LXl.

Представивъ справку, возобновимъ прерван-

ное ею вритива Смерной Ичелы.

„ времени Гоголя повВствователь,

,Руссваа Литература изм%нида свой харавтеръ. Она трезво

вианула на Русь, на нее прамо и увихЬла, что

на Руси нгђтъ ни идеализированныхъ пейзановъ, ви пасту•

шевъ въ соломенныхъ шлапахъ, воспђвающихъ блаженство

дней своихъ; она увидЬ8, что на Руси слыхомъ не слыхать

ни о Феб, ни объ Аполлой, ни о Парнањ ни о Касталь-

свихъ водахъ; она вырои.та свое въ мувиву, не

отвернулась отъ него потому только, что отъ его вафтава

не амброй пахнетъ, а подъ его дырявой пестрадинвой рубахой

нашла грудь, въ воторой бьетса преврасвое сердце; она пр-

далась вйми силами своей родий, своему народу, своимъ

Иднымъ, огрубвшимъ, но гь освой честнымъ, . доб-

рымъ братьямъ, носящимъ кафтаны, живущимъ въ

вурвоИ иМ, мервнущимъ зимою, палимымъ Атомъ на пашвгЬ

знойными дучами солнца, винаюшимъ йвъ свой масной

пищи и впивающимъ горе свое въ шумныхъ вабавахъ

зеленымъ виномъ. Сорвавъ Французсвую перчатку, наша

Литература протанула свою Русскую, бртсвую руку заворуз-

дой от честнаго труда рум мужива-ппотнива, и присма-

тривась съ въ Руссвому деренсвому Mipy, съ

вуиетемъ и радостью нашп вевВдомый дотодТ тръ. Овь

был тавъ новь, и в“стђ съ Амь тавъ близовъ въ ваиъ!

Вступаа въ этоть незнаемый старому, прежнему, пожалуй,

зо,тшжу, врменн MiPb, Руссвьа Литература почувствовала,

что она дожа, что она п родной сельљ, что она твердой

стопой становитса на родную почву... И вавъ валки пова-

влись тогда ей upezBia ея А еще

аадче неудачвыа ПОПЫТЕИ говорить по-народному, на