— 146 —

принимая ее за молодого чиоввка, привязывались кь ней, от-

врывались ей въ дюбви, проспи взаимности — и ей предстояп

новая нравственная борьба, cozarbuie о твхъ несчастныхъ, во-

торыя принимали ее не за то, чвпъ она была на саиоиъ ДИВ.

1Њжиое лицо ен горитъ па содац•, осенкйП вмеръ и пыхь

чернять ея розовыя щеки; руки, привыкијя только rb иголв,

грубШть отъ тасканья тяжедой пики, такой же тахиой сабан,

ваступа, лошадиной скребницы — п женщина не жалеть того,

что для женщины дороже живии—не жахВвть своей красоты, ва-

бываеть даже то, что и она могла бы нравиться, быть любима.

Но уже въ Д'ВтствВ она кактебы притупип въ сел чувстви-

тельность жениџшы.

Воть, напр., что говорить она о своеиъ Отств•Ь.

Живп въ Малороссп« и часто гуляя по полнит, и всамъ,

она, ени находила з“ю, тотчасъ же наступала на нее ногою,

«напоииась, брала ее осторожно рукою за шею, бдивъ саиоИ

гиовы, и держала, по не такъ крмко, что6ъ она задохиась, и

не такъ слабо, чтобъ могла ВЫСКОЛЬЗНУТЬ. Съ этимъ завиднымъ

Hpi06p'bTeHieNb—NBoplITb она—я возвращалась въ комнаты ба-

буши, и когда ен не быдо дома, то б•вгала за Гапкою, Хив-

рею, Вивдею, Миртою и еще нТсколькими, такихъ же стран-

ныхъ ииенъ, доками, которын хотя были. гораздо старше

меня, но съ неистовымъ воплем. стариись укрыться куда по-

падо отъ протянутой впередъ руки моей, въ которой рисовалась

черная настоящеиъ смыс.л•Ь рисовалась, потому что она

то яростно шипюа, выставля что-то изо рта, то очень картинно

обвивала хвостоыъ ною руку, обнажепиую до пктя, то опять

развивап и махала ишь въ воздух%».

Собираясь проститься навсегда съ своею лагерною жизнью,

съ спаньеиъ подъ открытыиъ небомъ, она пишетъ: