57

k8Eia бываютъ самого мо-

роза... А таки теплушка—благодать!..

Ну, и благодать!..

Не говори такъ, баринъ! Везли мы этой

зимою политическихъ. По трое въ каждомъ

возкгВ да по жандарму. Какъ схватили ихъ, такъ

и повезли. Одежда плохонькая. А морозь страш-

ный, лютый, больше сорока градусовъ, говорили.

Гдј ямщики сжалуются, дадутъ дохи, а гд'в нВтъ

и такъ на себя все, что есть,

въ оОяла, подушки закутались... Мы-то свою

одежу дали, да одному грузину, изъ теплыхъ

враевъ, не хватило. Воть прйхали версть восемь, —

онъ и завопилъ. Ничего не уметь по-русски.—

Кричитъ: „скандаль!“ —и баста. Другого слова

не находить. Потомъ да.же началъ... Одинъ

товарищъ его, тоже снялъ съ себя,

что пришлось, другой тоже снимаеть. Мы кричимъ:

что вы дфлаете, замерзнете, нельзя раздјватьи!

Накинули они на грузина—не помогаеть. Видимъ,

плохо $до: затихъ, заснуть можетъ, замерзнетъ.

Начали мн гнать лошадей... Неслись, какъ й-

теръ! Воть пфхали кь этому самому зимовью. А

онъ увидалъ его, пришел въ смя и снова давай

кричать свое: „сюндалъ!" да „скандаль!“ ...

Вошли въ зимовье. А тамъ огонь разведенъ,

тепло, самоварчикъ стоить. Какъ увидалъ грузинъ,

обрадовалса страшно, самъ не свой, бЈгаетъ по

зимовью, танцуетъ и отъ радости кричитъ: „до-

лой, долой!“.

Слово второе сразу нашелъ!

— Какъ?