Козловъ писалъ: „Хомяковъ быль хладновровевъ, овь

им“ъ р'Ьдвую терпи.мость кь чужому образу мыслей, въ немъ

не было Вви той гордыни, съ которою нер%дко

у насъ люди, cJ('h.IaBTieca изввстными въ Наум и Литера-

туф, относятся въ людямъ темнымъ и безйстнымъ. Намъ

ве разъ случалось быть свид'Ьтелями тавихъ случаевъ, гд•ъ

ХОМЯЕОВЪ терпВливо, безъ васмВшекъ, съ гуманностью спо-

ридъ съ людьми, не томьво неизв%ствыми въ Наущ но ийв-

шими самыа несвязвыя, самыя темныя о и-

момъ предметь спора. Эту магвость въ въ дру-

гимъ, эту терпимость мы ни чђмъ инымъ ве мовемъ объ-

аснить, вавъ тольво глубокимъ y6iMeBieMb Хомявова въ его

довтринТ, искреннею его своимъ y6iMeHi8MT.

и въ челов%чесвой личности вообще. Мы знаем,

одинъ случай изъ жизни Хомякова... Назадъ тому Ать пять,

шесть, въ МосввгЬ было Асвольво студентовъ, которые вря

отъ времени собирались въ одному изъ своихъ товарищей по•

толковать и поспорить между собою о разныхъ философсвихъ

и ваучвыхъ вопросахъ... Студенты эти были люди бдные,

неизйстные, но искрно преданные Наувђ. Когда съ однвиъ

изъ вихъ случайно познавомилса Хомявовъ, то ни на минуту

не задумался прњзжать въ этимъ молодымъ люднмъ на вечерь

каждую Овъ, ПО“ЩИЕЪ нВскольвихъ тысячь душъ,

челойвъ, въ высшему обществу, и“вшТ

почетное имя въ Литератур±, просиживалъ за полночь въ

душной мансард±, въ общестй Ндняковъ, у воторыхъ на

десать ставановъ съ чаемъ переходила изъ рувъ въ руки

одна чайная ложечка. эти молодые люди, въ своихъ воз-

на Науку, не сходиЗись съ повойнивомъ. поэтому въ

спорахъ съ нимъ были иногда р%зви, относились въ нему

безъ церемонт, вакъ въ товарищу. Не смотря на всю эту

невзрачную обстановку, не смотря на то, что въ общестВ

могли бы находить странными Хомякова съ юно-

шами студентами, онъ долгое время продолжалъ свои пой-