191

Но это было первое Глафира Николаевна

оправилась, и хотя лицо ея оставалось блЫно по прежнему,

голосъ быль довольно твердь, даже тверже обыкновеннаго,

н она спокойно сказала:

Съ чего теб пришла мысль, что я знаю причину

отказа отца его?

Онъ пишетъ мв'ь это, маменька.

Кто? спросила Глафира Николаевна, не безъ новаго

испуга и новой поразительной б.йдности лица.

Константивъ Чадринъ; онъ пишетъ, что отецъ его

сизаль ему, что вы одн'Ь можете объяснить намъ, почему

онъ несогласевъ на бракъ нашъ.

Овь сказалъ ему это? Онъ сказалъ ему! повторила

1'зафира Николаевна, дрожа съ головы до ногъ.—Это ужасно!

Ахъ, Поля, Поля, ты не знаешь, какую пытку ты застав-

ляешь меня выносить. Скажу теО одно слово и однажды

навсегда. Не говори о людахъ этихъ: одно имя ихъ

для меня ужасно и напоминаеть о самомъ тяжеломъ

времени моей жизни. Что же касается до причины отказа

отца его, я могу только догадываться о ней: его ненависть

въ твоему отцу; другой причины я не знаю. Не говори

мнгЬ никогда о всемъ этомъ и позабудь, если можешь...

Маменька, сказала Полина, и крупныя капли слезь

катились изъ глазъ ея,— простите мн•Ь, что я огорчила васъ,

но это было неизб±жно, я должна же была узнать судьбу

свою. Я вижу, что все для меня вончено.

Милая Поля, ты молода, ты... Она остановилась,

взглянула на лицо дочери и прибавила съ —Сынъ

Чадрина не можетъ быть хорошииъ челов%комъ, отецъ его

челойкъ страшный.

Можете ли вы говорить такъ? Съ каЕИХЪ порь

сывъ отв'Ьчаетъ за пороки отца? Вы любили и в•ьрили сестргЬ