— llO —

аи ему сердце его, что завтра любпиан дочь его пе придт уве

пожелать ему добраго утра?»

Слуга вдаль ее на ropt съ Апидоиъ. ДВвушва собралась

пкъ-бы на обыкновенную ночную прогулу — н, сввъ на коня,

ускакап надолго, очень надолго, есди не навсегда...

«Версты четыре Аивидъ скакаль съ одпнакою быстротою; но

инв въ вту ночь надобно быдо провхать пятьдесятъ верстъ до

ceaeHiR, го, я знала, что была назначена дневва казачьему

попу. И такъ, удержавъ быстрый сКокъ моего вопя, я помада

шагоиъ: своро вМхап въ темный сосновый Псъ, простираю-

Ося версть на тридцать. Желая сберечь силы моего Алкида, я

продолжап Мать шагомъ, и, оврукеннан мертво» тишиною Пса

и иракоиъ осенней почи (такъ вавъ луна уштИа скрыться), по-

грузилась въ paawnueHia•. и такъ я на вошь... свободна... не-

вавпсииа! Я взап свободу: свободу—

драгоц•випый даръ неба, неотъемлемо каждоиу

человПу. Я уит взять ев, охранить отъ всмъ вритяванТ на

будущее время, и отныВ до могилы она будеть и удиоиъ но-

ииъ и наградою!)

На разсвм•в она прњхааа кт. и«сту казацвой диевки. Для

нен началась жизнь—и вакъ тяжко добывалсн ею каждыП шагъ

въ этот жизни, буквиьно ею совданноИ.

При распросахъ поповника кавачьяго пива, Овушка назва-

псь Александромъ Васильевичемъ Дуровымъ, сыномъ дворянина,

ушедшиъ тайно отъ отца, потому что отвцъ не хотьъ отпу-

стать иододого чедов•Вка въ войско.

Полковникъ возводил ей Мать съ своить полкомъ до того

Мста, го она иона приписаться въ одинъ изъ регуирныхъ

позковъ, такъ ПЕЪ въ казаки ей, не урожденноиу казаку, по-

ступить было нельзя.