29

а Дащанъ ей перевелъ мое )kennie разбавить айрянъ водой,

такъ какъ жажда не прекращалась.

Ночевать однако тутъ яе остались, а выпивши айряну

и напоивши лошадей, отправились даљше, свернули въ сак-

саудьникъ, и верстъ за десять отъ Охчу остановидпсь въ кот-

ловинной, травянистой полянкт. Помню, что изъ землянки въ

Охчу меня пригласили выйти изъ первыхъ и опять привя-

зали ногп кь стременамъ; а Дащанъ вытелъ

когда уже всев были на коняхъ.

На ночлегт, разум%ется, вст легли; дегъ и я, подпирая

локтемъ голову. Это зам%тидъ Дацанъ и ВелЬъ подать мн'в

сгЬдло съ подушкой, кь которому и самъ съ другой сторо-

ны прилегъ. Толко не продолжителенъ бьиъ нашь сонь;

задолго до зари, темной ночью, поеЬхали мы дальше, все

саксауловымъ Ясомъ. Саксаухь 3Д'Ьсь росъ огромный, са-

жени въ три; темное ночное небо видньос.ь сквозь черную

С'Ьтку в%твей, а внизу, въ густомъ, почти осязательномъ

мрак%, строватые, толстые, мудрено искривленные стволы и

корни деревьевъ. Вообще ночной колоритъ саксаульника са-

мый невеселый, да и тишииа была такая мертвенная, что

топотъ нашихъ лошадей раздавался не то чтобы Фантасти-

чески, а unheimlich, какъ говорять н•Вмцы; по русски этого

слова нћтъ. Неопред'Ьленно, тяжело было на душев ; толь-

ко одна йсколько отчетливая мысль, что саксауловый Ась

вообще отличается сухостью, а жажда моя не прекратплась.

'Вхали мы ночью,'казалось, безъ конца; однако наконецъ

стала и заря заниматься, а скоро и солще взошло; заря на

Дарь± непродолжительна. Крупный саксаульникъ смТ,нндся

мелкимъ; явились голые такыры *); мн•Ь сказалъ подъ%хав-

межму твмъ Дащанъ, что тутъ близко должна быть

дождевая вода, и послал, посмотр%ть, а меня пригласилъ

С'Ьсть и покурить трубки,—захвачепиую отъ меня трубку и

мой-же табакъ.

Тутъ я его подробн•Ье и опишу; опь того

Такыры—это голыя, глиняныя равнипы, ровныя и какъ бил-

Аардъ, превосходныя для ппцъ-парада —но боне ни для чего, по крайней

безплодности,

— ни былинки.