— 199 —
Св%жая память Тальмы уже забыта а 39). На могилу его пришель бро-
сить цв%токъ гость котораго, можеть быть, самъ Тальма счи-
таль варваромъ и въ простодушномъ называлъ то казакомъ
то калмыкомъ. Мирь праху твоему, художникъ, и неувядающая
слава твоему имени! (Бросаетъ букетъ на гробницу.)
(Входить второй путешественникъ.)
П ЕР В Ы Й (глядя на гробницу).
О, суетное людей! Надробную доску Тальмы оно исчер-
тило темными именами ничтожества; а между т•Ьмъ чувство прости-
тельное; кому не захочется хотя однимъ именемъ прожить подол•Ье
подъ неумирающей, хотя и чужой, славы. Меня самого подмы-
ваетъ 370) написать свое имя; подобрать бы только м±стечко... (Разсма-
тривая надписи.) ого! н•Ьтъ, тутъ уже не одно туть будто въ
прихожей у знатнаго вельможи расписались въ визитахъ своихъ име-
нитые гости... Что это? Рашель... А возл% родное имя: Кара-
тыгинъ! О, сколько и какихъ проснулось въ признатель-
ной душ% моей. Въ признательной, да! Потому что Каратыгинъ много
участвовалъ въ моего сердца. благородныя чув-
ства въ его художнической игр± принимали Ало и устанавливались
въ молодомъ какъ живыя существа, а не призраки, на-
в%янные наукой и Отрадное чувство разлилось въ душ
%моей при мысли, что я опять увижу, услышу его...
ВТОРОЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ (тихо).
ВЬрно, до него не дошли новости. (Громко.) Конечно,
гробница Тальмы возбудила въ васъ
Боже мой, У гробницы перваго французскаго трагика!..
Какая встр±ча! Странное чувство! И не знакомы, а будто родные.
Хорошо намъ тамъ, сидя въ ПетербургЬ, говорить: ахъ, какъ бы ско-
за границу, въ Парижъ!.. А много ли такихъ съ деревянными
сердцами, чтобы, проживъ годокъ, хоть бы въ самомъ Париж±, не
стосковались по своей холодной родин%. Не помню, читаль я, что
тоска по Не знаю, какъ а я боленъ, р±ши-
ельно боленъ; я знаю, что, когда я сяду на пароходъ, чтобы •Ьхать въ
я выздоров%ю, непрем%нно выздоров%ю, потому что я бол! -
шой чудакъ, потому что я опять заговорю по-русски, опять обниму