I

его, едва подвигая качели на полметра; и тем не
менее и он сделал тридцать качании в минуту. Петр
Степанович спрыгнул и предложил Коле сесть на
качели, обещая его так сильно покачать, как тот
еще никогда не качался. Это предложение бойкому
мальчугану было по душе, и он в один момент очутился на качелях и, крепко держась за веревки,
воскликнул:

— А ну-ка, папа, покачай так, чтобы — вон до
тех веток!

Петр Степанович качал на совесть, так что
веревки качелей чуть ли не принимали горизонтальное положение, даже мать забеспокоилась, а Леля
от страха закрыла глаза руками. По истечении минуты он также сделал тридцать качаний, т.-е. ровно
столько же, сколько отец и брат.

— Вот так штука! — воскликнул Петя, — я этого
никак не могу понять.

— И я тоже не понимаю, — сказал Коля. — Я
думал, что я сделал гораздо больше качаний, когда
меня качал папа, чем сам папа, когда его качала
Леля.

Мальчики чрезвычайно заинтересовались этим
странным явлением и настолько сильно хотели найти
его объяснение, что забыли про удовольствие, до ставляемое качелями. Петя обратил внимание на
сестрину куклу, которая сиротливо покачивалась
на ветке яблони в то время, как вся семья сошлась
у больших качелей. В его голове, видимо, мелькало
какое-то соображение. Взяв Колю за руку, он по-