— 199 —

Св%жая память Тальмы уже забыта а 39). На могилу его пришель бро-

сить цв%токъ гость котораго, можеть быть, самъ Тальма счи-

таль варваромъ и въ простодушномъ называлъ то казакомъ

то калмыкомъ. Мирь праху твоему, художникъ, и неувядающая

слава твоему имени! (Бросаетъ букетъ на гробницу.)

(Входить второй путешественникъ.)

П ЕР В Ы Й (глядя на гробницу).

О, суетное людей! Надробную доску Тальмы оно исчер-

тило темными именами ничтожества; а между т•Ьмъ чувство прости-

тельное; кому не захочется хотя однимъ именемъ прожить подол•Ье

подъ неумирающей, хотя и чужой, славы. Меня самого подмы-

ваетъ 370) написать свое имя; подобрать бы только м±стечко... (Разсма-

тривая надписи.) ого! н•Ьтъ, тутъ уже не одно туть будто въ

прихожей у знатнаго вельможи расписались въ визитахъ своихъ име-

нитые гости... Что это? Рашель... А возл% родное имя: Кара-

тыгинъ! О, сколько и какихъ проснулось въ признатель-

ной душ% моей. Въ признательной, да! Потому что Каратыгинъ много

участвовалъ въ моего сердца. благородныя чув-

ства въ его художнической игр± принимали Ало и устанавливались

въ молодомъ какъ живыя существа, а не призраки, на-

в%янные наукой и Отрадное чувство разлилось въ душ

%моей при мысли, что я опять увижу, услышу его...

ВТОРОЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ (тихо).

ВЬрно, до него не дошли новости. (Громко.) Конечно,

гробница Тальмы возбудила въ васъ

Боже мой, У гробницы перваго французскаго трагика!..

Какая встр±ча! Странное чувство! И не знакомы, а будто родные.

Хорошо намъ тамъ, сидя въ ПетербургЬ, говорить: ахъ, какъ бы ско-

за границу, въ Парижъ!.. А много ли такихъ съ деревянными

сердцами, чтобы, проживъ годокъ, хоть бы въ самомъ Париж±, не

стосковались по своей холодной родин%. Не помню, читаль я, что

тоска по Не знаю, какъ а я боленъ, р±ши-

ельно боленъ; я знаю, что, когда я сяду на пароходъ, чтобы •Ьхать въ

я выздоров%ю, непрем%нно выздоров%ю, потому что я бол! -

шой чудакъ, потому что я опять заговорю по-русски, опять обниму