— 26 —

Накидывалъ (Аделице черкасское,

Подтягивадъ дуЬнадцать подпругъ шелвовыхъ,

Не дла красы — для Ер“ђпости.

Садился-де Ермакъ на дот-кона,

На добрй-коня, Ермакъ, на иноходаго.

Передомъ ГВдетъ Ермакъ, сынъ Тимоф'ђевичъ,

Ужъ онъ 'ђдетъ, 'ђдетъ потихохоньку,

Ужъ онъ 'ђдетъ, 'ђдетъ посмирнехоньку;

Подъьжаетъ онъ въ широку дворцу,

Кь широку дворцу, да во Царскому,

Ко врылечву подъВхадъ ко крашенному.

Кань с.тЬзъ Ермакъ со добЕй-кона

И пошелъ Ермавъ въ царстя падатушви.

Ужъ идетъ-де онъ безъ докладушекъ,

Идетъ Ермакъ потихохоньку, посмирнехонъку.

Кань вошелъ Ермакъ во палатушки,

Во сйтлыя царски залушки,

Возговорилъ Ермакъ, сынъ ТимофВевичъ:

„Здорово ты, нашь батюшка, православный Царь,

Православный Царь ты, Ивань Васильевичъ,

Со своими князьями и боярами!

Узпаешь ли Ермака ты, сына Тим*евича?

Я прЊхадъ кь теа со повинною,

Привезъ свою буйну голову,

Во правой рукгђ — топоръ-плаху.

Я шатался, я мотался по чисту-полю,

По чисту-полю, по синю-морю,

Разбивадъ а, Ермакъ, бусы-корабли:

И TaTapckie, и apMHHcRie, и 6acypMaHckie,

А и больше твои, осударевы.

Осударевы кораблики безъ примгътушекъ,

Да безъ они безъ ербычвовъ".

Возговоридъ нашь батюшка, православный Царь:

„Ужъ вы, гой еси, мои князья-бояры,

И вы, мои сенаторушки.

Еще намъ съ Ермакомъ будетъ дфдати?

Иль казнить его, или Ашати,

Иль во всгђхъ винахъ ero простити?