того, что натворили?
Афи рассмеялась.
— Вы — плохие психологи: неприятель прекрасно усвоил уже, что при малейшей попытке сопротивления мы мгновенно превратим его в кашу. Кроме того, у него нет уже более оружия. Товарищи направляются в революционный комитет, и вы увидите, как «миролюбиво» их встретят теперь.
С любопытством и волнением следили мы за эллипсоидом. То, что случилось в дальнейшем, превзошло предсказания Афи. Заметив опускающийся снаряд, обезоруженные войска в замешательстве остановились и замерли, но, все еще находясь во власти беспредельного ужаса, тотчас же разбежались, куда кто мог. Огромная площадь, на которую опускался снаряд, была мигом очищена. И в тот же момент сверху излились каскады золотистого света, плотным кольцом окружившие эллипсоид.
Мы широко раскрыли глаза.
— А это что такое?!.
— Лучи 31-го вида на случай провокационного выстрела, — ответил Кайя. — Всякое тело, попавшее в их среду, немедленно распадается на атомы.
Ийо, между тем, вышли наружу, и одновременно из какого-то здания появилась группа юйвитян, спокойно и уверенно направившаяся к снаряду.
— Революционный комитет!
Когда пришедшие приблизились к световой преграде, в ней образовался провал. Таким образом, они беспрепятственно проникли к ийо и оживленно заговорили с ними. «Ворота» тотчас же снова заплыли лучами, и послышалось пение радио.
— От имени пролетариата Юйви… — переводил Тао.
Заметив, что опустившийся корабль не принес никаких новых «сюрпризов» и что соплеменники мирно беседуют с прилетевшими, народные массы начали понемногу возвращаться. Из домов показались женщины и дети, и вскоре тысячи существ уже стремительно бежали по направлению к небесному столбу огня, который покрылся внезапно розовой оболочкой.
— А это зачем? — восхищенно спросил профессор.
— Палящие лучи 27-го типа, — спокойно объяснил Кайя. — Они задержат бегущих и предохранят их от погибели в золотистых потоках.
И действительно. — достигнув розовой оболочки, толпы замерли и попятились назад.
Внезапно из окон ближайшего великолепного здания высунулись руки и головы, и десятки мелких предметов полетели по направлению к снаряду. Попав, однако, в зону золотого каскада, они бесследно исчезли…
Афи рассмеялась.
— Видели? Это — страшные ручные гранаты с большим радиусом действия. Они разрывают материю вдребезги, поражают легкие, вызывают паралич сердца, наносят ужасные раны и мгновенно выедают глаза. Но золотые потоки превратили их в космическую пыль!
Снова вспыхнула паника. Знакомые на практике с действием гранат, все мгновенно вскочили на ноги и дико ринулись в сторону. Под влиянием стадного чувства обезумевшая толпа никого не щадила: началась отчаянная давка… Ийо проскользнули вместе с комитетом в снаряд и быстро взвились вверх.
Розовая оболочка и золотые потоки исчезли.
Профессор дрожал от негодования.
— Я лично задушил бы их своими руками… — хрипло пробормотал он, сжав кулаки.
— Мы только этого и ждали, — холодно произнес Кайя. — Гранаты брошены слугами буржуазии из дворца. Они произнесли этим собственный приговор, и участь их решена. Коллега Брукс, — прибавил он, повысив голос, — прошу к аппарату.
Профессор направился твердыми шагами вперед. Я впился глазами в бинокль. Прошло не более десяти секунд — легкий треск сухо пробил тишину, и великолепное здание рассыпалось, как пепел сигары…
Десятки существ в белых одеждах выползали из-под обломков, мечась во все стороны, спотыкаясь, падая и опрокидывая друг друга. Они вскакивали в уцелевшие на огромном дворе автомобили, пытаясь спасти свою жизнь… Но — спасения не было. Удар профессора послужил, очевидно, сигналом для прочих снарядов: каскадами низвергались потоки разноцветных лучей, преследуя и легко настигая бежавших. Медленно шевелились в пространстве гигантские щупальцы и, как бы танцуя и играя друг с другом, мягко хватали чистеньких гадов. Как шерсть на огне, сгорало их тело, и одна за другой взрывались машины, оставляя лишь кучки золы…
— Браво! Браво! — закричал профессор. — Но это не война, это — игра кошки с мышью, травля, избиение младенцев…
— Палачей! — поправил Тао. — Палачей, которые миллионы существ ввергали в войну; калечили, убивали, душили и ослепляли; гноили в тюрьмах и в ссылках и до смерти пытали мучеников; избивали, расстреливали, вешали, оставляя миллионы вдов и сирот без куска хлеба; тысячелетиями держали рабов в оковах террора, замуровывая голодный пролетариат на заводах и шахтах; веками расточали грошевый труд и дешевую жизнь миллионов на бесконечные прихоти! Обездоленные гибли ради них в ядовитых цехах, в огне, на дне океанов, на высоких постройках и от ужасных болезней. В безумной погоне за наслаждениями, которым нет никакого предела, их сердца очерствели. Они никогда никого не щадили и не ощущали ни малейшего чувства жалости, когда сотни тысяч детей чахли и гибли в глубоких подвалах… Вы правы, это — не война, это, вернее, дезинфекция планеты. Мы уничтожаем лишь страшнейшее зло.
Я не мог более оставаться спокойным.
— Афи, милая, дайте мне пострелять немного из этой штуки!
— При условии, если вы не будете шуметь. Прежде всего успокойтесь. Будем «воевать» вместе, иначе, не зная, что разрушать, вы натворите бед. Я буду наводить, а вы — включать лучи и наблюдать в бинокль результаты своей военной доблести.
Я с удовольствием согласился, и мы взялись за дело.
Из какого-то большого здания на прекрасном авеню высыпалась кучка существ с гранатами в руках.
— Раз! — скомандовала Афи.
Я нажал кнопку, и гранаты взорвались. Ослепленные и израненные своим же оружием, слуги юйвитянской буржуазии остались лежать на улице.
Снаряд отодвинулся в сторону и повис над окраиной города.
— Смотрите — это политическая тюрьма.
Взглянув по указанному направлению, я заметил тяжеловесное, монументальное здание с железными решетками. На большом дворе, окруженном толстой, высокой и глухой каменной стеной, находился ряд гильотинообразных машин. Тут же виднелись покрытые рогожами ямы и несколько существ, одетых в черное. Не участвуя в общей панике, они чувствовали себя спокойнее за тюремной стеной.
— Палачи!.. — брезгливо прошептала Афи.
Она подала знак стоящим у прочих аппаратов ийо, и вокруг стены вспыхнул розовый круг, внутри которого излились золотые каскады: участь тюрьмы была решена. Медленно расползаясь, розовые лучи теснили назад находившихся поблизости юйо.
— Раз! — скомандовала Афи, передвинув внизу аппарата рычаг.
Я нажал кнопку — один из палачей упал и скорчился, а рабочие ударились в бегство.
— Два, три, четыре, пять!
Я яростно давил кнопку, вонзая в гадов зеленые стрелы.
— Браво, Брайт! Вы давите эту мерзость совсем, как клопов!
Афи переключила рычаг на другие лучи. Я дрожал от нетерпения.
— Раз!
Я нажал — рухнула часть стены, исчезнув в золотистых потоках.
— Не отпускайте кнопку!
Фиолетовый язык облизал каменный круг, превратив его в груды золы и развалин…
— Чистая работа… — пробормотал профессор.
Неподвижно стояла у розовой стенки густая толпа. Большинство были женщины и дети, отцы которых томились в темнице.
— Долой орудия пытки!
Одна за другой рассыпались в прах машины убийств, и не слышимые для нас волны восторга пробежали в стремительных движениях масс. Тогда было снято лучистое кольцо (veto), и толпа кинулась к непроницаемым стенам, стуча кулаками о камни и в железные двери…
Грандиозная панорама развернулась перед нашими глазами: рассыпались дворцы и низвергались чертоги, а с ними — строй тирании. Смятение и замешательство растерзали ряды вековых властелинов: с воплем отчаяния бежали гордые вершители судеб в кварталы обездоленных и, как крысы, пытались забиться в подвалы. Но увы! Убежища не было — все пути оказались отрезанными. Мы поражались, как быстро и организованно работали ийо.
Внезапно все прекратилось: лучи мгновенно угасли, сразу же замерли повсеместно царившие грохот и гул. «Санитары» завершили свое дело — «дезинфекция», очевидно, окончилась.
— Конец, — сказал профессор, опустив свой бинокль.
— Первой части, — прибавил Кайя. — Сейчас наступит вторая и более важная — заключительная.
Мы с любопытством ожидали дальнейших событий. Один из снарядов опустился на центральную площадь столицы, и, высадив группу юйо, поднялся в пространство. Это был революционный комитет. Из широко раскрытых ворот заводов, распахнутых дверей домов рабочих кварталов разлилась мощная волна пролетариев по огромному городу. Быстро смяв остатки полиции, она направилась стремительным потоком к ревкому.
Снаряды бездействовали.
— Революция! — воскликнул профессор. — Мы не примем участия?
— Нет, — ответил Тао. — «Сделать» революцию мощной рукой извне нельзя и не должно. Такая революция не имеет цены. Только сами трудящиеся должны и могут освободить себя. Принципиально мы ничего не изменили. То, что вы видите, произошло бы, в силу законов истории, и без нас. Но, помешав всепланетной войне, мы ускорили наступление всеобщей революции.
— Жаль только, — сказал я, — что пришлось разрушить столько культурных благ…
— Ничего, — перебил меня Тао, — ибо никакая жертва не является слишком большой для завоевания свободы. Свобода таит в себе неограниченные возможности. Ценой нескольких тысяч зданий сотни миллионов обездоленных избавились от вековой системы насилия. Они еще дешево отделались, нашим предкам пришлось несравненно тяжелее. Творческая энергия освобожденного пролетариата огромна: через какой-нибудь год все будет отстроено, и вы не узнаете Юйви. Мы помогли юйо свергнуть империализм. капитал и эксплоатацию, и, как из-под земли, у них вырастет вскоре, подобный нашему, блистающий мир.
Я взял бинокль и приступил к наблюдению.
Мир Юйви клокотал и кипел. Мощная волна энтузиазма объединила разрозненные части трудящихся масс. Огромные толпы запрудили города и деревни, слушая речи ораторов; они охватили и зажгли миллионы. Организованные рабочие патрули, раскрывая дома заточения, освобождали тысячи узников. Производя повальные обыски, они вытаскивали из дворцов и убежищ главарей буржуазного строя — пухленькие «сливки общества», офицерство, полицию и прочих приспешников системы рабов и насилия. Их обезоруживали и сажали по тюрьмам.
Вскоре дошла очередь и до политической тюрьмы, ограду которой мы уничтожили. Прибывший туда отряд вооруженных рабочих бригад был встречен бурным ликованием толпы.
— О, как мне хотелось бы быть теперь там, слышать их счастливые возгласы и переживать с ними восторги и радость! — воскликнул я.
Взглянув на мое лицо, Афи улыбнулась, подала пилоту знак, и через минуту мы опускались у огромного здания тюрьмы. Заметив падающий снаряд, бригады оттеснили толпу, образовав для посадки свободное место. Афи перекинула мне через плечо аппарат с эластичным рукавом и рубиновым наконечником.
— Будьте крайне осторожны: это — аккумулятор с шестью видами лучей. Вы поможете освобождать заключенных.
Отвинтили крышку, и все вышли наружу. Я вступил на чужую планету.
Масса пела революционные гимны. Это чувствовалось в подъеме и ритме, свойственном, очевидно, пролетариату всех миров. Затем из толпы послышались бурные крики, и бригады, подняв свои правые руки, вплотную приблизились к ийо. Произошло братание населений различных планет: классово угнетенного, но вступившего на путь завоевания свободы, и уже свободного, бесклассового, совершенного.
Тао поднял руку и громко заговорил. Когда он кончил, толпа отодвинулась, бригады образовали шеренги, а мы вернулись в снаряд. Пилот коснулся руля, корабль поднялся и повернулся параллельно фасаду тюрьмы. Ийо заняли места у приборов. На мгновение вспыхнули яркие фиолетовые лучи, и с оглушительным грохотом обрушились тяжелые железные двери. Из впадин посыпались десятки тюремщиков с гранатами, которые тотчас же взорвались у них же в руках. Двойной вопль потряс атмосферу: боли раненых и ликования толпы. Поднявшееся ядовитое облако было уничтожено розовыми лучами. Я хотел уже выскочить наружу, но Афи схватила меня за руку.
— Стойте — возможна засада.
Несколько ийо, покинув снаряд, прошли мимо трупов и с группой рабочих проникли в тюрьму. Вторично раздались взрывы и вопли…
Путь свободен!
Мы вышли и вместе с бригадами вступили в мрачное здание. Толпа рванулась за нами.
Сверкнула синяя молния, хрустнул замок…
Я приблизился к ближайшей камере и поступил, как научила Афи. Сверкнула синяя молния, хрустнул массивный замок, и дверь отворилась. Мы заглянули внутрь и вскрикнули: в темноте и вони копошилась на протухшем сене кучка немых гниющих существ… Их тотчас же вытащили на воздух и свет. Я не берусь описать увиденный ужас. Кроме всего, несчастные были еще плотно закованы в кандалы. Одного за другим освобождал я своими лучами, но они не в состоянии были двигаться.
— Хуже, чем на Земле… — пробормотал я, дрожа всем телом.
— Молчите! — раздраженно крикнул профессор. — Вы просто не знаете всего того, что там творится!
— Идемте дальше, — тихо сказала Афи. — Им будет оказана помощь.
В течение получаса мы раскрыли вместе с юйо сотни камер и освободили узников. Их немедленно выносили на двор, отдавая на попечение санитарных отрядов и дружно работавших медиков обеих планет.
Вскоре тюрьма опустела.
— Уничтожим этот позорный притон буржуазной культуры! — воскликнул Тао на трех языках: Айю, Юйви и Земли.
И представители трех планет, хором ответив на разных наречиях, тотчас же подняли руки:
— Единогласно!
Все удалились, мы сели в снаряд и поднялись над зданием. Крыша тюрьмы осветилась на мгновение лучистой радугой, затем раздался оглушительный взрыв, взвилось облако быстро рассеявшейся пыли, и на месте колыбели страдания и мук осталась груда золы и развалин…
Бурное выражение восторга, мощно прорвавшее тысячи уст, огласило пространство…
Затем бригады, окруженные сверкающими на солнцах великанами, поднялись на место бывшей тюрьмы.
Подняв руку, Тао произнес короткую фразу, и вторичный взрыв ликования, смешанный с мелодичным «у-ва-у», потряс атмосферу.
— Что он сказал?
— Построим коммуну на развалинах старого мира. Наши корабли будут посещать вас, — продолжал Тао, — и содействовать вашей созидательной работе: помогать техническим руководством и снабжать вас необходимыми продуктами и орудиями производства. Вы сможете побывать на нашей планете и научиться всему тому, что умеем и мы. Мы — потомки освобожденного класса рабов — заключим союз между Юйви и Айю!
Тысячи рук поднялись вверх, и под громкие крики мы плавно покинули почву.
Солнца заходили.
Все смолкли и сели. Пилот повернул колесо, и в ноги ударилась тяжесть. Снаряд быстро поднялся над Юйви. Планета, на которой мы произвели в течение одного дня переворот, стремительно падала в бездну… Я едва успел кинуть на нее последний прощальный взгляд, как шестиугольники эллипсоида засияли мягким голубым светом.
— Сколько видов лучей вы открыли? — обратился профессор к Кайя. — Это особенно интересует меня после того эксперимента, который вы так наглядно продемонстрировали сегодня на Юйви.
— Около пятидесяти.
— Однако! Затем, я хотел бы знать, кто эти двадцать тысяч «солдат», которые «воевали» с войной и ее вдохновителями.
— Представители той или иной отрасли науки. Начиная от знаменитых ученых и кончая учащимися, все они имеют самостоятельные научные исследования — открытия и изобретения. Объединенное ийо предоставило выполнение великой миссии достойнейшим членам своего общества.
— Брайт! — воскликнул профессор. — Вы видите, какой здесь «милитаризм» и кто эти «солдаты»? У них воюют ученые! Теперь мне понятно, почему они произвели в один день переворот в целой планете… Это смогла сделать лишь блестящая армия науки!
Завязалась общая оживленная беседа, и часы быстро летели. К тому же Афи все время дразнила меня фразами, в роде «храбро нажимающий кнопку воин», так что я и не заметил, как мы прибыли в Город Авиации. Там была уже полночь, и ярко сияли Сатурн и луны, но никто еще не спал: все население встречало нас на улицах и станции междупланетных кораблей.
Один за другим опускались при громком хоре «у-ва-у» наши голубые светящиеся на ночном небе снаряды. Все они, как оказалось, были полны детьми с Юйви, которых набралось свыше тридцати тысяч. Их немедленно пересаживали в яхты и увозили во дворцы воспитания. Через полчаса корабли были уже в сборе, и станция погрузилась в ночную тишину.
— Останемся здесь ночевать, — предложил Тао.
Все согласились, и, оживленно беседуя, мы направились группой по пропитанной цветочным ароматом аллее к ближайшему месту ночлега. Это было находившееся в конце парка здание, залитое зеленоватым светом Сатурна.
Мы зашли в столовую-сад и тут только вспомнили, что сутки не ели. В моем утомленном мозгу, как во сне, проплывали образы минувшего дня.