пгхввдъ

мой или прив•всками изъ червонцевъ. Женщины

были повязаны шелковыми платками, съ золотымъ

шнуркомъ и бахромками. Какъ скоро • я под—

нллась на террасу, нвкоторыя изъ Татарокъ по-

клонились мнв, приложивши руку ко лбу. Княжна

сказала, черезъ переводчицу, жвсколько прпв•втстшй

въ восточномъ вкусв и пригласила въ комнату.

ВмвстБ съ нею мы вошли въ обширпьш с•вни;

за нами схвдовала вся толпа Татарокъ. Въ дверяхъ

встрвтила меня Княгиня, женщина лвтъ около пя-

тидесяти, довольно полная. Одежда ел отличалась

простотою: на ней было изъ легкой, шелковой ма-

Кэнтэру, застегнутое одною пуговицей; грудь

едва прикрывалась константинопольской рубаш-

кой, въ которой блествла драгоц•внная запонка; на

головев слегка быль повязанъ темный, шелковый

платокъ, въ ушахъ были одн'Б золотьш колечки.

Встрвтивши меня, она остановилась и сказала, че-

резъ• переводчицу: «что радуется моему noc'BuxeHiro,

желаетъ, чтобъ дни мои были ясны, чтобъ л утв-

шалась д•втьми моими, чтобъ мои сыновья росли и

укрввлялись какъ тополи, а дочери разцв•втали бы

какъ розы, и чтобъ я дождалась д•втей д•втей моихъ.»

Еще многое говорила Княгиня, и спрашивала о здо-

ровьи моего мужа, отца и матери.... Я он•вмвла предъ

такимъ потокомъ вокругъ, вс•в въ без-

ожидали моего отвьта, в•вроятно самаго пыш-

наго. — Схвлайте сказала я переводчи-

цв, пожелайте отъ меня- Княгин'Б всякаго благопо-

лукЙл и, по обычаю, привьтствуйте ее какъ можно

великолъпнье.