230

Однажды ночью, солдатъ, во рву, вздумалъ во-

ротиться этимъ сокращеннымъ способомъ. Часовой,

въ амбразТ, окликнулъ: кто идетъ? — и посл'В троекратнаго

оклика не получая отвма, махнулъ штыкомъ, но кь

тотъ увернулся и закричал: «Сенька! чтђ ты дмаешь: это я!

мы съ тобой одной роты! » — Чтожь ты не отзываешься, от-

в•вчалъ часовой Сенька, когда тебя окликаютъ? Ты по край-

ности отзовись! — «Да я тебя узна.љ, думалъ, что и ты меня

узналъ, что я свой! » — Даль бы я тебВ своего ! отв•вчалъ

простодушно Сенька; твмъ дмо и кончилось.

Противь 5-го 6acTi0Ha, послв одной вылазки, лежалъ уби-

тый штабъ-0Фицеръ. Массивная золотая цзпочка

протягивалась по его груди и блеет%ла на солнц•В. Но ни

намъ, ни имъ нельзя было достать эту цтпочку, предполагав-

шую при себ'В, конечно, и часы. У насъ однако стали про-

ситься нгвсколько матроаовъ; одному было разр±шено, и онъ по-

ползъ ту же минуту, среди дня. Французы подпустили его

кь убитому, и даже позволили взяться за 10почку, но тутъ сверк-

нудо выстртловъ и матросъ покатился кубаремъ ,

ни пикнувъ. Кажется, было ясно, что идти нельзя, однако же

выпросился еще одинъ матросъ, и думалъ схитрить

но и онъ завертмся. Больше не пустили никого, хотя проси-

лось много. Кь ночи, охотниковъ попытать счастья, собралась

ц“ая толпа. Командиръ долго не соглашался, наконецъ пу-

стиль— и съ часами явилась на

26-го была убита на Малаховомъ курганв Прасковья

Ивановна, о которой я уже упомянулъ. Ее знали Это

была толстая, здоровая баба, купчиха, Л'Втъ

сорока, не глупая, но имввшая чудить и прики-

дываться дурой и дурой несносной.

Прасковья Ивановна прибыла изъ Петербурга въ одно время

съ сестрами и сначала пристроилась кь ихъ об-