90

она вскричала со слезами на глазахъ: «чудесно,

превосходно! ахъ, зачвмъ я не могу болве этого ска-

зать»! Мы всгЬ расхохотались и какъ ни были мы не-

винны, мы понимали чутьемъ, что Даша клеветала

на себя, бвдная. вечерь послђ зат'Ьва-

лись игры, но не шумныя, чтобъ не обезпокоить ба-

бушку. Тутъ-то отличался Лермонтовъ. Одинъ разъ

онъ предложишь намъ сказать всякому изъ присут-

ствующихъ, въ стихахъ или въ прозв, что-нибудь та-

кое, бы приходилось кстати. У Лермонтова быль

всегда злой умъ и pB3kih языкъ и мы, хотя съ тре-

петомъ, но согласились выслушать его приговоры.

Онъ началь съ Сашеньки:

«Что можемъ наскоро стихами молвить ей?

MH'h истина всего дороже,

Подумать не ус:Авъ, скажу: ты миди;

Подумавъ, а скажу все тоже».

Мы всв одобрили propos и были одного MHBHiH

съ Мишелемъ.

Потомъ дошла очередь до меня. У меня чудные

волосы и я до сихъ порь люблю ихъ выказывать;

тогда я ихъ носила просто заплетенные въ одну ог-

ромную косу, которая два раза обвивала голову.

Мишель,

залъ:

«Вокругъ лилейнаго чела

Ты косу дважды обвила;

Твои пжительныя очи

Ясйе дня, черн±е ночи»:

почтительно поклонясь Дашенькв,

«Ужъ ты чего не говори,

Моя почтеннаа Darie,

Кь твоей постели одинокой

Черкесъ младой и черноовой

Не крадся въ тишин± ночной».

ска-