57
k8Eia бываютъ самого мо-
роза... А таки теплушка—благодать!..
Ну, и благодать!..
Не говори такъ, баринъ! Везли мы этой
зимою политическихъ. По трое въ каждомъ
возкгВ да по жандарму. Какъ схватили ихъ, такъ
и повезли. Одежда плохонькая. А морозь страш-
ный, лютый, больше сорока градусовъ, говорили.
Гдј ямщики сжалуются, дадутъ дохи, а гд'в нВтъ
и такъ на себя все, что есть,
въ оОяла, подушки закутались... Мы-то свою
одежу дали, да одному грузину, изъ теплыхъ
враевъ, не хватило. Воть прйхали версть восемь, —
онъ и завопилъ. Ничего не уметь по-русски.—
Кричитъ: „скандаль!“ —и баста. Другого слова
не находить. Потомъ да.же началъ... Одинъ
товарищъ его, тоже снялъ съ себя,
что пришлось, другой тоже снимаеть. Мы кричимъ:
что вы дфлаете, замерзнете, нельзя раздјватьи!
Накинули они на грузина—не помогаеть. Видимъ,
плохо $до: затихъ, заснуть можетъ, замерзнетъ.
Начали мн гнать лошадей... Неслись, какъ й-
теръ! Воть пфхали кь этому самому зимовью. А
онъ увидалъ его, пришел въ смя и снова давай
кричать свое: „сюндалъ!" да „скандаль!“ ...
Вошли въ зимовье. А тамъ огонь разведенъ,
тепло, самоварчикъ стоить. Какъ увидалъ грузинъ,
обрадовалса страшно, самъ не свой, бЈгаетъ по
зимовью, танцуетъ и отъ радости кричитъ: „до-
лой, долой!“.
Слово второе сразу нашелъ!
— Какъ?