172

отъ ли фиьшвваго стыда, ив, быть новеть, отъ

заворенЬой въ вей привычн мысли и чув-

ства внутри самой Мя.

Полива, свазыа, вакопецъ, Гпфвра Ниволаевва

такъ тихо, что дочь не слыхала ее. Она принуждена была

повторить ея имя. Иозвна вдргнула.

— тяжело, сказала ей мать вртво и тихо,—

старайи прогнать 3aurieMb, трудокъ; это единствен-

ное средство, единственное увшете. Я испытала это сама.

Пойрь ин±, дитя мщ что всякому суждено въ жизни вы-

многое. Я вижу, что ты а я была вдвое

тебя вогда-то. Я—иать, с.йдственво, тебя;

я ра.здьяда гор Не одна . сетра моя плавиа съ

тоью, плакала и • я! Ты не ко ни о чемъ, и

я не могла р'Ьшитьс..я писать тМ'Ь, хотя и зныа, вь чеиъ

дьо. Я не люблю напрашиваться на Дате

и теперь теб•Ь тяжело слушать меня, а мн•Ь тяве.во гово-

рить; прости меня, что а Ма тревожу. Н хотьа тоЛько

просить тебя втрвть въ мена: я люблю тебя.

Полина взяла руку матеря, поцьовиа ее и выпив вонь;

ед глаза были полны слезь ири воспоминатв, воторе хать

пробудил въ ней, однако Полина была не изъ ттхъ на-

туръ, дла которыхъ одно ласковое ова не

могла, долго чуждаясь, вдругъ Думая о матери

и словахъ и, она только сказала , Маменька Мра;

Катя ей говорила обо мнеЬ, и вотъ почему она стала ув%рять

меня въ любви своей“. И мыс.ль ед вдругъ обратиась въ

умершей тетв±, воторую она обожала; она горько плавала

цЬый вечерь. Родная мать, которую она мало знала, не

могла за“нить ей ея тетку, настоящую мать, воторвя

воспитыа ее, съ воторой она съ Отства дюиха и горе, и

радость. Поздно вечеромъ гда.за Полины сомвнулись блат-