Лифт поднял Сергеева на пятый этаж. Дверь открыл Дымов.
— A-а, Алексей Федорович, милости прошу! — улыбаясь, протянул руку Дымов.
— Алексей Федорович, милости прошу!
Вдвоем они прошли в комнату. Небольшой, уютно обставленный кабинет. В углу шкаф с книгами, над письменным столом портрет наркома внутренних дел. Над диваном фотография мальчика лет десяти, удивительно похожего на Дымова. Здесь же, у стены, опрокинутый детский велосипед.
Дымов в форме. На красных петлицах горели знаки различия — по три прямоугольника: капитан государственной безопасности; на груди орден Красного Знамени. Сам Дымов — выше среднего роста, светловолосый, с еле пробивающейся сединой на висках, улыбающийся, с сеткой маленьких морщинок вокруг глаз.
— Прошу извинить, что поздно вытащил вас. Дела серьезные, — произнес он, пододвигая Сергееву стул и протягивая папиросы. — Да! — внезапно вспомнил Дымов. — Вы же, наверное, не ужинали. Безобразно у вас в институте на этот счет дело поставлено: собрание вечером, а буфет закрыт…
«Откуда он знает такие мелочи?» подумал Сергеев.
Дымов сразу приступил к делу:
— Ваше сегодняшнее выступление, Алексей Федорович, было неправильным. К институту приковано внимание врагов. Вы работаете над изобретением огромного оборонного значения. Враги знают об этом, Алексей Федорович. Необходимо быть начеку, особенно сейчас, когда остались считанные дни работы. Вчерашний случай — прямая диверсия, вредительский акт. Нам кое-что известно. Но надо ждать, терпеливо ждать, пока все хвостики не вытащим.
Часы показывали одиннадцать, когда Сергеев вышел от Дымова.
В машине, почти невидимый за рулем, спал Платоныч.
— Домой, Алексей Федорович? — зевая, спросил он.
— Да, Платоныч, пора, и так заждались.