22

— Всегда. Правда, разъ писарь телеграмму

забылъ доложить—оетались безъ 06'Ьда, жаловатьса

не на что...

Иду дальше по перрону. Ко мнуЬ подходить сол-

дать и нищенски протягиваетъ руку...

Помогите, баринъ, ничего не гвмши!..

До сихъ порь солдаты, на войну, про-

сили только газеты и телеграммы... И это было

такъ естественно... Но сейчасъ эта просьба подни-

петь чувство глубокой обиды и боли за нихъ...

И сколько протанутыхъ солдатскихъ рушь вид'Влъ

а потомъ на своемъ пути!..

На одномъ изъ одиноко торчащихъ въ степи

вокзаловъ я за“чаю нјсколько интеллигентшхъ,

6'Ьдно оджыхъ молодыхъ людей и $вушекъ. Они

стоять особнякомъ и молча внимательно смотрятъ

на насъ, занатыхъ ц*жкой". Раздается TpeTii

звонокъ. Я тороплюсь кь вагону, становлюсь уже

на площадку. Вдруть во мнгЬ подбјгаеть юная

дВвушва и порывисто спрашиваеть:

— Ваша фамиЈа Веренштап?

Она оборачиваети и киваетъ головой, и всгь,

около заборчика полисадника, и она не-

ожиданно кричать мкВ:

— Счастливой дороги, всего, всего хорошаго!

Мужчины радушно машутъ шляпами, у дгЬвушки

въ рукахъ платокъ... Пошдъ идетъ... Яне знаю,

успгВлъ ли крикнуть или поклониться имъ въ стю

очередь—такъ ошеломила мена эта встргВча.