— 32 —

центральной тюрьмы даже каторга въ Сибири кажется

раемъ.

Можно подумать, что болье суровыхъ одиноч-

наго не можетъ быть. Но для русскихъ поли-

тическихъ осужденныхъ им%ется въ запас% еще болве

горькая участь. Посл% „двла 16-ти” (въ ноябрь 1880-го

года), Европа съ удовлетворен1емъ узнала, что изъ пяти

приговоренныхъ кь смертной казни тремъ приговоръ

быль смягчены Теперь мы знаемъ, что значить это

ВМЕСТО отсылки въ Сибирь или въ одну изъ

центральныхъ тюремъ, что было-бы согласнымъ съ зако-

номъ, ихъ замуровали въ Петропавловскую кр%пость въ

С.-Петербург±, въ камерахъ, устроенныхъ въ прежнемъ

равелин% 1) Эти . камеры такъ темны, что св%тъ зажигается

въ нихъ на 22 часа изъ 24-хъ. Со ствнъ буквально кап-

лями стекаетъ сырость, и „на полу стоять лужи воды“

„Запрещено не только им%ть книги, но и все, что можетъ

помочь занять изъ хл±ба сдвлалъ

фигуры для своихъ ихъ немедленно

отобрали, т. к., по словамъ тюремщика, каторжникамъ не

разр%шено забавляться<. Чтобы сдвлать одиночное заклю-

еще болве невыносимымъ, внутри камеры пом%щаютъ

жандарма и солдата. Жандармъ постоянно на чеку, и если

заключенный смотритъ на что нибудь или въ какую-ни-

будь точку, онъ немедленно идетъ посмотр%ть, что такое

привлекло его Ужасъ одиночнаго

благодаря этому удесятеряется. Самый спокойный заклю-

ченный начинаетъ ненавид%ть приставленныхъ кь нему

и приходить въ б%шенство отъ одного вида ихъ.

1) Подлинный отчетч, объ ихъ заключенЈи быль напечатанъ въ по

слВднемъ номер'Ь НароДной Воли и воспроизведёнъ въ журнадв На

Родинљ.